«Что может быть глубже?»

06.11.2013Семен Кваша

Любовь, самоотдача, цензура, свет и дети: THR.ru поговорил с Абделлатифом Кешишем о фильме «Жизнь Адель».

Абделлатиф Кешиш приехал в Москву представить свой фильм «Жизнь Адель». Расписание его было очень жестким, поэтому корреспондент THR.ru брал у него интервью в такси. В ходе разговора возникло несколько неловких пауз: водитель выехал на встречную полосу на Садовом кольце, а потом играл в «шашечки» в Таганском тоннеле. Параллельно он работал для Кешиша экскурсоводом: времени посмотреть город у режиссера не было. «Рэйвей стейшн! Бизнес центр!»- говорил водитель. В это время мы с Кешишем и его переводчиком пытались обсуждать трехчасовое кино о любви и российскую цензуру.

— Вы заставляете зрителя по-настоящему работать. «Жизнь Адель» - это три часа тяжелой интеллектуальной нагрузки. Как вы считаете, современный зритель готов к такому?

— Действительно, сейчас люди любят смотреть фильмы, развалившись в кресле, употребляя кино, как уже пережеванную пищу. А мне важно, чтобы зритель участвовал напрямую в фильме, привносил в него что-то свое, отдал частицу себя. Но для этого нужно, чтобы и режиссер по-настоящему глубоко пережил свой фильм. Нужно, чтобы режиссеру было, что рассказать.

— Кстати о включенности: мне показалось, что главная героиня, Адель, совершенно не включается в то, что она делает. Она всю дорогу стоит чуть в стороне, «пробует воду ногой». Это верное впечатление?

— Вы думаете, что она не до конца включается в отношения с Эммой? А что еще там может быть, как она может еще глубже в эти отношения погрузиться? Мне кажется, она все свое существо включает в эти отношения, проживает их полностью.

— Съемки были сложными?

— Снимать кино всегда трудно. Это как корабль, который идет из одного порта в другой, и все время штормит.

— А что штормит?

— Ну как обычно. Допустим, надо снимать сцену с хорошей погодой и солнцем, а на самом деле идет дождь и холодно. И еще тысяча таких же историй.

— То, что вы работаете с молодыми не очень опытными актрисами, это усложняет жизнь или облегчает?

— Я вообще люблю снимать с непрофессиональными актерами, это и труднее и проще, чем работать с профессионалами.

— Я не могу сделать вид, что у меня нет этого вопроса и не спросить о шестиминутной эротической сцене. Как вы это снимали? С какими проблемами столкнулись? Пришлось ли уговаривать актрис?

— Да не было никаких проблем. Я снимал эти сцены точно так же, как и все другие. Была работа с раскадровками, я старался дать свободу актрисами, расставить свет так, чтобы камеры следили за актрисами, а не актрисы подстраивались под камеры, дать им всю возможную свободу. Не было там ничего того, чтобы показалось мне необыкновенным.

— Как вы с работали с маленькими детьми в детсадовских сценах?

— Дети были очень рады играть в школу, им это доставляло огромное удовольствие.

— У нас произошло небольшое чудо, когда ваш фильм получил прокатное удостоверение, многие наблюдатели переживали и думали, что мы «Адель» никогда не увидим. А как вы думаете, этот фильм увидят, скажем, в Китае или в арабских странах? Как вы преодолеваете цензуру.

— В современном мире с приходом интернета это неважно. Можно посмотреть любой фильм. Даже маленький мальчик может нажать на кнопку и посмотреть намного более откровенный фильм, чем «Жизнь Адель». Запрещение или цензура в наше время смысла не имеют.

— Есть мнение, которое транслируют некоторые наши чиновники. Якобы Запад растлевает Россию, пропагандирует однополые отношения, пытается поставить знак равенства между гомосексуализмом и свободой. Можете прокомментировать?

— Но русские ведь так не считают, правда? Так, возможно, считают некоторые представители властей, но насколько они репрезентативны? Россия на самом деле совершенно не ждала указаний Запада, чтобы жить так, как она хочет. Молодые люди выражают свои мнения и чувства, не дожидаясь ничьих указаний. Совершенно не похоже, что русские в наше время ориентируются на Запад, выражая свою сексуальность.