Дьявол — это менеджмент

29.11.2013Семен Кваша

Скрипач Дэвид Гаррет, собирающий стадионы поп-обработками классики и лучшие залы мира классическими концертами, рассказал THR.ru о своем фильме про Паганини, продавшем душу дьяволу и о том, что классическая музыка — это прежде всего шоу для обычной публики.

Дэвид Гаррет, классический и популярный скрипач, снялся в главной роли в фильме «Паганини: Скрипач дьявола» (уже в прокате). В байопике талантливый музыкант подписывает контракт с каким-то неприятным типом с бородой и рожками, становится безумно популярным и погибает от алкоголя, наркотиков, женщин и игромании, и даже чистая любовь его не спасает. Гаррет, который выглядит как голливудская суперзвезда, спродюсировал саундтрек, сыграл всю музыку в фильме (записав ее вживую) и выступил одним из продюсеров ленты. В интервью THR он рассказал, что девушки не могли не визжать на концертах великого скрипача, что классика не собирается умирать или становиться развлечением для богатых и что играть на скрипке пьяным невозможно.

- Я правильно понимаю, что вы сняли кино про секс, наркотики, рок-н-ролл и битломанию в XIX веке? Про концерты, на которых чопорные английские девушки 1820-х годов визжат и прыгают при виде заезжего виртуоза?

- Да, так оно так и было. Это очень отличалось от того, к чему они привыкли: то, как Паганини одевался, то, как он подавал себя, и, разумеется, его стиль игры. Он же изобрел совершенно новый способ, новую технику игры на скрипке - все, что он играл, отличалось от того, что было написано до него. Естественно девушки кричали от восторга.

- Вы говорили, что вас в этой истории привлекла связь с вашей жизнью и то, что ваш герой похож на вас.

- Так и есть...

- Не слишком ли грубо будет спросить, что именно в истории секса, наркотиков и рок-н-ролла связано с вашей жизнью?

- Ну, это не все, чем я занимался в жизни (смеется). Но в конце концов меня эта история привлекла тем, что Паганини очень серьезно был увлечен созданием новой аудитории. И я думаю, каждый музыкант должен думать о том, чтобы его музыка достигала как можно большего количества людей. Паганини, он же делал то, что я делаю всю мою жизнь. Он основывал свою музыку на самых популярных мелодиях своего времени и писал вариации. Первую тему люди узнавали — допустим, это мелодия из «Свадьбы Фигаро» - а дальше он играл им свои вариации. Я в наше время делаю примерно то же самое на моих концертах: играю музыку, которую они уже знают и любят, а потом показываю, на что вообще способен мой инструмент.

- И тут появляется дьявол.

- Да.

- Я вот ненавижу эту историю с музыкантами, которые продают душу дьяволу. Нет никакого дьявола, есть многочасовые занятия каждый день, с утра до вечера. Нет никакого контракта, подписанного кровью.

- Конечно нет. Но мы же и не говорим, что он есть. Мы играемся с этой идеей. Мы нигде не говорим, что он стал великим скрипачом, потому что подписал контракт с дьяволом. Мы только говорим, что иногда надо сотрудничать с кем-то неприятным, чтобы добиться известности. У музыканта бывают моменты, когда ему приходится идти на компромиссы, с музыкой не связанные.

- Понятно. Дьявол как метафора для рекорд-лейбла...

- Разумеется - рекорд-лейбл, менеджмент.

- А у вас много было компромиссов?

- Ну я шел, разумеется, на компромиссы, но всегда был достаточно удачлив для того, чтобы увидеть, когда это наносит вред мне лично или моей игре. Я к счастью нашел интересных людей, которые мне помогают.

- Где вы лучше себя чувствуете? В строгом концертном зале, где вы играете Моцарта, или на стадионе, играя его поп-обработки?

- Я играю музыку. Неважно где. Можно здесь, можно на сцене, можно дома. Где я, кто меня слушает - не очень важно.

- Вы сыграете в дешевом баре после пары стаканов, как это было в фильме?

- Ну я так делал вообще-то. Понимаете, Паганини в фильме не пьет перед игрой (смеется). Поэтому и звучит нормально. Скрипка не терпит алкоголя.

- Как вы записывали музыку в вашем фильме?

- Очень важно было все записать вживую. Невозможно же перезаписать потом звук в студии таким образом, чтобы движения пальцев совпали с музыкой. Просто Паганини до сих пор герой для всех скрипачей. Даже сегодня его музыка - самая трудная, самая технически продвинутая. Так что нужно быть первоклассным скрипачом, чтобы сыграть главную роль в фильме про Паганини. А до сих пор его — да и других скрипачей — всегда играли актеры, не умеющие играть на скрипке.

- А это важно вообще для публики? Я понимаю, почему это может быть важно для вас и ваших друзей музыкантов, но для обычного человека, не умеющего играть на скрипке, это важно?

- А иначе какой смысл? Это как снимать кино о Пикассо без картин. Или фильм о Тайсоне без бокса.

- Люди в книгах и статьях все время хоронят классическую музыку.

- Мне кажется, что с классической музыкой все в порядке. Во всех городах тысячи людей приходят на классические концерты, это страшно популярно. Но вы продолжайте ваш вопрос..

- Даже книжка такая есть - «Кто убил классическую музыку».

- Я не читал. Я каждый день играю классическую музыку, по-моему, ее никто не убивал.

- Так вот про классическую музыку часто говорят, что она сегрегирована в аппер-миддл классе, все это элитное потребление, смокинги...

- Да это полная чушь. Да, классическая музыка стала тем, чем не должна была стать. Потому что если вы посмотрите на программки XIX века, это все было для обыкновенной публики. Концерт XIX века - это просто интересное шоу для обычной аудитории. Вся вот эта чушь для людей в смокингах, правило не хлопать между частями - все это началось в 1920-х - 1930-х. Может это дирижерская фишка такая? Мне это не нравится, я с этим не согласен. Я не верю в классовость классической музыки, она должна быть для всех. И я над этим работаю.