Венеция 2017: «мама!» Даррена Аронофски

07.09.2017Тодд МакКарти / Аристон Андерсон

Дженнифер Лоуренс и Хавьер Бардем сыграли супружескую пару, чья жизнь идет под откос, когда в доме появляются незваные гости.

Сценарист и режиссер Даррен Аронофски своим новым фильмом «мама!» хочет и получить коммерческий пирог, и куснуть в то же время некоторые личные обидки. Этот интимный ужастик в духе «Ребенка Розмари» определенно захватывает внимание, но еще и поднимается над собой, чтобы сделать некое громкое заявление, что для некоторых творцов гораздо важнее жизни. То, что может чувствовать по поводу этого заявления звезда фильма Дженнифер Лоуренс – другой вопрос, но эта история, как и многие другие вылазки в таком фантазийном жанре, привлекает тебя интригой основного действия и одновременно отталкивает мощными искусственными сюжетными ухищрениями. Картина эстетически схожа с «Черным лебедем» больше, чем все другие работы режиссера, но у нее есть налет «Реквиема по мечты», и этот релиз уложит публику благодаря основным жанровым элементам и звездному составу.

Франсуа Трюффо поднимал в своих работах вопрос: «Кино важнее жизни?» Он так и не дал на него ответа, но Аронофски, кажется, выкован из чего-то пожестче, и обрамляет свои интеллектуальные изыскания в такой драматический контекст, который ведет к сенсационному кадру сквозь чрезмерное творческое эго.

Перед нами – загородный дом, в нем живет бездетная семья, и все физические и физиологические действия наводят на мысль, что эти два человека хотят жить вдали от шума цивилизации. С помощью открывающих кадров обугленного дома и сгорающего актера Аронофски сразу же заявляет – должно случиться что-то плохое.

Изолированная жизнь могла бы стать благословением для пары, которая хочет жить в одиночестве, но как бы сильно супруги не притворялись друг перед другом, их отношения напряженные. Мама, как зовут персонажа Дженнифер Лоуренс, постоянно доводит до блеска свой викторианский дом посреди прекрасного поля. Он (Хавьер Бардем), прославленный поэт, страдает от затянувшегося творческого застоя. Всем героям фильма отказано в именах, хотя Ему, возможно, повезло хоть как-то на своем имени нажиться, так как он считает себя богом среди смертных. Беспокойная, снятая «с руки» операторская работа Мэттью Либатика  создает тревожные ощущения еще до того, как что-то произошло. Половина композиции – крупные планы, и, возможно, за всю картину нет ни одного спокойного кадра.

Когда уединение пары прерывается прибытием незнакомцев, чувствуешь, что для Него это настоящее освобождение. Перед дверью стоит Мужчина (Эд Харрис) с болезненной бледностью и приступами кашля, как у туберкулезника. Он – большой фанат Его, с ним приехала Жена (Мишель Пфайффер) – хрупкая, высокомерная, бесконечно курящая алкоголичка, которая сразу надменно относится к Маме. И с этого момента все становится отвратительным. Он обнимает гостей и приглашает остаться столько, сколько они пожелают, а когда жена упрекает его за то, что тот впустил незнакомцев под их крышу, частенько не соблюдающий грамматические нормы Он отвечает лишь, что «я не думал, будто это большое дело».

Дела идут от плохого к ужасному, когда в дом приезжают два сына-грубияна непрошенных гостей (реальные братья-актеры Донал и Брайан Глисоны). После этого по дому идут странные трещины и кровавые потеки. Наконец-то, на полпути к финалу, Он извиняется перед женой и выставляет омерзительных гостей.

На какое-то мгновение все хорошо. Но семена зла, посеянные в первой части фильма, дают свои странные плоды, и вы знаете, что такое не может закончиться хорошо. Если в «Ребенке Розмари» вокруг беременной женщины разворачивалась лишь небольшая теория заговора, в «маме!» как будто весь мир ополчился против бедной жертвы, которая и представить не может, за что ее обложили.

Сумасшедший финал фильма – вакханалия в сумасшедшем доме, цирковое инферно, которое пугает маму и полностью удовлетворяет Его. Псевдо-галлюциногенная, инфернальная в стиле диско кульминация настолько многослойна и двусмысленна, что порождает массу интерпретаций: это самый худший кошмар Мамы, пир во время чумы современного общества, победа примитивного гедонизма над образованной цивилизацией, победа деструктивной толпы над конструктивным индивидуумом – и, возможно, это всей интуитивный взгляд Аронофски на время.

Но за всей этой свалкой безумия можно разглядеть портрет художника, который отделил себя от какой-либо моральной ответственности и поглощен лишь собственным эго и творчеством, которое, он верит, важнее всего в жизни. Такие творцы были во все времена, некоторые это открыто признавали и декларировали, но лишь немногие выдавали это за демонстративно коммерческий контекст для массового потребления.

Будьте уверены, отзывы на фильм будут разными. Некоторые критики попытаются дешифровать видение Аронофски, публика будет просто реагировать на омерзительные твисты фильма, коих полно. С драматической точки зрения, в нем есть несколько дыр, никак не объясненных исчезновений персонажей и дешевые драматургические удобства вроде отсутствия внешних примет жизни: мобильных телефонов, машин и желания Мамы справляться со случившимся самой как можно дольше. Но для такого продукта это – в порядке вещей.

Актеров, само собой, не в чем обвинить – все они, помимо блестящей любимицы публики Лоуренс, дают каждый свой уровень жути. Бардем – доминант, а когда надо, мягкий и почти убеждает вас в том, что жена его героя должна остаться в доме, несмотря на все знаки. Харрис и Пфайффер дают новый класс в изображении пары, которая не собирается никуда уезжать. Вкупе с операторской работой Либатика, находками художника Филиппа Мессины, построившего прекрасный загородный особняк, и супервайзера по визуальным эффектам Дэна Шрекера этот фильм пробуждает несколько уровней ада.

На пресс-конференции в Венеции Даррен Аронофски признался, что намеренно сделал персонаж Дженнифер Лоуренс полностью покорным. По его словам, все это – аллегория, а сам фильм резонирует с темой изменения климата и будущего планеты. Режиссер вдохновлялся историей сотворения Богом человека: «Если вы поразмыслите над Днем шестым в истории и Библии, то поймете, как начался фильм». В картине есть множество библейских отсылок, включая историю Каина и Авеля и десяти казней египетских.

«Многие мои фильмы очень долго идут к жизни, - прокомментировал Даррен. – "Черный лебедь" создавался 10 лет, "Ной" - 20 лет. А этот фильм случился за пять дней. Это было самое странное в моей жизни. Идея родилась из того, что происходит с нашей планетой и вокруг нас – и невозможности что-то с этим сделать. У меня из-за этого накопилось много гнева и ярости, и я захотел выплеснуть его через одну эмоцию».

По поводу планеты у Даррена такие размышления: «Думаю, человечество ее уничтожит. Я не обвиняют то или другое поколение. Речь, думаю, идет о человеческой жадности и страсти потребления».

Снять фильм в одной локации Аронофски вдохновил «Ангел-истребитель» Луиса Бунюэля, в котором действие происходит в одной комнате. «Каждый может почувствовать себя человеком, который приходит к тебе в дом и бросает мусор на пол или прожигает дыру в ковре сигаретой. Но если кинуть бумагу на тротуар – то все ок».

«Этот персонаж не похож ни на один, что я играла, - призналась Дженнифер Лоуренс. – Это и та часть меня, которую я не знала и которую раньше не трогала. У нас три месяца были очень жесткие репетиции. И Даррен помог мне найти ту часть меня, с которой я была незнакома».

«Когда ты снимаешь аллегорию, должны ли метафоры влиять на твою манеру игры? – продолжила Дженнифер. – Нет. Ты раскрываешь персонажа и находишь его правду. Было бы неправильно, если моя героиня носила бы туфли. Ее стихия – природа».