Этот материал был опубликован в восьмом номере журнала «The Hollywood Reporter – Российское издание».Барак Обама выиграл президентские выборы за 68 дней до голосования — 29 августа 2008 года, когда Республиканская партия выдвинула на пост вице-президента США Сару Пэйлин, губернатора штата Аляска. Она казалась идеальным напарником для основного кандидата от республиканцев Джона МакКейна. Красивая, многодетная, верующая женщина одобряла смертную казнь, критиковала однополые браки и секс до замужества, призывала к разумному потреблению ресурсов и на многом экономила сама: на работу ездила на семейном Volkswagen, а в Вашингтон летала эконом-классом. Кто еще, как не успешная мать, мог соперничать с шоуменом от демократов Обамой? Пэйлин прочла с трибуны несколько духоподъемных и эмоциональных проповедей о том, как важно любить Америку. Но потом начались интервью, и внезапно выяснилось, что она (до сих пор как-то не попадавшая в крупнокалиберную федеральную прессу) не только необразованна, но и где-то даже неумна — кругозор Пэйлин размером с монетку был ограничен интересами маленького северного поселка. Она путала Северную Корею с Южной и со дня на день ждала атаки российских бомбардировщиков. Имела склонность к депрессиям и необдуманным резким жестам, была нетерпима к чужому мнению и, как от мух, отмахивалась от консультантов. Она не читала газет и сутками sms-илась с родней. В общем, она была совершенно профнепригодна и точно утопила бы страну. Республиканцы автоматически продули гонку, потому что гражданам больше не надо было выбирать между МакКейном и Обамой. После 29 августа вопрос стоял иначе: как не пустить Пэйлин в Белый дом?

Это не шовинистский поклеп на политика в юбке, а выжимка из трехсот интервью, взятых журналистами Time и New York Magazine у очевидцев предвыборного процесса. По сложенной из этих интервью книге был снят телефильм «Игра изменилась» — нервный и злой производственный боевик о том, как одна негодная шестеренка клинит большой отлаженный механизм. Роль Пэйлин блистательно исполнила Джулианна Мур; фильм вышел на канале HBO, взял пять премий «Эмми» и несколько менее важных наград. Согласно популярной теории, в любой голливудской премьере непременно есть политический подтекст (поэтому в «Звездных войнах» до сих пор слышат эхо Холодной войны, а в «Битве за Лос-Анджелес» — рекламный джингл морской пехоты). Вот только зачем искать подмигивания и намеки, если в американском кино и так процветает жанр лобовой политической драмы? Его каноны сформировались в 1970-х: тогда американские телеканалы начали ставить в вечерний эфир ленты собственного производства. В основе сценария — журналистское расследование. Сам фильм не спорит с газетными заголовкам, но разыгрывает в лицах нашумевшую историю и по-своему расставляет акценты (право на это защищает Первая поправка). Снимается быстро (за несколько месяцев, максимум — за год) стандартными операторскими «восьмерками» в кабинетах или задымленных кафе. Вместо пистолетов трещат телефонные трубки, вместо напряжения бицепсов у персонажей тревожно ходят желваки. Фильм получается тем успешнее, чем громче интерпретируемый на экране скандал: «Вся президентская рать» о нашумевшем Уотергейте получила, к примеру, четыре «Оскара». Главная тема для политдрамы — предвыборная гонка, которая на первый взгляд кажется чистым спортом. Два кандидата — обычно привлекательные подтянутые немолодые мужчины — идут с разницей в четверть корпуса (два процента, семь пунктов, двадцать голосов). Оба выкладываются на полную, за каждым маячит команда технологов, спичрайтеров, пресс-секретарей и стажерок — аккуратно одетых, идейных и просто приятных людей, которые в свою очередь перекидываются звучными терминами вроде «праймариз». Но выборы интереснее спорта уже потому, что на самом-то деле никаких правил нет. Есть компромат, сговоры и угрозы; растет давление, гнутся характеры; конфликт становится тем острее, чем ближе день выборов. Структура событий на выборах сама по себе столь кинематографична, что ничего не надо додумывать: бери да снимай. Современная американская политдрама всегда следует за выборами по пятам (поэтому киноверсию следующей президентской гонки следует ждать уже в 2014-м). В 2006 году британский документалист Джеймс Роган следил в штате Коннектикут за праймериз и обнаружил, что даже локальная стычка действующего сенатора с кандидатом дает богатейшую и универсальную, понятную в любой стране мира фактуру; его документальный фильм «Война блогов» не вышел в прокат, но четвертый год путешествует по планете со спецпоказами. Все политдрамы похожи друг на друга — и все неповторимы. От фильма к фильму меняются фамилии и детали (например, из «Мартовских ид» Джорджа Клуни можно узнать, что $900 для пресс-секретаря штаба — внушительная, еще посуетиться надо, сумма). Но сохраняется главный месседж: на политической арене США нет хороших или плохих. Здесь идет ожесточенная, беспринципная, непрекращающаяся борьба, потому что в ней — суть политики. В жанре уже есть свои звезды. Майкл Мур сделал имя на массовых медийных расстрелах конгрессменов. Алекс Джонс, грозный корпулентный мужчина, диджей и в прошлом кандидат от республиканцев по штату Техас, штампует из хроники и телетрансляций фильмы-расследования для торрентов (последней удачей была вышедшая в 2009-м «Ложь Обамы» — о цепном псе уолл-стритовского капитала). Джей Роач продюсирует комедии вроде «Бората» и «Знакомств с Факерами», но сам снимает о подтасовках на выборах 2000-го («Перессчет») и 2008-го («Игра изменилась»). В сатирической «Грязной кампании за честные выборы» Роач, без ссылок на конкретные кейсы, демонстрирует весь арсенал современного политика, включая «фотожабы» на конкурентов, обман избирателей и фальсификацию результатов. Американская политдрама не обязательно разносит систему. В производственном сериале Аарона Соркина «Западное крыло» показан аппарат президента: сотрудники Белого дома, бывает, глупят или ошибаются, но в среднем отчаянно симпатичны. Кино и политика в США вообще отрасли-побратимы. И там, и там на результат работает команда специалистов. И там, и там в кульминационный момент под софиты выходит один загримированный человек и произносит несколько не им написанных слов. В картине «Плутовство» Барри Левинсона выборные и съемочные технологии рифмуются буквально: подмоченный адюльтером рейтинг президента спасает начатая голливудским продюсером виртуальная война, которая более-менее сводится к трейлеру с хнычущей у хромакея девчонкой и привязчивому саундтреку. Зрителя в зал и избирателя на участок приводят примерно одни и те же люди. И похожими методами. Так, ритмично и едко, о политической кухне сегодня снимают только в США, и, в общем, понятно, почему никто (включая прототипов героев) не пытается вставить палку в проектор. Для Соединенных Штатов политдрама — корневой жанр, который проверяет на прочность фундамент государства. Представительская демократия в стране не просто работает. Она — основа американского мифа и часть национальной самоидентификации. Экранные кандидаты в дорогих пиджаках грызутся, сражаются, добиваются, потому что за этим стоит соперничество. И потому еще, что в этом угадывается обамовское «Yes we can» и довольное — да, мы такие! Легко понять и то, почему этот жанр пока не прижился в России: острый, а не курьезный, фильм о выборах невозможен без настоящей политики.