Петр Федоров: «Мы живем в мире штампов, и они нас пожирают»

28.09.2016Александр Фолин

Этой осенью стартуют сразу два масштабных российских фильма — «Дуэлянт» и «Ледокол», — главные роли в которых сыграл Петр Федоров. Однако сам актер в интервью THR с куда большим пылом говорит о чужой работе, нежели о своей, а под занавес и вовсе признается, что кино — не главная его страсть.

Тебе, как наследнику актерской династии, наверняка не раз приходилось слышать избитую фразу: «Ему суждено было стать артистом». А ты вообще в судьбу веришь?

В принципе, да. Я фаталист отчасти и верю, что от судьбы не уйдешь. Всегда очень уважал своего папу и всех родственников (отец Петр Федоров, дед Евгений Федоров, двоюродный дед Александр Збруев — все трое актеры. — THR), но вовсе не планировал пойти по их стопам, мне это даже претило. Был период, когда наша семья очень много ездила, мы жили в горах, на алтае, в Уймонской долине, — большую часть своего детства я наблюдал, как пасут баранов… Хорошая школа жизни. (Смеется.)  Уехали  из  Советского  Союза,  а  вернулись  уже в совсем другую страну. Учился  в обычных средних школах и программу большей части классов… не то чтобы пропустил, но сдавал экстерном. Во второй половине 90-х, когда получил аттестат, довольно сложно было оказаться в хорошей компании,  скажем  так. Но я хотел стать художником и поступил в училище. Шарик рисовал с кубом. Все ждал, когда дойдем до обнаженной натуры... а когда дошли, это была такая страшная баба, что она стала первым моим демотиватором. (Смеется.)

Испугался, что с такими натурщицами утратишь интерес к женщинам, и сбежал?

(Смеется.) На самом деле все было куда страннее. В 1999-м умер папа — рак, 39 всего… начало марта, холод собачий, нас везли в пазике (автобус производства Павловского автозавода. — THR) на кладбище, ко мне подсела какая-то пожилая женщина и спросила, чем занимаюсь… очень удивилась и даже возмутилась, что я не собираюсь продолжить дело отца. Сказала, что мне обязательно надо выучить стихотворение и басню и хотя бы попытаться в память об отце поступить в институт… ее звали Галина Львовна Коновалова, она меня буквально закодировала, потому что, честно говоря, не знаю, зачем пошел, — этот момент стерт из моего сознания. Так или иначе, попал в «Щуку» и стал актером, о чем ни разу не пожалел.

Твоя фильмография необычайно пестрая: драмы, комедии, триллеры, фантастика, даже хорроры. Что нужно, чтобы ты сказал: «Мне это интересно, я в игре»?

Ключевое слово — «интересно». Иногда достаточно просто открыть шапку письма и прочитать название фильма.

И все же, какой бы замечательный сценарий ни был, главное — люди, которые будут его снимать.

Ты прав! У нас вообще не очень много тех, с кем интересно работать. Российский кинематограф — это такой интровертно-замкнутый мирок: восемь человек снимают двадцатерых. Все остальное сомнительно, спорно или на любителя. Еще есть такие «суперавторские» фильмы, которые в состоянии смотреть только сам создатель. Тех восьмерых мы все знаем, а из новых вот, например, Рустам Ильясов, у которого я в картине «Вакантна жизнь шеф-повара» снимался. С ним работать — одно удовольствие.

Несмотря на то что кинематографисты не устают жаловаться на проблемы с драматургией, «Дуэлянта» это, похоже, не касается. Например, твой персонаж, капитан Яковлев, стреляющийся за деньги, — сложная личность — ни плохим, ни хорошим его однозначно не назовешь…

Не верят больше хорошим персонажам! Даже Бэтмену не верили, пока он не ступил на темную сторону. И мне тоже давно неинтересны положительные герои. Мы, актеры, вроде как притворяемся другими людьми, но когда все получается правильно — это уже не притворство, происходит контакт с природой. Я безмерно благодарен Мизгиреву за многое, но прежде всего за то, что он открыл во мне нечто новое. Мы отправились в экзистенциальное путешествие, и нас вынесло где-то на берегу Териберки (река и одноименный поселок с населением менее 1 тысячи человек. — THR) на Кольском полуострове, где были отсняты сцены с алеутскими шаманами. Сюжет фильма переносит нас в XIX век, действующие лица — сплошь дворяне и офицеры, одержимые вопросами чести. Несложно догадаться, насколько это сложнопостановочная картина. Однако Алексей Юрьевич сразу сказал: если есть возможность, все должно быть по-настоящему! Даже когда снимали сцены внутри кареты, пол-Питера перекрывали, хотя, казалось бы, зачем, если можно воспользоваться хромакеем? Нет, перегораживали целые кварталы, каждое утро начиналось с того, что по улицам разбрасывались тонны торфа, он заливался водой, грязи было по щиколотку, а уже где-то к обеду навоза там становилось больше, чем земли, потому что лошадей было много.

В общем, полное погружение в эпоху?

По правде сказать, первое, о чем Леша попросил, — выбросить из головы все стереотипы про белое офицерство, Серебряный век… Потому что подобное страшно мешает! Надеваешь сюртук, и сразу появляется какая-то иная интонация. Откуда это берется? Вся беда в том, что мы живем в мире штампов, и они нас пожирают. И вот Мизгирев наложил на них вето и пригласил нас в мрачный мир «прекрасных гопников». «Дуэлянт» — все-таки жанровая картина, и практически документальная игра актеров соседствует с едва ли не комиксными декорациями. И главное, бретерство (бретеры — профессиональные дуэлянты,  забияки, которые иногда за деньги, а бывало и ради удовольствия, сознательно шли на конфликт, чтобы вызвать «обидчика» на дуэль. — THR) — страшная вещь! Вместо твоего обидчика всегда может прийти такой вот Яковлев. Дьявол во плоти. Скольких прекрасных людей так перебили? Пушкина в том числе. Хотя всегда почему-то казалось, что дуэли — сплошная романтика.

Кстати, в «Ледоколе», я так понимаю, хоть и настоящие герои, реальная история, однако как раз с большим уклоном в романтизацию все снято.

Если подумать, кино романтизирует вообще любые героические профессии. Но самое ценное, что герои этой истории, которая действительно произошла в 1985 году, проведшие на ледоколе «Михаил Сомов» 133 дня во тьме, холоде и ужасе, еще живы.

С Валентином Родченко, прототипом своего героя, пообщался?

Да, и это отдельная история. он живет под Питером, в поселке Солнечное-2. Когда ехал к нему, очень волновался. Думал, как здорово: человек посвятил свою жизнь любимой профессии, совершил подвиг, стал Героем Советского Союза, к нему актер едет, который его будет играть… и вот приезжаю и вижу, что все не так красиво, как представлялось, потому что место с таким милым названием — на самом деле поселок беженцев и инвалидов. Валентин Филиппович родом из Луганска, но всю жизнь провел в Питере, мечтая вернуться на родину, когда выйдет на пенсию. А потом случилось то, чего ни один сценарист не придумает: «Хотел поднять отчий дом. Продал квартиру, вообще все. Затеял стройку, даже бассейн вырыл. Два месяца наслаждался плодами своего труда — а потом раз, и в щепки! Первая линия фронта…» Я был потерян, увидев сарайчик, в котором теперь живет отставной капитан. Подумалось, что все-таки финальные титры — это никогда не конец и на мне лежит особая ответственность… Родченко рассказывал фантастические вещи, которые ни по телевизору не увидеть, ни в кино. Мы с ним все больше про психоз говорили: каково это — когда люди, сидя в ледяном плену, неделями не едят, потому что не хотят, находятся в состоянии суицидальной апатии.

Пытался потом на съемках копировать его манеру говорить, двигаться?

Задача такая не стояла — я ведь в фильме Петров, а не Родченко, — но, конечно, кое-что в моем герое от него есть. Когда долго и плотно общаешься с прототипом, какие-то фишечки вылезают, зачастую невольно. Вообще Валентин Филиппович очень много мне дал. Обязательно к нему еще приеду, и мы вместе выпьем.

Слушаю, как долго и тщательно ты готовился, потом снимался… А на личную жизнь остается время?

Сколько бы мы ни твердили себе про великое служение людям и искусству, суровая правда в том, что всегда приходится чем-то, а вернее, кем- то жертвовать. И прежде всего семьей. Это расстраивает. Но у меня еще не все так плохо: в последнее время стараюсь не браться больше чем за два проекта в год. Вот снялся в «Ледоколе» и «Дуэлянте», а потом полгода вообще не работал! И честно говоря, не ввязывался бы ни во что еще столько же. Я вижу своих коллег, которые в пяти фильмах в год снимаются, пытаются  все успеть и думают, что могут себя тратить на сто процентов. А это неправда, организм не обманешь — в итоге ты нигде не выдашь сто!

И как ты восстанавливаешься после таких марафонов?
Ну вот в этом году в Кострому ездил, на лыжах по лесу катался… точнее, ходил. Вообще, в последние два года не очень получается куда-то ездить. При этом всегда мечтаю побыть дома, но как-то не получается. Так что я не домосед. Скорее гостесед! (Смеется.)

А что доставляет тебе наибольшую радость?
Музыка. Это настоящая чистая энергия! Она как наркотик для меня, ничего не могу с собой поделать. Поэтому, когда появляется минутка, обычно иду в студию… В июне вон с моей группой (в Race to Space Петр играет на синтезаторе, солистка группы — актриса и певица Мириам Сехон. — THR) на «Максидроме» выступали. А вообще, сейчас такой период в жизни, что хочется немного притормозить. Столько фильмов надо посмотреть! Я редко бываю в кино, с опозданием все смотрю. А еще ужасно скучаю по книгам! Все время и силы отнимает чтение сценариев — по большей части кошмарных. Поэтому все чаще думаю, что так жить дальше нельзя! (Смеется.)