Венеция 2017: «Субурбикон» Джорджа Клуни

04.09.2017Дэвид Руни / Аристон Андерсон

Джордж Клуни снял Мэтта Дэймона и Джулианну Мур в роли супружеской пары с подленькими планами в своей новой сатире по совместному сценарию с братьями Коэнами.

Когда смотришь «Субурбикон», то неизбежно думаешь, как могли бы это снять братья Коэны, если бы они придерживались своего оригинального сценария. Может, получилась бы анархическая комедия с бесконечными сюрпризами в духе «Воспитания Аризоны»?  Или дерзкий микс гротескного насилия и невозмутимого юмора в диалогах, как в «Фарго»?  В руках режиссера Клуни материал, конечно, приобрел некий злобный шарм.  Но фильм слишком давит этим шармом с самого начала, затем размеренно слетает с рельс от мрачности к непереносимости, отсутствию оригинальности, остроты и интонационной логики. Но еще большая проблема – это дополнительные сюжетные ходы о жестоком расизме среди белых американцев, которые введены как некая дополнительная идея.

Лучшее решение студии Paramount – свести Мэтта Дэймона и Джулианну Мур на экране в образе архетипичных персонажей 1950-х годов: зависящего от всех кормильца семьи и домохозяйку-милашку – и затем разоблачить их как аморальных интриганов с помощью неправильных решений, которые они принимают.  Но до этого мы смотрели фильмы гораздо интереснее о таких вот отравленных душах, скрывающихся за однотипной жизнью американского пригорода – и фильм Клуни не приносит в этот жанр ничего нового.

Сценарий, авторами которого указаны Коэны, Джордж Клуни и его сценарист-партнер Грант Хеслов, много заимствует от классических нуарных историй вроде «Двойной страховки» и «Почтальон всегда звонит дважды». Милая открывающая сцена, стилизованная под промо-видео  для потенциальных жителей, расхваливает Субурбикон как «плавильный котел из разнообразия» и привлекает граждан от Нью-Йорка до Огайо и Миссисипи. Но каждая счастливая семья в этой китчеватой зарисовке – лилейно-белая, что говорит об ограниченных возможностях городка, пусть даже это и не декларируется.

Жизнерадостный почтальон поэтому испытывает шок, когда стучится в дом новых жильцов и понимает, что афро-американка, открывшая ему дверь – не служанка, а хозяйка дома, миссис Мейерс (Карима Уэстбрук). По городку разносится тревожная новость, что провоцирует собрание взбешенных жителей, протестующих против возможного насилия над их сообществом и неизбежным падением недвижимости в цене.  Пока что они пытаются выражаться либеральным языком: «Мы требуем нашего гражданского права жить, где хотим и с кем хотим. И с Божьей помощью, мы этого добьемся».

Этот ход основан на реальной истории семьи Мейерсов, которая сломала «цветной барьер» проживания в Левиттауне в 50-е годы прошлого века. Но их история отходит на задний план, и нам показывают историю насилия над Мейерсами – когда разъяренная толпа белых людей превращается в один сплошной расовый бунт.  При этом экранное время есть лишь у сына Мейерсов Энди (Тони Эспиноза), тогда как его затравленные родители остаются безмолвными в попытке противостоять ненависти.

Через задний двор от них разворачивается основное действие в доме Гарднера Лоджа (Мэтт Дэймон), его жены Розы (Джулианна Мур) и их сына-подростка Ники (Ноа Джуп), который довольно быстро справляется с нервами и начинает дружить с Энди. Хрупкая блондинка Роза прикована к инвалидному креслу после автомобильной аварии, в которой ее муж был за рулем. Из-за этого в доме постоянно находится ее сестра-близнец Маргарет (снова Мур) – копия Розы, только брюнетка. Маргарет – бойкий идеал невозмутимо улыбающейся женщины 50-х годов.  Любой, кто посмотрит фильм, за версту почует адюльтер и сестринское предательство.

Внезапно в дом вламываются два скользких типа (Гленн Флешлер и Алекс Хэсселл) и вырубают всю семью хлороформом. Ники очнулся, чтобы узнать, что его мать умерла, и тетя Мэгги переезжает к ним в дом после похорон, дабы внести стабильность в разгар трагедии.  Перед тем, как вы успеете произнести «Ким Новак», Маргарет совершит набег на салон красоты и превратится в блондинку, но жульничество скоро начнет раскрываться.

Клуни собрал команду высококлассных актеров, так что, конечно, смотреть на то, как они проворачивают свои махинации и терпят крах – одно удовольствие, даже когда сюжет становится беспорядочным. Пока персонаж Дэймона дает бледную версию незадачливого грабителя Уильямс Х. Мэйси из «Фарго», у Мур есть несколько смешных моментов, когда ее героиня проявляет свой хладнокровный интерес к Ники. Но вся эта несуразная вакханалия про обычных людей, ввязывающихся в преступления с фатальной некомпетентностью, не может победить свою же косность.

Самой интересной линией становится нарастающая паника Ники (прекрасная игра Джупа), когда он сводит воедино все кусочки правды, борясь при этом с инстинктом доверять отцу. Помимо этого, наивысшим пиком стала игра Оскара Айзека в роли следователя страховых случаев, в задачу которого входит выявлять мошенничество. Два эпизода, в которых герой Айзека «идет рыбачить», выбивая почву сначала из-под Маргарет, затем – Гарднера, становятся глотком жизни, опасности  и дьявольского ума в этом фильме.

Когда кривые планы идут наперекосяк, и тела устилают город, наступает перебор с хаосом, и напряжение начинает испаряться из картины. Что хуже, кино становится самодовольным, что усиливается настоящим ужасом, происходящим с семьей Мейерсов. На восприятие этой линии влияют недавние события в Шарлоттсвилле (в середине августа там прошли беспорядки, связанные с расистами и фашистами – прим. ред.), но Клуни и не пытался интегрировать эти события в основное повествование. Чисто на логическом уровне не вяжется то, что такая большая кампания городского сообщества по выживанию неугодных соседей никак не коснулась дома Лоджей. Накал расовой ненависти вышел из-под контроля и внезапно быстро сдулся.

Помимо актеров, Клуни собрал команду профи по ту сторону камеры. Оператор Роберт Элсвит максимально визуализирует контраст света и тьмы между солнечным пригородом и его отравленной сутью. Художники по костюмам Джеймс Д. Бисселл и Дженни Иган создали невероятно правдоподобный дух той эпохи. Музыка Александра Депла переходит от сонного джазового коктейля к раздражающей агитации перед тем, как остановиться и дать настоящего Бернарда Херрманна (американского кинокомпозитора, написавшего музыку ко всем фильмам Хичкока – прим.ред.)

В итоге, «Субурбикон» слишком очевиден в своем сатирическом описании двойной морали и социального неравенства, скрывающихся за чистеньким фасадом послевоенной Америки. Тем не менее, это довольно смотрибельное кино и явное улучшение режиссерской работы Клуни после его «Охотников за сокровищами». Правда, актер сильно отошел от дебюта «Признания опасного человека» по сценарию Чарли Кауфмана. Последняя режиссерская попытка максимально далека от того вдохновения или же от «Доброй ночи и удачи», сделанной в то же время – обеим картинам было, что сказать об Америке того времени.

На пресс-конференции Венецианского кинофестиваля Джордж Клуни признался, что толчком для сценария послужила реальная история семьи Мейерсов в городке Левиттаун, Пенсильвания, на которую он случайно наткнулся. «Идея была в том, чтобы показать: обвинять афро-американские семьи в своих проблемах – неправильный путь. Некоторые из нас могут найти в себе силы обсудить то, что белые люди чувствуют, будто теряют свои привилегии и обвиняют в этом нацменьшинства. Но на самом деле проблема не имеет с этим ничего общего».

По словам Мэтта Дэймона фильм, к сожалению, актуален, как никогда. «Когда мы снимали все эти расовые бунты, то не могли предугадать, что случится в Шарлоттсвилле. Это говорит только о том, что расовые проблемы никуда не делись и не денутся, пока в нашей стране не будет честного диалога на эту тему».

Для Клуни это фильм о возмещении ущерба. «Я вырос на Юге в 60-70-е годы, когда шла борьба за гражданские права. Сегрегация исчезла. Мы думали, что эти вопросы ушли в прошлое – но нет. Они возникают каждые несколько лет. И мы понимаем, что нам еще многое надо сделать, чтобы избавиться от греха рабства и расизма».

Также Джордж подчеркнул, что его фильм не про Дональда Трампа. «Это фильм о том, что нам никогда не хватает смелости посмотреть всем проблемам в лицо. Это большая часть нашей истории, и она останется частью истории еще надолго». При этом Клуни подчеркнул, что не хотел превращать кино в политический урок – «мы хотели, чтобы оно было смешное, неприглядное, но оно становилось все злее и злее по мере того, как мы снимали».