«Дефицит человеческого общения очень велик». Алексей Агранович - о том, как сделать идеальный кинофестиваль

01.09.2015Илья Миллер

Продюсер кинофестиваля «Край света» умеет сделать киносмотр, который не оставит равнодушным никого. Более того, он делится этим умением в беседе с THR.

Так или иначе я занимаюсь кинофестивалями с 2000 года. Мне предложили заниматься открытиями и закрытиями Московского кинофестиваля. С того времени я принимал участие в большом количестве разнообразных фестивалей – как режиссер церемоний или как арт-директор.

ФЕСТИВАЛЬ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ

На «Край света» мы попали совершенно случайно – Алле Суриковой порекомендовали обратиться ко мне, а я предложил поговорить с самим заказчиком. Заказчиком выступало Министерство культуры Сахалинской области. И в разговорах мы вышли на модель международного кинофестиваля. Первый фестиваль мы организовали за 2 месяца, потому что время поджимало. И во время проведения этого первого фестиваля мы стали задумываться, а зачем вообще он нужен, что это вообще такое, к чему области тратить деньги на такое мероприятие?

В результате мы выработали такую модель фестиваля как социального проекта. Кинофестиваль здесь не находится на вершине пирамиды, а является инструментом, встроенным в социальную политику. Если говорить в целом о стране, мне кажется, что эта модель может сделать многие кинофестивали рентабельными. Фестиваль ведь по умолчанию – мероприятие нерентабельное, бесприбыльное, убыточное. Но лишь в том случае, если он представляет из себя этакую вещь в себе. Если же это инструмент, помогающий решать какие-то проблемы, то в конечном счете, фестиваль может выйти на рентабельность.

СМЕНА ОПТИКИ

История «Края света» - она про то, как фестиваль меняет сознание людей. Не в смысле мировоззрения, а в смысле самоидентификации, в ощущении места, где ты живешь. Применительно к Сахалину это работает так – у многих местных жителей есть психология временщика. Здесь нужно понимать, что южная часть острова Сахалин заселена русскоязычным населением в новейшей российской истории, начиная с 1946 года. Подавляющее число людей ехали сюда по комсомольским путевкам, нанимались на работу строить новую жизнь, зарабатывать на жизнь. По разным причинам кто-то уезжал, кто-то оставался. Нынешние дети – это всего лишь третье поколение коренных сахалинцев.

Они живут с ощущением, что находятся здесь временно. Они живут как бы вне парадигмы своей родины. Эту парадигму определяет телевизионный сигнал, который никак не описывает жизнь жителя Сахалина. Другое дело, что он никак не описывает жизнь жителей других регионов страны. Но когда ты живешь на дальней окраине своей страны, и от столицы этой страны тебя отдаляет такое же расстояние, как и от Нью-Йорка, то у тебя появляется ощущение, что жизнь где-то там. И ты туда стремишься. Особенно это касается молодых людей.

А этот фестиваль меняет оптику, взгляд на самих себя. Сейчас, к пятому фестивалю, мы видим, что люди воспринимают его как одно из крупнейших и важнейших культурных событий в масштабах страны, происходящих в этот период – в конец августа. Сюда приезжают лучшие кинематографисты и не только, из нашей страны и со всего мира. У людей возникает ощущение, что вот сейчас Сахалин – культурная столица России.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ

Помимо кинопоказов (разных и в большом количестве) мы еще развешиваем такие магнитики, как мы говорим. И на эти магнитики мы стараемся притягивать молодых людей с активной жизненной позицией и людей, ищущих возможности для самореализации в каких-то культурных сферах. Мы создаем для них эти условия. На данный момент у нас уже работают три мастерских: кино, фотография и урбанистика.

Кроме того, это еще и уникальный эксперимент для нас. Есть ощущение, что мы потеряли способность разговаривать с аудиторией по-человечески. Кризис авторского российского кино заключается не только в том, что это не кино-аттракцион, а кино-высказывание. Понятно, что оно будет менее востребовано в массовом прокате. Оно способно жить, развиваться и искать какую-то новую форму существования, но для этого оно не должно терять своего зрителя. В такой большой стране, как наша, этот зритель, безусловно, есть. Но каналы коммуникации, каналы человеческого разговора со своим зрителем, совершенно отсутствуют. С толпой мы общаться привыкли, научились.

А наши фильмы (не только российские, иранские, индийские, армянские) смотрят полные залы, с утра до вечера. Да, у нас билеты бесплатные. Но мы прошли путь и в этом году практически вышли на проектную мощность. Почти на всех сеансах аншлаги, включая утренние сеансы в будние дни. Это говорит о том, что дело не в халяве, а в том, что люди поверили, что общаться с ними будут, как с людьми. Дефицит этого общения у человека велик. И он очень внимателен к тем, кто с ним разговаривает. Эта модель, с поправкой на анамнез той территории, на которой подобный фестиваль может возникать, тиражируема, и, на мой взгляд, может существовать не только на Сахалине.

ПОСТОЯННОЕ ПОГРУЖЕНИЕ

Поддерживать жизнь фестиваля в месте на постоянной основе, помимо сроков его проведения – это довольно проблемно. На время фестиваля люди готовы к погружению, но потом все те, кто учатся в мастерских, работают. Мы искали новые формы взаимодействия, и в результате мы вышли с предложением создания регионального кинофонда. Надеюсь, что у нас все получится, потому что фактически мы предложили создать систему, при которой министерство культуры будет выделять ежегодно определенную сумму денег, которая будет разбита на энное количество грантов. Они будут выдаваться соискателям на основе результатов питчинга, который создаст фестиваль. Мы хотим выбирать 3-4 короткометражных проекта в год, давать им какие-то небольшие по московским, но вполне нормальные по сахалинским меркам деньги, и уже приближаться к созданию какого-то профессионального конкурентноспособного продукта.

Мы хотим, чтобы здесь появился региональный кинематограф. Мы знаем, что показы местных любителей-кинематографистов, перешагнувших через барьер абсолютного любительства, собирают здесь полные залы. Пример Якутии произошел более подготовленным способом, они еще с 1990-х отсылали в Москву на учебу актеров, режиссеров, и там накопилась масса людей, которые что-то умеют. Здесь мы эту массу пока накапливаем. Но, видимо, это некая особенность отдаленных регионов, своего рода анклавов – в них очень большой интерес к своему. Патриотический в хорошем смысле слова.

Я ЗДЕСЬ, ПОТОМУ ЧТО

Что касается фотографии, мы запустили здесь в этом году две выставки. Одна из них, как мне кажется, показывает некое направление, которым можно заниматься. Это выставка, посвященная 125-летию путешествия Чехова на Сахалин «Я здесь, потому что». В ней в контекст исторических фотографий, сделанных во время путешествия собственно Антоном Павловичем, вписан мультимедийный проект, которым мы попытались описать социологический портрет населения, спроецировав его на 100 человек.

Мы выбрали 100 жителей Сахалинской области, включая Курильскую гряду, и попросили каждого из них рассказать историю появления его или его предков на Сахалине. Это очень познавательный и любопытный проект, как мне кажется, который идет 300 с лишним минут. Во время его просмотра ты начинаешь понимать что-то про Сахалин. И не только про Сахалин. Мы бы хотели показать его в Москве, хотя полностью передали этот проект Сахалинскому музею книги Чехова.

ФЕСТИВАЛЬ С ПРОЗРАЧНЫМИ СТЕНАМИ

Если сравнивать суть фестивалей 2morrow и «Край света», принципиальная разница между ними есть. Наш программный директор Алексей Медведев формулирует ее следующим образом (и я с ним полностью согласен): если 2morrow был таким эстетским, элитарным фестивалем для киноманов, то кинопрограмма «Края света» сформирована так, чтобы ни один фильм не требовал бы от зрителя какой-то специальной подготовки или знания, без которого он не сумел бы расшифровать коды, заложенные в кино. Единственное, что зритель должен иметь при себе, идя на просмотр – это интерес, готовность собственного восприятия к работе. Не уровень образования, образованность, начитанность, насмотренность.

Да, некоторые фильмы сложны для восприятия, потому что люди не привыкли долго смотреть в одну точку. Но мы понимаем, что фильмы должны быть доступными для интересующегося человека. 2morrow я не занимаюсь уже много лет, мы сделали только первые три-четыре. Но общность этих двух фестивалей заключается в названии «Край света». Это некая световая граница, где заканчивается кино и начинается восприятие. Именно в этой точке происходит диффузия и взаимопроникновение художника и зрителя. Мы не говорим, что это фестиваль зрительский, потому что потребность в этом контакте – взаимная. У нас есть условие, согласно которому фильм не может участвовать в конкурсе фестиваля в случае, если не приехал кто-то из его создателей. Сюда приезжают режиссеры, актеры, продюсеры, и большинство из них уезжает с ощущением, что не только со зрителем, но и с ними здесь что-то произошло.

Фестиваль демократичен, потому что здесь нет разделения – вот здесь мы, организаторы, иностранцы и москвичи, а здесь вы, зрители. У нас везде как бы прозрачные стены. У нас везде для всех общий доступ, у нас нет VIP-зон, нет специальных проходок. Один из принципов приглашения гостей заключается в том, что каждый из них приезжает сюда для чего-то. У каждого есть какая-то задача – участвовать в круглом столе, показать свой фильм, провести мастер-класс. Дальше мы привлекаем их к чему-то еще, предлагаем множество вариантов. Поэтому мне кажется, что им здесь не скучно, им здесь очень интересно.