Илья Найшуллер: «Я вообще ничего не выдумывал»

24.06.2014Сергей Оболонков

Режиссер боевика «Хардкор» рассказал THR о том, как в его проекте оказались Шарлто Копли, Данила Козловский и Сергей Шнуров, об источниках вдохновения и о многом другом.

18 июня завершились съёмки фильма «Хардкор» — первого в истории кино полнометражного боевика, полностью снятого от первого лица. В картине приняли участие Шарлто Копли, Данила Козловский и Сергей Шнуров. Режиссер боевика Илья Найшуллер в последний день съемок дал THR эксклюзивное интервью, буквально не отрываясь от процесса работы.

— Судя по эстетике, в которой вы работаете, вы видеоигры любите. Какие именно?

— Любимой игры нет, но многое нравится. Больше всего времени в своей жизни я потратил, наверно, на StarCraft. В школе и институте я играл в Counter-Strike. Очень нравится Left for Dead, если говорить о шутерах многопользовательских. Но на шутерах я не зацикливаюсь, самое любимое — стратегии, просто не очень много существует по-настоящему классных игр этого жанра.

— В играх от первого лица игрок отождествляет себя с персонажем. В «Хардкоре» же герой — это кто-то, кто совершает действия без участия аудитории. Вы не боитесь, что зритель из-за этого заскучать может?

— В фильме действительно ни голоса героя, ни его лица не будет. Но зритель будет понимать, о ком идет речь. Не нужно видеть героя, чтобы чувствовать себя им. Вот вы книжки читаете — например, детективы, написанные от первого лица, там нет описания персонажа. Как он выглядит? Может, у него шрам под носом? Не важно, вы же все равно чувствуете себя эмоционально привязанным к нему.

— Книжка — это все-таки не полтора часа сплошного экшена.

— Ну почему же сплошного экшена, там и диалоги есть, которые сюжет двигают, а не только стрельба. В любом случае, вскрытие все покажет. У меня сейчас нет сомнений, что сопереживание со стороны зрителей будет.

— Расскажите о том, как вы писали сценарий. Вам помогал кто-то?

Дело было так: сначала мы с Сергеем Валяевым придумали экшен, обсудили с Тимуром (Бекмамбетовым — прим. THR), что можно, что неможно. После этого я уже сел писать. То есть сюжет я знал изначально: пункты A, B, C, три акта... Ну и когда я понял, что будет сниматься Шарлто (Копли — прим. THR), я под него написал специальную роль.

— А как Копли вообще к проекту присоединился? Все-таки он звезда уже.

— Копли на экране с Анджелиной Джоли целовался, так что действительно звезда. А как он в проекте появился... Нам нужен был персонаж, который говорит на английском. Кто это мог быть? Я бы с удовольствием потратил два месяца, поехал бы в Штаты, провел бы нормальный кастинг. Но у нас не было на это времени. Я как-то сказал, что было бы здорово с Шарлто поговорить, и Тимур ответил, что его знает. По Skype поговорили два часа, и Копли согласился посмотреть сценарий.

Копли уже приезжал в Россию специально чтобы сняться у нас, это с премьерой «Элизиума» совпало. И сейчас он второй раз приехал ради съемок.

— Хорошо, а чем вы, скажем, Козловского и Шнурова заинтересовали? Тоже ведь заметные личности, скажем так.

— Я вообще ничего не выдумывал, не обещал, что у нас здесь что-то такое будет, чего потом не было. Приходил и искренне говорил, что у нас странный проект. Уникальный даже. Говорил: «Ничего не обещаю, давайте сделаем и посмотрим, что выйдет. В лучшем случае будет круто, в худшем — все равно кино никто не увидит и не узнает, что вы в нем участвовали». На момент начала работы я и сам не понимал, что будет. Сейчас-то знаю, что у нас все здорово. Именно поэтому мне было комфортно позвать Шарлто, чтобы отснять дополнительные сцены, вместо того чтобы от них отказываться. А мы допускали такую возможность.

— А сколько уже съемки идут?

— Сейчас сотая смена.

— Для сравнения — сколько вы клип «Bad Motherfucker» снимали?

— Девять дней.

— И как, не надоело еще снимать? На следующую полнометражку останутся силы?

— Сто процентов останутся! Могу сказать это сейчас, когда уже можно расслабиться, сюжет «Хардкора» весь собрали. Как экшен снимать, я всегда знал, и группа знала. Вопрос был в том, как делать актерские сцены. Вчера как раз сняли красивый финал. И я уже знаю, что будет следующее.

— Опять что-то радикальное с точки зрения картинки?

— Я думаю, что радикальное как минимум для меня.

— У вас на группу вашу после съемок время остается?

— Мы сделали паузу во время первого монтажа, а потом группа опять начала писать, причем треки под фильм. Финальная песня мне как-то сразу в голову пришла. Я еще с самого начала знал первую песню для фильма, она чужая. А вот теперь мы и финальную тоже записали.

— Последний вопрос, почему сегодня съемки идут в обычном жилом доме, и почему именно в этом?

— В студии мы снимали только то, чего нет в жизни. Наше кино вообще проще делать не в павильоне, у нас камера видит 170 градусов. Повернулся — и сразу в кадр лезет что-то не то. А дом мне этот очень нравится, я его еще в прошлом году заметил, когда мы ездили по локейшенам. Сразу сказал: «Мне плевать, сколько это стоит, давайте где-то урежемся, но здесь снимем».

Как с жильцами договаривались, я даже не знаю. Во мне кое-что изменилось за 100 смен — кроме того, что я за это время получил уверенность в результате. Поначалу я пытался заниматься всеми делами сразу, меня что-то спрашивали, и я отвечал на то, что нужно и не нужно. А теперь у нас все занимаются своим делом, и это здорово. У меня освободилась куча времени, я могу думать только о своей работе. И это величайший подарок.