Агния Кузнецова: «Когда есть трудности, духовная жизнь становится интереснее и насыщенней»

27.04.2015Дмитрий Осташевский

Актриса, разрывающая шаблоны, рассказала THR, почему женщина на войне – это не тема для разговора, чем интересна смерть и почему книги важнее кино.

Она разрывает шаблоны. Вместо постепенного захода в большое кино – мощный старт у культовых режиссеров Алексея Балабанова и Валерии Гай Германики. Вместо канонических рассуждений о силе важнейшего из искусств – убежденность, что книги важнее. Вот и сейчас, когда Агнию Кузнецову уже привыкли видеть в роли непослушных подростков – новый поворот на 180 градусов. В выходящем на этой неделе фильме «А зори здесь тихие» она играет правильную и очень непохожую на себя Соню Гурвич. Почему женщина на войне – это не тема для разговора, чем интересна смерть и что осталось от других, разорванных актрисой шаблонов, – в нескучном интервью для THR.

- В новом фильме «А зори здесь тихие» наконец-то необычная для вас роль. Не художница с дредами, не школьница с сигаретой, а интеллигентка Соня Гурвич. Интересно было в новом образе?

- Да, Соня Гурвич – это интеллигентная девочка, хорошая. Она такая правильная, сдержанная: учится, стихи читает. У нее первая любовь. Я никогда таких не играла. Может, и не буду больше. А разок интересно. В контексте войны.

- Вы ориентировались на черно-белый фильм Станислава Ростоцкого, когда работали над новой картиной?

- Конечно, нет! Это же не ремейк, а другой фильм, другие актеры, все другое! Не клон, а новая экранизация Бориса Васильева.

Наши «Зори» не имеют никакого отношения к Ростоцкому. Прекрасному и гениальному. Тот фильм снимал человек, который прошел войну, с протезом вместо ноги. Здесь - наш современник. Там одно видение, здесь - другое. Совершенно отдельное произведение: просто повесть берете и снимаете. Можно и через десять лет еще раз. В нашем фильме цветная картинка, ритм другой. Потому что мы живем в другое время. Нельзя сейчас так снимать, как тогда.

- Но людям-то и сейчас нравится, как тогда снимали.

- Мне тоже. Я тоже с удовольствием пересматриваю.

- А на кого тогда рассчитана новая картина?

- Мне это не интересно. Ну как? Она для разных людей. Молодым может быть полезно. Они же не будут книжку читать.

- По-моему, она все еще в школьной программе.

- Думаете? Ну, все равно пусть посмотрят фильм.

- Тема женщины на войне в последнее время переходит из фильма в фильм: сначала «Батальонъ», потом «Битва за Севастополь», теперь вот «Зори». Почему, как вы думаете?

- Это 70 лет победы. Госзаказы. Не знаю, по-моему, нет никакой закономерности. Нет никакой роли женщины на войне. И ничего особенно интересного там не раскрывается. Ни в одном из фильмов.

- То есть как?

- Военная тематика все равно достаточно бесполая. Человек на войне – вот что главное. А от формулировки «женщина на войне» веет каким-то советским плакатом. Женщина на войне, в быту и на производстве. Какая разница: женщина или мужчина? Вот смерть - гораздо более интересная тема. А пол не имеет значения. Вы говорите, что женщина на войне – это что-то неестественное. А разве мужчине естественно на войне?

- Хорошо, и чем же интересна смерть?

- В военных фильмах мне нравятся сцены гибели героинь, а не переживания о будущем и детях. Вообще я люблю героизм. Когда что-то сильное происходит.

- Ваши героини, кстати, почти всегда оказываются в экстремальных ситуациях. Начиная с дебютного «Груза 200», сцены насилия в котором, на мой взгляд, бросили вызов «Необратимости» с Моникой Белуччи…

- Не люблю аналогий в кино. Неправильно сравнивать один фильм с другим. Я каждый воспринимаю отдельно, без ассоциаций. Как вам вообще могло что-то напомнить? Ха-ха! И сцены в фильме Ноэ были жестче в тысячу раз! Почему-то у русского зрителя «Необратимость» не вызывает ужаса: «как отвратительно!», а наше кино вызывает. Это странно.

- Моника Белуччи, говоря о своем вечном амплуа жертвы, женщины в беде, сказала, что женщиной вообще быть опасно.

- Она права!

- Трудно быть женщиной?

- С одной стороны просто. А вообще где? В России? Моника Белуччи-то где живет?

- Трудно ли быть женщиной вообще, в мире?

- Вообще женщиной быть просто. Надо выполнять свои женские функции и тогда все будет хорошо. Детей рожать, за семью отвечать. А иначе женщина погибнет от любви или от скитаний. Если она соответствует своим качествам, все будет легко и понятно.

- А сибирские женщины – особенные? (Агния Кузнецова родилась и провела детство в Новосибирске – прим. ред)

- Сибирские люди – особенные. У нас есть стойкость, нам нужно держаться, раз такая тяжелая ситуация климатическая. Вырабатываются другие качества в человеке. В комфорте можно превратиться в баклажан. Перестать соображать: и так же нормально все. А когда есть трудности, то и духовная жизнь становится интересней и насыщенней. Зима полгода: есть чем заняться, кроме как бегать с голой жопой в поисках развлечений. Преодолевая, становишься качественно другим человеком. Я сейчас целую философию Зимы открою.

- Давайте-давайте!

- Нет. Все. Достаточно.

- Значит, весна – не ваше время?

- Нет. Я не люблю солнце. То есть люблю, но зачем солнце и жара в городе, в котором работаешь? И вообще весна – это всегда тревога, ощущение, что что-то случится…

В переходные периоды все самоубийства происходят.

- Каких героинь вам хотелось бы сыграть?

- Никаких. Ха-ха! Для женщин старше сорока вообще нет героинь. Одни мамы да тетки. А мне бы хотелось в этом возрасте расцвести. Сыграть женщину во власти. Кондолизу Райз. Личность. Или вампиршу из сказки фантастической. Чтобы фантазия была, а не бытовая драма у раковины.

- Но до теток вам пока далеко, и играете вы в основном подростков и молодежь. Когда я смотрел «Все умрут, а я останусь», то узнал собственное детство абсолютно. Расскажите про свое: были хулиганкой?

- Что у вас за вопросы такие? Ну да, была. Хватит об этом. 28 интервью о том, хулиганка я или тихая девочка. Разве не понятно?!

- Учиться не любили?

- Ну, у меня была примерно такая дурацкая школа, как во «Все умрут». Мне нравилась только литература и история. Само заведение считаю очень вредным.

- Почему широкий зритель так неоднозначно принял фильм «Все умрут, а я останусь»?

- По-моему, абсолютный восторг. Для молодого поколения - так просто манифест. Все теперь снимают фильмы типа «Класса коррекции» – повтор повтора уже. А это была абсолютно знаковая тема в школах. Сплошные фанаты. На улицу выйдешь: «Можно с вами сфотографироваться?». Я считаю, у них хороший вкус. Это гораздо лучше, чем смотреть «Камеди клаб» и «Яйца судьбы».

- Второй фильм, в котором вы снимались у Валерии Гай Германики, «Да и да», полная противоположность «Все умрут». Там социальная проблематика, здесь - абстрактное искусство и эксперименты с видеорядом. Вам в каких историях интересней?

- Мне нравится, что в «Да и да» нет никаких социальных высказываний, которые у нас очень любят. Все эти темы про Россию, про ментов, про войну, про тюрьму – ничего этого там нет. А есть двое людей, которые полюбили друг друга. Они встретились и будто провалились в черную дыру без времени. Главный персонаж в этом фильме – ночь, и все съемки происходили ночью.

Получилась такая цветная сказка-нуар, фантазия с огромным количеством компьютерной графики и мультипликации. Снято круто, мы там экспериментировали с разными фильтрами цветными. Социальщины нет – и это хорошо. История поднимается над бытовухой и над серым унылым кинематографом. Сейчас же скучно, нет ничего. Газики с мигалками по серому Бутово разъезжают. Ни риска, ни истории – говно! Так и напишите! Серьезно! Русское кино – в жопе!

- Не согласен. Я очень много в последнее время смотрю. Есть хорошие фильмы.

- Римейки?

- Ха-ха. В том числе. Ну, хорошо. А как насчет классики кино?

- Безусловно, есть шедевры. Но я бы не сказала, что это такое уж искусство. «Тени забытых предков» Параджанова – гениально, Тарковский – весь, «Андрей Рублев», например, чтоб немного об истории России подумать. Из зарубежных мне нравится Лео Каракс. «Корпорация Святые моторы» – потрясающий фильм. И сам он очень крутой чувак. У него жена была русская актриса...

А вообще мне кажется, не кино, а чтение – единственное, что может еще спасти нашу культуру. Кино – хрень полная. Бесполезные попытки. А через книги можно что-то передать.

- Вы не верите в воспитательную роль синематографа?

- Игрушки для взрослых. Пропаганда. Искусства там мало, - по крайней мере, сегодня.

- Недавно с удивлением узнал, что полностью знаменитая цитата Ленина звучит «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

- Вот понимал человек. Он был прав. Картинки мелькают, и все. А писатель - это личность. Книга развивает воображение.

- Какие книги любите?

- Романы. «Степной волк» Германа Гессе – это про меня книжка. Хотя главному герою там 50 лет и он ходит по городу, ища смерти. Помню, в первый раз в метро открыла предисловие, а там от первого лица: я умру, я хожу, я страдаю… Я продолжила читать и заплакала. Гессе писал про себя роман. Шикарно! Я не знаю, как назвать этот жанр. Фантастическое путешествие в себя? Экзистенциальное самоописание?

- А из наших современников могли бы назвать кого-то?

- Наверное, Лимонова. Мне приятно, что он наш современник. Вот интересный человек. Если убрать всю политику, судьба человека, который стал везде ходить и открыто говорить всем, что думает – это мне нравится… Сама позиция. Хороший человек Эдуард Лимонов. И книжки интересные у него попадаются. «Книга мертвых» – очень неожиданно и прикольно. «Укрощение тигра в Париже», «Дневник неудачника»...

- Ну, а самый любимый автор?

- Достоевский. Я все читала, жалко, что он так мало написал. Вы что в детстве читали? Я - Достоевского.

- Я - Шекспира. Достоевского я уже в юности читал.

- А я лет в 10 начала. «Село Степанчиково»… Когда я приехала в Питер, я поняла, что уже жила в этом городе когда-то. Люблю ходить маршрутами Фёдора Михайловича. Самый стремный обшарпанный район Питера, Сенная, мне нравится больше всего.

- То есть вам не просторные водные глади нравятся в Питере?

- Это тоже. Вообще атмосфера этого города кажется мне такой родной. Не страшной, не обшарпанной, не грязной. Естественной.

- А когда вы впервые побывали там?

- В сентябре 2006. На съемках «Груза 200». Это лучший город России. Самый красивый. Я люблю ездить туда по работе и отмечать день рождения.

- Как вы обычно путешествуете?

- Люблю одна уехать на три дня в незнакомый город и ходить там с картой. Не с телефоном – это совсем не то. А с картой.

- У вас получается?

- Да. Хожу с ней как «туристка-дура». Это такие короткие поездки, чтобы передохнуть. Но вообще Европу не очень люблю. Через пару дней мне становится скучно. Такая тоска, что невозможно. Если еще галопом, как я по Италии бегала из города в город, то куда ни шло, а так – тяжело. Как они там живут? То ли дело у нас, как на вулкане каждый день.

- Чувствую, вы работать любите больше, чем отдыхать..

- Я фанат процесса. Мне нравится сниматься. А то, что потом: все эти премьеры, интервью я не люблю…

- Над чем сейчас работаете?

- Играю в театре Практика. У меня три спектакля: «Дознание», «Девушка и революционер» и «Кеды». Но от театра я устала. Не думаю, что сейчас что-то хотела бы начинать репетировать. Очень сложно, энергоемко и вообще, это лучше всего делать зимой. Когда тихо, спокойно, на улице холодно, сидишь себе и репетируешь… К театру я очень выборочно отношусь. Очень от многого оказываюсь. Несколько спектаклей в месяц меня вполне устраивает.

- То есть из текущих ролей каждая как любимая?

- Да! В театре по-другому нельзя. Не ради же денег на сцене играть. Театр держит тебя в форме и дает только эмоции. Если ты не получаешь радости от спектакля в котором играешь, то смысла в этом нет. Денег и славы сцена не дает. Только личное отношение к процессу и удовольствие, которое ты от него получаешь.