Этот материал был опубликован в седьмом номере журнала «The Hollywood Reporter – Российское издание».THR: Многие удивились, увидев вас в роли самой себя в фильме «Энтропия» молодого режиссера Марии Саакян, да еще в компании непрофессиональных артистов (Ксении Собчак и известного персонажа модельного бизнеса Данилы Полякова — THR). Почему вы согласились на главную роль именно в этом проекте?Валерия Гай Германика: А это вообще можно назвать фильмом? Не знаю, буду ли его смотреть — мне все эти проблемы неинтересны и не очень близки. Мне надо было сняться там по определенным причинам, и я сделала это не за идею. Режиссер и продюсер это знают. THR: То есть вам неинтересно, какой в итоге получился фильм, и какой вы в нем предстали?Гай Германика: Это авторский проект, при помощи которого его создатель решает свои проблемы. Там еще сыграли важную роль какие-то политические моменты, а для меня это вообще мертвая зона. Конечно, как девочке мне смотреть на себя интересно, как и практически любому актеру. Но я могу этот фильм оценить только с точки зрения присутствия там собственной персоны, и к мировому искусству это не имеет никакого отношения. THR: А что имеет отношение к мировому искусству? Хотя бы из того, что вы смотрели за последний год?Гай Германика: Сложно сказать. Я, к сожалению, очень мало смотрю кино. Недавно вот «Крестного отца» пересмотрела случайно — он имеет отношение к мировому искусству.

THR: Тема фильма «Энтропия» — ожидание конца света. Сегодня тема апокалипсиса присутствует у многих режиссеров. Вспомнить хотя бы Ларса фон Триера с его «Меланхолией» или Андрея Звягинцева с «Еленой». Кстати, по признанию Звягинцева, апокалипсис происходит уже сегодня — в наших душах.Гай Германика: В «Энтропии», можно сказать, то же самое. Только у Звягинцева более оформленная и конкретная точка зрения — из-за его режиссерских качеств, и потому что там все-таки полноценное кино. В фильме «Энтропия» конец света — это, скорее, аллегория, такой символизм для бедных. Позицию Маши Саакян я понимаю, но она очень хрупкая и может рухнуть от любого дуновения ветра. А вообще тема конца света это просто тренд, на котором можно сделать деньги. Мне это неинтересно, и я ничего не могу сказать на этот счет — все уже сказано в Апокалипсисе. THR: Нет предчувствия, что это может случиться очень скоро, как нам предрекают?Гай Германика: Вот в это я верю. А когда — в Откровении все написано… THR: Вы человек интуитивный?Гай Германика: Да, я абсолютно интуитивный человек — стараюсь отключать свой грязный мозг. THR: Мало кто из режиссеров признается в этом, но все-таки все, кто делают кино — особенно авторское, — пытаются разобраться с самими собой.Гай Германика: Я и не скрываю, что все время этим занимаюсь. Я снимаю про то, что меня зацепило во мне самой. THR: А когда уже сделали фильм, он помогает от этого «зацепившего» избавиться?Гай Германика: Кино никому не помогает избавиться от того, что мучает. Это психоанализ, это от ума. THR: Вы уже дважды брались за телесериалы. К ним у вас чисто финансовый интерес?Гай Германика: Там смешанный интерес. У меня сериалов всего два. Надеюсь, столько и останется. Я не создана для того, чтобы зарабатывать деньги — это не главная идея моей жизни. THR: В могли бы жить совсем без них?Гай Германика: Ну как-то бы все устроилось. THR: Вы только что закончили съемки нового фильм «Да и да». Известно, что это история первой любви. Что-то можете еще рассказать о картине?Гай Германика: Я ничего не могу рассказать о кино — я могу его только показать. Все свои рассказы я реализовала в кадре. THR: А кому первому покажете этот фильм, когда сделаете? Чье мнение вам интересно?Гай Германика: Отборщику одного фестиваля. THR: То есть со своим новым фильмом вы хотите попасть на международный фестиваль, получить признание?Гай Германика: Наполеоновских планов у меня уже нет. Я покажу, а там как будет. Мне хочется работать за границей. Просто для этого наступило время. THR: Уверены, что всегда будете заниматься кинематографом?Гай Германика: Я вообще ничего не могу предполагать. Я слишком маленькое звено в огромной Вселенной. Это мое дело на Земле, и я его люблю. Ничем другим я пока не могу помочь загибающемуся человечеству.