Фетишизация горячих мамочек в поп-культуре достигла апогея в новой картине возмутителя всеобщего спокойствия – австрийца Ульриха Зайдля «Рай: Любовь». Подобно картине «На Юг» Лорана Канте, новый фильм Зайдля рассказывает о секс-туризме, со свежей перспективы женщин среднего возраста. Как и следовало ожидать от режиссера, чьи работы отличаются любованием телесными и духовными уродствами, сценарий его новой работы бросает в крайности. Этот фильм о чужом отпуске поверхностно провокационен, и, в конечном счете, абсолютно бессмысленнен. «Рай: Любовь» – второй фильм Зайдля, участвующий в Каннском конкурсе после «Импорта-экспорта» 2007 года, и первая лента трилогии, хотя первоначально планировалось, что он станет самостоятельной историей о трех женщинах из одной семьи, которые едут отдыхать по отдельности. На очереди «Рай: Вера» о католическом миссионере и «Рай: Надежда» о подростке в «диетическом» лагере.

Документальное прошлое Зайдля просматривается в уникальном использовании статичных планов и совершенной композиции. За это отвечает постоянная команда режиссера: операторы Вольфганг Талер и Эдвард Лакмен. Зайдль любит импровизацию, однако она всегда хорошо спланирована режиссером. Мы, несомненно, услышим еще не одну похвалу за ее смелую игру в адрес актрисы Маргарет Тизель, исполнившей роль Терезы. Ведь как только женщина средних лет обнажает на экране свое «реальное» тело, а тем более подвергается сексуальному и эмоциональному унижению, слово храбрость сразу же всплывает на поверхность. Фильм начинается со сцены, в которой умственно отсталые люди ездят за рулем электро-машинок в парке аттракционов. Их лица искажаются от каждого столкновения и превращаются в маски: то радостные, то удивленные всем, что их окружает. Одну из их сопровождающих, Терезу, и играет Тизель. Ее героиня отвозит свою необщительную дочь к родственникам и улетает в Кению – погреться на солнышке. Там она встречает австрийку Инге (Инге Мо) с белыми косичками и в купальнике тигрового окраса, которая сразу же заводит разговор о привлекательности чернокожих парней. Поначалу Терезу раздражают мальчики с пляжа, которые предлагают ей то сувениры, то безделушки, то и вовсе самих себя, называя ее «сахарной мамочкой». После неудачной попытки поближе познакомиться с Габриелем (Габриель Нгума Мваро), который оказывается уж слишком прямолинейным, она уступает более искусным чарам Мунги (Петер Казунго). Мунга красиво ухаживает и всем своим поведением показывает, что за обвисшей грудью и животом Терезы он видит красивую женщину. И это работает, ведь героиня так хочет в это верить. А потом Мунга начинает все чаще просить у нее деньги: то для ребенка своей сестры, то для своего отца, то для кузины, но никогда для себя самого. Тереза отказывается смотреть правде в глаза до тех пор, пока она не становится слишком явной. И ярости и негодования героини нет конца. Со сценаристкой фильма, Вероникой Франц, Зайдль работает не впервые. В развитии сюжета быстро становится понятно, что линия между эксплуататором и эксплуатируемым очень размыта, и что Тереза хочет именно любви, а не секса.

Однако когда на втором часу героиня дает Мунге второй шанс, фильм становится еще более невыносимым. Естественно, юноша вновь разочаровывает ее, и тогда она пускается во все тяжкие на праздновании своего дня рождения в сопровождении Инге и еще двух сверстниц. Смотреть, как четыре пьяные полураздетые женщины средних лет развлекаются с молодым негритянским парнем – «живым подарком для Терезы» – зрелище не из приятных. К сожалению, режиссер не собирался глубоко раскрывать свою героиню, ограничившись лишь поверхностным описанием. Поэтому Маргарет Тизель заслуживает отдельный балл за то, что, несмотря на жестокость своей Терезы, она все-таки иногда вызывает сочувствие и симпатию. Но каждый раз, когда ее одиночество и разочарование в жизни становится явным и понятным для зрителя, режиссер тут же заставляет ее совершить еще сильнее унижающий ее достоинство поступок. Похоже, Зайдль ненавидит всех своих героев, и совершенно не интересуется их внутренним миром. В 1996 он уже снял фильм «Животная любовь» о людях, удовлетворяющих свои сексуальные потребности уж слишком нездоровой близостью. Его новая картина – стала и вовсе пустым психологическим экзерсисом.