Этот материал был опубликован в декабрьском номере журнала «The Hollywood Reporter – Российское издание». Американский жанровый кинематограф время от времени нуждается в напоминаниях о своей неоднородности. Упоминания о сверхдержаве рождают в сознании, как правило, образы небоскребов или, на крайний случай, хайвэев. Но есть и еще одна Америка, которая появляется на экране гораздо реже, чем хотелось бы. Это край северных штатов – места мистические, не слишком основательно заселенные и полные какой-то совсем особенной готической романтики, которая незаметно преображает любой, даже самый заезженный сюжет. Вот, к примеру, троица незадачливых грабителей, которая во весь опор несется к канадской границе после ограбления казино, пошедшего наперекосяк. Кое-какой куш урвать им все-таки удалось, но в дело вмешивается случайность – машина попадает в аварию на заснеженной дороге. Выживают лишь двое – Эддисон (Эрик Бана) и Лиза (Оливия Уайлд), брат и сестра.

Пристрелив не вовремя заявившегося к месту катастрофы копа, Эддисон решает, что им с сестрой лучше на время разделиться. Так Лиза, почти замерзнув, садится в машину к бывшему боксеру Джею, который спешит успеть в отчий дом (где он давно не был по причине буйного нрава) ко Дню благодарения. Линии жизни двух семей неминуемо должны пересечься в этот святой для любого американца праздник, который вряд ли когда-нибудь показывался на киноэкране столь зловеще. И вроде бы ничего особенного – фильмов про неудачные ограбления снято если не тысячи, то уж точно несколько сотен, а над сюжетом о патологических отношениях братьев и сестер пролил немало горьких слез еще Зигмунд, простите, Фрейд. Тем не менее, помещенные в бескрайние заснеженные просторы, эти знакомые персонажи и привычная история начинают жить какой-то совершенно своей жизнью. Возможно, даже помимо сценарной воли и режиссерского диктата. Эддисон и Лиза сами собой превращаются уже не в кровосмесительную версию Бонни и Клайда, а в самых настоящих Гензеля и Гретель – с той поправкой, что Гензель постепенно превращается в людоеда и передает свои полномочия «прекрасному принцу» Джею, который оказывается в некотором смысле «блудным сыном». Нечто подобное было сделано несколько лет назад в прошедшем почти незаметно (но оттого не менее блестящем) боевике «Беги без оглядки», где копы и гангстеры разыгрывали «Алису в Стране чудес». В той картине сюрреалистический эффект был достигнут, благодаря двусмысленным играм теней. Здесь же его диктует само пространство, от чего действие отсвечивает какой-то потусторонней жутью, дающей «Черному дрозду» необходимую триллеру непредсказуемость. В современном, увлекшемся большими бюджетами Голливуде такое встречаешь нечасто. Известная неопределенность времени и пространства, в которых разворачивается действие, наводит еще и вот на какую мысль. «Черный дрозд», несмотря на чисто американские обстоятельства (День благодарения, к примеру, не празднуют нигде, кроме Соединенных Штатов и Канады), легко может быть снят и в России. Надо лишь подставить на место северных штатов сибирские просторы да найти актера, способного тягаться с Эриком Баной в смысле зловещести (вполне подошел бы, например, Андрей Смоляков). Принимая во внимание продолжающуюся эпидемию ремейков, эта мысль, что и говорить, выглядит интригующе. Вряд ли кто-то заподозрит, что источником вдохновения российских кинематографистов мог стать второстепенный – с точки зрения прокатных перспектив – американский триллер. Ну а если режиссером отечественной версии «Черного дрозда» станет Алексей Октябринович Балабанов, то ремейк, наверняка, уверенно переплюнет оригинал – на радость истосковавшимся по святочным кошмарам зрителям.