Мари Монж: «Стэйси Мартин мы снимали как мужчину, а Тахара Рахима – как женщину»

27.08.2018Редакция THR Russia

Режиссер драмы «Нас не догонят» - об азарте, роковой женщине, нуаре и Париже.

Фильм-участник Каннского фестиваля «Нас не догонят» выходит в российский прокат 30 августа. Главные роли в дебютном фильме молодого французского режиссера Мари Монж исполнили Стэйси Мартин, ставшая известной после скандальной «Нимфоманки» Ларса фон Триера, и Тахар Рахим, звезда фильма «Пророк» Жака Одиара. Их герои — молодые влюбленные, которые с головой окунаются в мир казино и азарта. Адреналин зашкаливает, риски и ставки повышаются. Простое пари превращается в неконтролируемую страсть.

Критики неплохо приняли картину в Каннах, что не могло не обрадовать дебютантку. Мари Монж рассказала нам, как к ней пришла идея фильма, как она поменяла традиционное гендерное распределение образов местами, как снимала Париж без гламура и как подобрала актеров на главные роли.

Какая идея натолкнула вас на создание фильма «Нас не догонят»? Это были азартные игры, встречавшиеся в кино, или же влюбленная пара, для которой отношения — партия, в которой ты удваиваешь ставку или теряешь все?

На самом деле обе эти темы тесно связаны. Самым первым моим впечатлением было то, что в парижских клубах я открыла для себя целый мир, о существовании которого даже и не догадывалась. Но по-настоящему вдохновили меня на фильм именно люди, которых я там встретила, те персонажи, которые приходят в игровые залы.

Кто они, эти персонажи?

Первым открытием в кругу игроков для меня стало то, что здесь можно увидеть самых разных людей. Представители всех возрастов, всех социальных классов встречаются друг с другом, когда остальная часть города отходит ко сну.  Здесь можно увидеть местных продавцов и ушедшую с вечеринки молодежь, завсегдатаев и туристов, зашедших убить время и серьезно зависимых. В этом полуночном мире — самые разные культуры, языки, национальности, которые легко сосуществуют в этом параллельном мире, но никогда не встретятся в обычной жизни.

Более того, есть разные виды игроков. Лично я была поражена теми, кто проигрывает, теряет всё, но никак не может остановиться, как Абель (Тахар Рахим). Их не волнуют деньги, а игра для них — приключение, образ жизни. Они лгут и манипулируют, всё, что они делают, связано с огромными рисками. Это люди, которые используют любые средства для того, чтобы продолжать играть. Но им нужно не выиграть, а нырнуть глубже, проверить себя и свои силы, убедиться, насколько далеко они готовы зайти. Это удивительные люди, способные выбраться из самой невозможной ситуации, но в то же время совершенно не приспособленные к реальной жизни. Они всесокрушающи и очень саморазрушительны.

Так всесокрушающи или саморазрушительны?

И то, и то сразу. Но по большей части — второе. Главная их жертва — они сами. Конечно, по ходу игры они вредят и другим. Но все равно соперники, чьи судьбы они ломают за игрой — это всего лишь побочный ущерб. Такие люди не получают никакого удовольствия от причинения вреда, они не ставят себе это целью, они не желают этого. Игра для них — просто бездна. И страстное желание узнать, как далеко они смогут зайти.  

Если честно, такой тип персонажа добавляет фильму налет нуарного кино.

Конечно. Но есть один нюанс. В моей любимой нуарной картине «Ночь и город» Жюля Дассена мы наблюдаем за полным падением антигероя, сыгранного Ричардом Видмарком. В случае же с «Нас не догонят» я хотела акцентировать внимание на тех, кто находится рядом с самим антигероем, а именно — на девушке, которая обычно не является самым интересным персонажем в таких фильмах. То есть нужно было не просто рассказать эту историю от её лица, но и сделать её достаточно активной героиней, чтобы хоть немного раздвинуть нуарные рамки. Антигерой — всё ещё центральный персонаж, но главный герой теперь всё же Эль (Стэйси Мартин).

Одной из моих задач с самого начала было рассказать историю тех, кто окружает главного героя: любовников, друзей, которые смогут броситься вместе с ним в погоню за адреналином, но не разделят его зависимость, потому что это всё же индивидуальное чувство, пусть даже наркотик для всех и один. Когда мы писали сценарий, сразу решили, что Абель станет «роковой женщиной» фильма. Помните тех очаровательных, обезоруживающих  персонажей, которых мы сразу хотим спасти и защитить от них самих? В нуарных фильмах часто это женщины, которые привлекают мужчин, уверенных в своих силах спасти прекрасную даму — что обычно и ведет к провалу. Идея заключалась как раз в том, чтобы поменять эти роли местами.

То есть Тахар Рахим здесь — своего рода «роковой мужчина»?

Совершенно верно.

А ведь эта идея приближает «Нас не догонят» к поджанру «несчастные влюбленные».

Да, это «Они живут по ночам» Николаса Рэя или «Бонни и Клайд» Артура Пенна, фильмы, которые рассказывают о создании пары, о том, как одна общая цель сначала сближает людей, а затем медленно отдаляет их друг от друга. «Дикие сердцем» Дэвида Линча — ещё один пример, который очень важен для меня. Героиня Лоры Дерн прекрасна и невероятно привлекательна, у неё есть все самые чарующие черты своего возраста: это вера, тот свет, который обязательно приходит с влюбленностью и желанием жить — и в то же время трезвое понимание того, что за человек её любовник и что значит последовать за ним. Ведь женщина всегда есть женщина, и опасность для неё — совсем не то же самое, что для её компаньона. Очень редко истории в этом жанре рассказываются таким образом, что именно девушка становится движущей силой истории.

Как в фильмах о взрослении, из девочки Эль превращается в настоящую женщину.

Этот фильм был буквально рождён теми улицами, по которым я ходила, кафе, в которые я забегала, моими знакомыми, той порой молодости, пропитанной любопытством, желанием все попробовать, познакомиться с людьми и заглянуть за все двери, чтобы узнать, что же скрывается за ними. Вот что движет Эль. В ней есть эта страсть всё увидеть, всё узнать, попробовать новые ощущения, заново найти себя рядом с человеком, которого она любит.

И в то же время именно она всегда делает выбор, который определяет развитие персонажа. Я не хотела, чтобы она просто прошла «обряд инициации», я хотела, чтобы именно она определяла его ход. С того самого момента, когда Абель предлагает ресторану свои услуги, Эль уже знает, что ему нельзя доверять. Очевидно, что он лжет, что нанимать его не стоит. И тем не менее, она делает это — никто не манипулирует ею и не принуждает её. Вот почему нам очень важно было держать в уме «Бонни и Клайда», особенно при некоторых решениях в монтаже: с первых кадров фильма мы хотим показать девушку, которая чего-то ждет, и это может быть как раз тем самым, что ей нужно. И она решает воспользоваться случаем.

Несмотря на то, что по стилю ваш фильм не имеет почти ничего общего с Годаром, в нём есть сцена с мэдисоном (американский бальный танец 50-х годов), как в «Банде аутсайдеров», а также что-то от «На последнем дыхании» — возможно, в трагическом мужском персонаже…

Сцена с мэдисоном — это практически совпадение. Просто было не так уж и много способов заставить троицу героев танцевать под афропанк. Поэтому это стало скорее аллюзией, своего рода подмигиванием внимательному зрителю, чем серьезным оммажем. Если честно, в тот момент я и не думала о «На последнем дыхании». Но сейчас, уже после того, как я увидела Стэйси в «Нимфоманке» Триера, после того, как мы встретились, сегодня я вижу в ней что-то от Джин Сиберг, которая была моим кумиром в подростковом возрасте. Поэтому скажу так: здесь скорее Джин Сиберг, чем «На последнем дыхании». Как и она, Стэйси обладает абсолютной грацией. Это две прекрасные девушки, о которых нельзя судить только по их внешности. Они сексуальны, остроумны и серьезны. Они не стремятся никого соблазнить, не выглядят фальшиво, в них есть то-то от настоящего бойца, который может не глядя броситься в схватку.  

Это первый раз, когда Стэйси Мартин снимается у женщины…

Актёр очень сильно зависит от взглядов и ожиданий других. С момента подготовки к съёмкам стало понятно, что сделать Эллу красивой не было главной задачей. Она не нуждалась в этом. И я думаю, что для Стэйси это было раскрепощающим фактором. Мы поменяли местами все традиционные коды. Это стало темой для шуток с нашим главным оператором Полем Гийомом: «Снимаем Стэйси как мужчину, а Тахара как женщину». И, естественно, мы понимали, насколько это повлияет на то, как актеры сыграют свои роли. Потому мы убедились, что персонаж Стэйси всегда будет в движении. Ей не хватает времени вдумчиво посмотреть на себя, и всё же она меняется в каждой сцене. Единственный раз, когда она сталкивается со своим отражением в зеркале — когда принимает решение: кем же она станет? Это ключевой момент фильма. После этого она никогда не останавливается. Я хотела снимать людей, которые живут ярко и играют по-крупному, всё в их жизни наполнено действием.

Почему вы решили изменить облик героя Тахара Рахима?

Абель — парень, который прошел через многое. Я хотела, чтобы он выглядел куда более бывалым, чем Тахар, у которого достаточно молодые черты лица. От него требовалось «создать» персонажа — вот как мы пришли к сломанному носу и шрамам: это позволило нам снимать совершенно другое лицо. Я сразу же представляла себе Стэйси, когда писала сценарий, а вот Абель был вдохновлён теми людьми, которых я знала, достаточно долго в голову не приходил ни один актер. И Тахар действительно вжился в эту роль. Я думаю, ему по-настоящему было приятно создавать своего персонажа, искать его стиль, манеры. Это было очень важно, потому что обычно такой тип людей создает себе уникальный образ. Они обходятся одним комплектом одежды: один свитер на все шесть месяцев, футболка, которую можно вывернуть наизнанку после непонятно где проведенной ночи — и снова навстречу приключениям. Они прекрасно представляют, какое впечатление производят на окружающих, поэтому их облик полон маленьких, но заметных деталей: очень дорогая обувь, маленький шарф, много украшений. Мы с Тахаром решили, что внешний вид Абеля вдохновлен героями 80-х, поэтому нам нужно было придумать ему историю происхождения, чтобы за душой у него было что-то большее, чем просто пара тряпок.

Абель появляется в фильме так же неожиданно, как и в жизни главной героини. А когда он исчезает, он оставляет в её сердце рану, которую так просто и не залечить.  

Это было большим испытанием для нас. Абель представлен таким образом на протяжении всего фильма. Он неуловим, всё время он ускользает из-под пальцев, а та смесь разочарования и неудовлетворенного желания, с которой он оставляет Эль, позволяет ей оставаться движущим сюжет героем. Ведь именно она каждый раз возвращается к нему, именно она ищет его… Когда девушка влюбляется в карточного игрока, мы с самого начала знаем, что до добра это не доведет. Здесь всё работает примерно так же, как с первой дозой в фильмах о наркозависимых — можно сказать, что это ещё один поджанр, к которому принадлежит «Нас не догонят». В таких фильмах основной проблематикой обычно становится повторяющаяся, цикличная структура. Растут только ставки, а вот ситуация остается той же. В результате мы сталкиваемся с риском наскучить зрителю этой темой или же сделать картину слишком предсказуемой. Ведь принцип работы любого наркотика всегда один: увеличивать дозу, чтобы повторить «то самое» ощущение от первого раза. Мы построили наш фильм так: есть Абель, которого мы хотим видеть, узнать его поближе, любить его. И каждый раз, когда он исчезает, мы переходим на новый уровень. Это позволяет управлять временем, возвращаться к предыдущим локациям и раскрывать второстепенных персонажей: Насима (Карим Леклу), других игроков, семью Эль. В противном случае пара главных героев обезличила бы всех остальных персонажей. Ведь когда появляется Абель, он крадет все экранное время. Любовники не должны существовать в безжизненном и сухом мире. Нужно позволить окружающему миру существовать самостоятельно.  

Получается, в той же мере это история не только зависимости Абеля от азартных игр, но и зависимости Эль от Абеля.

Сильная, страстная любовь во многом напоминает зависимость, даже одержимость. У них даже одинаковые этапы развития: попытки снова ощутить первые эмоции, отчуждение от реального мира, мечты о уникальном отношении к себе; а затем возвращение, после чего кажется, что та искра, что которая делала все ощущения ярче, начинает тухнуть. Делая принцип зависимости центральным в сюжете, мы старались избежать клише нравственно верных фильмов, которые «преподают урок», что азартные игры — это плохо. Мы просто хотели рассказать историю падения людей, которые разрушают сами себя. Я надеюсь, что в конце фильма зрители поймут, что Эль испытала и пережила нечто такое, чего она никогда не забудет, что она поступила правильно, пройдя с Абелем до самого конца. А иначе нам нечего будет сказать на тему зависимости, кроме того, что она всё равно убьет нас или лишит всего.  

Как и в своих короткометражках, вы снимаете городское дно, в данном случае — Парижа так, как это нечасто делают в кино.

Этот тот Париж, который я знаю, Страсбур — Сен-Дени, Сантье, улица Республики, это тот угрожающий, опасный Париж, в котором я живу. Сейчас здесь закрываются турецкие кафе, многие заведения изменились за последние десять лет, пусть на их месте и открылись новые. То же самое касается и людей, которые жили на улице: и это не только бездомные, но и те, кто проводили все свое время, общались и встречались под открытым небом. Всё это медленно исчезает. В каждой своей короткометражке я стараюсь снимать эти места такими, какими я их знаю и люблю, чтобы запечатлеть память о них до того, как они исчезнут.   

В «Нас не догонят» Париж — тот же космополитичный город, который я открыла для себя, приехав сюда. Когда я слышу, что Париж — закрытый, буржуазный, унылый город, где ничего не происходит, я не могу с этим согласиться. За последние десять лет я заметила, что здесь ты можешь выйти ночью на улицу — и обязательно да случится что-нибудь интересное. Поэтому очень важной задачей для меня было запечатлеть уличную суету, поймать пульс города. К этой области относятся и создание декораций, и отбор локаций с массовкой. Мы хотели, чтобы всё это жило, вибрировало. Мне кажется по-настоящему захватывающим то, что вымышленную историю можно снять в грубых, практически документальных условиях.   

Как в гонконгском или американском кино, кажется, что история была рождена прямо на улицах.

То, что я называю настоящим «кино улиц» — это «Паника в Нидл-парке» Джерри Шацберга, это фильмы братьев Сэфди, это ранний Вонг Кар-Вай. Это те режиссеры, для которых город сродни полосе препятствий, где на каждом углу сюрпризы, люди, возникающие из ниоткуда и занимающие свое место в истории.

По части света и звука мы тоже пошли в этом направлении. Мы хотели использовать неоновые огни, которые, однако, нуждались в частом обслуживании и пристальном наблюдении. А в отличие от Азии, где они на каждом углу, у нас их достать не так и просто. Вместе с главным оператором Полем Гийомом нам пришлось удалить из уличных фонарей натриевые лампы (оранжевый цвет), чтобы заменить их фонарями голубого цвета, которые ближе к американскому кино, но в то же время к тому Парижу, который мы видим в «Полиции» Мориса Пиала. Такое смешение двух цветов визуально вернуло нас к истокам традиций городского кино, в котором не место романтичному газовому освещению.

Звук же мы записывали на оживленных Больших бульварах Парижа, где в обоих направлениях шумят машины и мотоциклы. Звуковая дорожка получилась настолько сочной, что я решила не просто не очищать её, но и сделать её громче — чтобы герои говорили на фоне настоящего и всезаглушающего шума, чтобы повсюду звучала музыка. Я хочу, чтобы, закрыв глаза, можно было представить себе Стамбул, Гонгконг — любой город, который не спит ночью.  

Город, где говорить приходится громко…

Да, это город, где даже самые личные разговоры проходят на улице. Вот та идея, которая мне так нравится, которую мы видим у Сэфди, Скорсезе и немного у Кассаветиса — когда ситуации, которые стоило бы обсуждать на кухне, в маленькой квартирке, приходится решать немедленно, под чужими взглядами и под шум телевизора в многолюдном баре. Такое изменённое понимание интимности превращает город в личную территорию, в арену, где у героев не остается выбора: они везде чувствуют себя как дома, они — короли города, где всё становится частью их истории. Абель и Эль никогда не одни — не считая любовных сцен в квартире. Они признаются друг другу в любви на глазах окружающих; они находятся в своем маленьком мирке, который при этом неотделим от мира внешнего. И эта энергия улиц наполняет собой весь фильм. Это нельзя сыграть, это нельзя подделать, снимая фильм.   

Такая смесь между документальной эстетикой и сильно стилизованными сценами в игровом клубе, близкими к работам Скорсезе, добавляют фильму какой-то гибридности.

Сегодня практически все эти клубы закрылись. Остался только клуб «Клиши», единственный, не принадлежащий корсиканской диаспоре. Предполагается, что осенью откроются новые, но стоять за ними будут крупные группы отелей-казино, например, «Партуш» или «Баррье». Поэтому нам нужно было придумать своё заведение. Одной из самых сложных задач фильма было воссоздать исчезнувший мир. Это получилось осуществить благодаря дотошным исследованиям и удивительной находчивости Марион Бурже, нашего главного декоратора, которой, например, удалось добыть последний во Франции стол для игры в баккара (карточная игра, в которой игроки стремятся набрать как можно больше очков, используя две или три карты). Но также это заслуга и кастинга, подбора костюмов.

Мы пригласили настоящих крупье, кассиров и игроков прийти, чтобы оживить созданный нами клуб. Ведь несмотря на то, как внимательно мы подходили к оформлению своего заведения, он всё ещё оставался декорацией, частичкой кинематографического мира. Когда Эль впервые спускается внутрь, она попадает в Зазеркалье. И возвращается она туда не только из любопытства и любви, но и чтобы освоиться там. Нам нужно было найти способ передать её ощущения, её взлеты и падения через съёмку. Мы применяли совершенно другую технику, которая ярко контрастировала с ручной камерой, на которую снята остальная часть картины — это камера, прикрепленная к подвижному крану, это закадровое повествование, модная музыка… Для каждого случая, для каждого этапа развития истории мы прибегали к новой схеме. Поэтому этот гибридный эффект, смесь жанров доставляет мне огромное удовольствие — это идеально соответствует внутренним переменам героини.

«Нас не догонят» в российском прокате с 30 августа.