Петр Федоров: «Мы живем в мире штампов, и они нас пожирают»

Петр Федоров: «Мы живем в мире штампов, и они нас пожирают»
Петр Федоров

Тебе, как наследнику актерской династии, наверняка не раз приходилось слышать избитую фразу: «Ему суждено было стать артистом». А ты вообще в судьбу веришь?

В принципе, да. Я фаталист отчасти и верю, что от судьбы не уйдешь. Всегда очень уважал своего папу и всех родственников (отец Петр Федоров, дед Евгений Федоров, двоюродный дед Александр Збруев — все трое актеры. — THR), но вовсе не планировал пойти по их стопам, мне это даже претило. Был период, когда наша семья очень много ездила, мы жили в горах, на алтае, в Уймонской долине, — большую часть своего детства я наблюдал, как пасут баранов… Хорошая школа жизни. (Смеется.)  Уехали  из  Советского  Союза,  а  вернулись  уже в совсем другую страну. Учился  в обычных средних школах и программу большей части классов… не то чтобы пропустил, но сдавал экстерном. Во второй половине 90-х, когда получил аттестат, довольно сложно было оказаться в хорошей компании,  скажем  так. Но я хотел стать художником и поступил в училище. Шарик рисовал с кубом. Все ждал, когда дойдем до обнаженной натуры... а когда дошли, это была такая страшная баба, что она стала первым моим демотиватором. (Смеется.)

Испугался, что с такими натурщицами утратишь интерес к женщинам, и сбежал?

(Смеется.) На самом деле все было куда страннее. В 1999-м умер папа — рак, 39 всего… начало марта, холод собачий, нас везли в пазике (автобус производства Павловского автозавода. — THR) на кладбище, ко мне подсела какая-то пожилая женщина и спросила, чем занимаюсь… очень удивилась и даже возмутилась, что я не собираюсь продолжить дело отца. Сказала, что мне обязательно надо выучить стихотворение и басню и хотя бы попытаться в память об отце поступить в институт… ее звали Галина Львовна Коновалова, она меня буквально закодировала, потому что, честно говоря, не знаю, зачем пошел, — этот момент стерт из моего сознания. Так или иначе, попал в «Щуку» и стал актером, о чем ни разу не пожалел.

Твоя фильмография необычайно пестрая: драмы, комедии, триллеры, фантастика, даже хорроры. Что нужно, чтобы ты сказал: «Мне это интересно, я в игре»?

Ключевое слово — «интересно». Иногда достаточно просто открыть шапку письма и прочитать название фильма.

И все же, какой бы замечательный сценарий ни был, главное — люди, которые будут его снимать.

Ты прав! У нас вообще не очень много тех, с кем интересно работать. Российский кинематограф — это такой интровертно-замкнутый мирок: восемь человек снимают двадцатерых. Все остальное сомнительно, спорно или на любителя. Еще есть такие «суперавторские» фильмы, которые в состоянии смотреть только сам создатель. Тех восьмерых мы все знаем, а из новых вот, например, Рустам Ильясов, у которого я в картине «Вакантна жизнь шеф-повара» снимался. С ним работать — одно удовольствие.

Несмотря на то что кинематографисты не устают жаловаться на проблемы с драматургией, «Дуэлянта» это, похоже, не касается. Например, твой персонаж, капитан Яковлев, стреляющийся за деньги, — сложная личность — ни плохим, ни хорошим его однозначно не назовешь…

Не верят больше хорошим персонажам! Даже Бэтмену не верили, пока он не ступил на темную сторону. И мне тоже давно неинтересны положительные герои. Мы, актеры, вроде как притворяемся другими людьми, но когда все получается правильно — это уже не притворство, происходит контакт с природой. Я безмерно благодарен Мизгиреву за многое, но прежде всего за то, что он открыл во мне нечто новое. Мы отправились в экзистенциальное путешествие, и нас вынесло где-то на берегу Териберки (река и одноименный поселок с населением менее 1 тысячи человек. — THR) на Кольском полуострове, где были отсняты сцены с алеутскими шаманами. Сюжет фильма переносит нас в XIX век, действующие лица — сплошь дворяне и офицеры, одержимые вопросами чести. Несложно догадаться, насколько это сложнопостановочная картина. Однако Алексей Юрьевич сразу сказал: если есть возможность, все должно быть по-настоящему! Даже когда снимали сцены внутри кареты, пол-Питера перекрывали, хотя, казалось бы, зачем, если можно воспользоваться хромакеем? Нет, перегораживали целые кварталы, каждое утро начиналось с того, что по улицам разбрасывались тонны торфа, он заливался водой, грязи было по щиколотку, а уже где-то к обеду навоза там становилось больше, чем земли, потому что лошадей было много.

В общем, полное погружение в эпоху?

По правде сказать, первое, о чем Леша попросил, — выбросить из головы все стереотипы про белое офицерство, Серебряный век… Потому что подобное страшно мешает! Надеваешь сюртук, и сразу появляется какая-то иная интонация. Откуда это берется? Вся беда в том, что мы живем в мире штампов, и они нас пожирают. И вот Мизгирев наложил на них вето и пригласил нас в мрачный мир «прекрасных гопников». «Дуэлянт» — все-таки жанровая картина, и практически документальная игра актеров соседствует с едва ли не комиксными декорациями. И главное, бретерство (бретеры — профессиональные дуэлянты,  забияки, которые иногда за деньги, а бывало и ради удовольствия, сознательно шли на конфликт, чтобы вызвать «обидчика» на дуэль. — THR) — страшная вещь! Вместо твоего обидчика всегда может прийти такой вот Яковлев. Дьявол во плоти. Скольких прекрасных людей так перебили? Пушкина в том числе. Хотя всегда почему-то казалось, что дуэли — сплошная романтика.

Кстати, в «Ледоколе», я так понимаю, хоть и настоящие герои, реальная история, однако как раз с большим уклоном в романтизацию все снято.

Если подумать, кино романтизирует вообще любые героические профессии. Но самое ценное, что герои этой истории, которая действительно произошла в 1985 году, проведшие на ледоколе «Михаил Сомов» 133 дня во тьме, холоде и ужасе, еще живы.

С Валентином Родченко, прототипом своего героя, пообщался?

Да, и это отдельная история. он живет под Питером, в поселке Солнечное-2. Когда ехал к нему, очень волновался. Думал, как здорово: человек посвятил свою жизнь любимой профессии, совершил подвиг, стал Героем Советского Союза, к нему актер едет, который его будет играть… и вот приезжаю и вижу, что все не так красиво, как представлялось, потому что место с таким милым названием — на самом деле поселок беженцев и инвалидов. Валентин Филиппович родом из Луганска, но всю жизнь провел в Питере, мечтая вернуться на родину, когда выйдет на пенсию. А потом случилось то, чего ни один сценарист не придумает: «Хотел поднять отчий дом. Продал квартиру, вообще все. Затеял стройку, даже бассейн вырыл. Два месяца наслаждался плодами своего труда — а потом раз, и в щепки! Первая линия фронта…» Я был потерян, увидев сарайчик, в котором теперь живет отставной капитан. Подумалось, что все-таки финальные титры — это никогда не конец и на мне лежит особая ответственность… Родченко рассказывал фантастические вещи, которые ни по телевизору не увидеть, ни в кино. Мы с ним все больше про психоз говорили: каково это — когда люди, сидя в ледяном плену, неделями не едят, потому что не хотят, находятся в состоянии суицидальной апатии.

Пытался потом на съемках копировать его манеру говорить, двигаться?

Задача такая не стояла — я ведь в фильме Петров, а не Родченко, — но, конечно, кое-что в моем герое от него есть. Когда долго и плотно общаешься с прототипом, какие-то фишечки вылезают, зачастую невольно. Вообще Валентин Филиппович очень много мне дал. Обязательно к нему еще приеду, и мы вместе выпьем.

Слушаю, как долго и тщательно ты готовился, потом снимался… А на личную жизнь остается время?

Сколько бы мы ни твердили себе про великое служение людям и искусству, суровая правда в том, что всегда приходится чем-то, а вернее, кем- то жертвовать. И прежде всего семьей. Это расстраивает. Но у меня еще не все так плохо: в последнее время стараюсь не браться больше чем за два проекта в год. Вот снялся в «Ледоколе» и «Дуэлянте», а потом полгода вообще не работал! И честно говоря, не ввязывался бы ни во что еще столько же. Я вижу своих коллег, которые в пяти фильмах в год снимаются, пытаются  все успеть и думают, что могут себя тратить на сто процентов. А это неправда, организм не обманешь — в итоге ты нигде не выдашь сто!

И как ты восстанавливаешься после таких марафонов?
Ну вот в этом году в Кострому ездил, на лыжах по лесу катался… точнее, ходил. Вообще, в последние два года не очень получается куда-то ездить. При этом всегда мечтаю побыть дома, но как-то не получается. Так что я не домосед. Скорее гостесед! (Смеется.)

А что доставляет тебе наибольшую радость?
Музыка. Это настоящая чистая энергия! Она как наркотик для меня, ничего не могу с собой поделать. Поэтому, когда появляется минутка, обычно иду в студию… В июне вон с моей группой (в Race to Space Петр играет на синтезаторе, солистка группы — актриса и певица Мириам Сехон. — THR) на «Максидроме» выступали. А вообще, сейчас такой период в жизни, что хочется немного притормозить. Столько фильмов надо посмотреть! Я редко бываю в кино, с опозданием все смотрю. А еще ужасно скучаю по книгам! Все время и силы отнимает чтение сценариев — по большей части кошмарных. Поэтому все чаще думаю, что так жить дальше нельзя! (Смеется.)
 

Материалы по теме

  • Экспедиция на съемки «Дуэлянта»

    23 сентября 2016 / Михаил Рузманов

    THR узнал, как проходила работа над новым продюсерским проектом Александра Роднянского, и выяснил, что дуэль в позапрошлом веке была отнюдь не романтичным (как принято считать), а страшным и даже роковым делом.

    Комментировать
  • 21 сентября состоялась российская премьера фильма Алексея Мизгирева «Дуэлянт». Фотогалерея

    22 сентября 2016 / Редакция THR Russia

    Гостям показа картину представили исполнители главных ролей Владимир Машков, Петр Федоров, Юлия Хлынина, Мартин Вуттке, Павел Табаков, Франциска Петри, Юрий Кузнецов, продюсеры Александр Роднянский, Сергей Мелькумов и, конечно, сам режиссер.

    Комментировать
Система Orphus

Комментарии

comments powered by Disqus