Джим Керри: «Я не вернулся»

10 вечера, дендрарий Санта-Анита, далеко за Пасаденой. Джим Керри изможден, но остается в образе. Он заправляет свои лохматые волосы за уши, вытирает капли пота со лба и делает еще одну паузу в 4,5-минутном монологе, который не было времени запомнить. Если все пройдет гладко, Керри вернется домой к полуночи. Но с точки зрения телевидения, четыре с половиной минуты — это целая вечность, и все, конечно же, идет не так гладко. Под слепящими глаза софитами Джим едва видит суфлер и продолжает спотыкаться о строчки. «Черт», — бормочет он в середине четвертого дубля. Или, может быть, это уже пятый?

Он снова запинается, но отчаянно хочет продолжать съемку. Однако тут бунтует техника: оператору нужно перезарядиться. Все ждут. Статисты притихли как мыши, команда тоже. Проходит еще несколько напряженных минут. Керри делает еще один дубль. Потом еще один. Актер справляется со своим волнением, и все, наконец, получается.

Старый приятель Джима Мишель Гондри, с которым он сотрудничал на «Вечном сиянии чистого разума» в 2004-м, облегченно вздыхает в кресле режиссера. Да, вот это Керри, которого он знает и любит. Все остальные в Голливуде помнят парня, который первым получил 20 $ млн за картину. Того, кто выбивал страйки, выдавая хит за хитом («Эйс Вентура», «Маска», «Тупой и еще тупее»). Индустрия никогда не уставала выписывать ему огромные чеки, просто однажды Джим устал их обналичивать. И не было никакого надлома или кризиса. Он всего лишь стал работать все меньше и меньше, пока практически не остановился.

«Я осознал, что не хочу больше заниматься бизнесом», — объясняет мне Керри на следующий день после той съемки в ботаническом саду. Мы сидим с Джимом в гостиной его дома в стиле ранчо в Брентвуде, где он живет совершенно один. Дом куплен 23 года назад на «тупые и еще тупее» деньги. Теперь это храм его новой карьеры в качестве художника — место, переполненное картинами, рисунками и скульптурами:

«Возможно, я больше не мог мириться с тем, что корпорации захватили власть над искусством. А может, дело было совсем в другом: я нашел иной способ выражения своих творческих порывов, и мне слишком понравился личный контроль над тем, что я делаю. Во всяком случае, достаточно, чтобы с легкостью променять кино на живопись».

И сидя сейчас в окружении своих работ, 56-летний актер предостерегает меня от, казалось бы, очевидных пассажей о его триумфальном возвращении в кинематограф. Он говорит тихо, но со значением, так что не услышать — во всех смыслах — невозможно: «Поймите, я вовсе не вернулся обратно. Я больше не ощущаю себя тем маленьким Джимом, которому во что бы то ни стало надо было удержаться в стратосфере. Я уже давно не чувствую ничего, за что можно уцепиться».

***

Еще Керри осваивает стезю политического карикатуриста. Сидя дома с блокнотом и ведром акриловых маркеров, он регулярно радует почти 18 млн своих подписчиков в Twitter. Вот Джим наносит на рисунок последние штрихи и диктует инструкции своему помощнику Брогану, как он хотел бы, чтобы тот подписал твит. В течение нескольких часов портрет бывшего адвоката Трампа Майкла Коэна набирает около 800 ретвитов.

«Я знал, что рано или поздно придумаю, как с пользой использовать Twitter, — радуется автор. — Раньше мой менеджер постоянно говорил: «Идиот, не делай там ничего!» Его приятель Дана Вачон описывает карикатуры как протестное искусство, но сам Джим говорит: «Я считаю своим долгом с помощью искусства бороться со всевозможными уродливыми вещами, которые окружают нас в этом мире». И, шаркая тапками, он плетется по коридорам дома, чтобы показать мне свои творения.

Морально готовя меня к поездке, Вачон в шутку описал мне это место как буддийский монастырь, но, думаю, он побывал здесь до того, как Керри украсил каждую стену своей работой. В моем экскурсионном маршруте как минимум два десятка картин: в прихожей висят изображения Иисуса всех мыслимых рас, «Линдси Лохан за завтраком» и «Бонни и Клайд в исполнении Барби и Кена» (последняя воспроизводит печально известную сцену смерти). Оттуда я следую за Джимом через боковую дверь, где он собрал сад скульптур, — столь же впечатляющий, как и все, что он показал мне до этого.

«Нет лучшего варианта провести ночь, чем пригласить кучу друзей, а затем взять какого-нибудь блестящего доктора философии и мучить его вопросами». В центре двора бросается в глаза статуя лунной богини Айлы. Керри провел два года в своей литейной мастерской в центре Лос-Анджелеса, пока ее лепил. Он клянется мне, что когда луна отражается от век Айлы, ее глаза открываются: «Это выглядит так, словно она просыпается».

***

Экзистенциальное путешествие Керри началось в его детской спальне в пригороде Торонто, где маленький мальчик частенько запирался и писал стихи. «Просто пытался понять, кто мы и почему мы здесь», — пожимает плечами Джим. Когда он не философствовал, то готовил представление к приходу гостей. Родители, как и старшые сестры и брат, во всем его поддерживали и поощряли: «Им нравились мои ужимки, хотя я всегда был для них инопланетянином».

Уже к 10-ти годам у Керри в арсенале было около 120 различных персонажей, личины которых он менял как перчатки. Изначально будущей звезде комедии просто нравилось внимание. Но потом это стало попыткой развеселить родителей. Мама серьезно болела, отец потерял работу… Сам Джим связался с плохой компанией. «Я был зол. Мои родные страдали, я винил в этом весь мир».

Кэтлин Керри так и не дожила до триумфа сына — ее не стало в 1991-м, отказали почки. Перси Керри умер три года спустя, успев увидеть по крайней мере «Эйса Вентуру». Смерть родителей проехала по Джиму катком. Он очень любил мать, а отца и вовсе боготворил. Саксофонист Перси ради семьи оставил мечты о собственной группе и выучился на бухгалтера. Сыну, как никому другому, было понятно, какая это была жертва.

В 16 лет Керри бросил школу, и отец начал брать его в комедийные клубы Торонто, где парень увидел совсем другое будущее для себя. «Большинство стендаперов в течение многих лет полирует одно и то же выступление, а затем появляется Джим и просто раскрывает перед аудиторией свой разум, — говорит Джадд Апатоу, который познакомился с комиком в конце 1980-х, а в 1996-м спродюсировал его «Кабельщика». — То, как он работал на сцене, завораживало. Впору было предположить, что это импровизация. Возможно, отчасти так и было. Чистое вдохновение».

Затем были Вегас, разнокалиберные телешоу во главе с «В ярких красках», где Керри показал свою фантастическую многогранность, и, наконец, Лос-Анджелес. Цель Джима в его первом успешном фильме «Эйс Вентура: Розыск домашних животных» была предельно проста: «Мой план состоял не в том, чтобы присоединиться к Голливуду, а в том, чтобы его уничтожить».

***

В январе 1994 года за несколько дней до премьеры «Эйса Вентуры», когда комик был в Чикаго со стендапом, менеджеры студии пригласили его на ужин и сообщили новость: Роджер Эберт и Джин Сискел, два самых влиятельных кинокритика тех лет, не оставили от фильма камня на камне: «Уж не знаю, за что, но, судя по рецензиям, они его возненавидели». А потом картина вышла на экраны и собрала  $107 млн, окупившись семь раз. И Керри в одночасье стал сенсацией. Если его гонорар за «Маску» составлял  $450 тыс., то «Тупой и еще тупее» принес Джиму уже  $  млн. К тому времени, когда Керри сделал «Кабельщика», он был самой высокооплачиваемой кинозвездой. И одной из самых узнаваемых.

Новая звездная жизнь имела свои преимущества: знаменитые любовницы (Рене Зеллвегер, Дженни Маккарти), модные автомобили и вертолеты, которые студии арендуют, чтобы доставить его в труднодоступные места (в ту же Санта-Аниту, например). Но слава неожиданно имела и неприятные последствия. «Вы можете мечтать о том, что однажды взберетесь на вершину. Но когда вы там окажетесь, то тут же поймете, что там очень некомфортно находиться. Там просто нечем дышать».

Перемены отразились и на близких ему людях — друзьях, бывших женах (Мелиссе Уомер и Лорен Холли, — THR), его дочери Джейн, которой сейчас 30. В первом классе в своем дневнике она писала: «Я знаю, что старшие дети хотят пообщаться со мной только из-за моего отца. На переменах меня обступают кольцом. Мне это не нравится». Да и сам Керри говорил, что его мир сузился, потому что его «за этими воротами все знают».

Долгое время Джим продолжал снимать фильм за фильмом. Каждый из них, рассуждал он, должен был либо расширить его амплуа, как «Шоу Трумэна», либо поднять еще выше в цене, как «Лжец, лжец». Но ни один из них не был столь всепоглощающим, как «Человек на Луне» (1999), для которого Керри практически превратил себя в покойного артиста Энди Кауфмана и вульгарного альтер-эго Кауфмана, Тони Клифтона.

В прошлом году бэкстейджные съемки со съемочной площадки знаменитого фильма Милоша Формана, принесшего комику второй «Золотой глобус» после «Шоу Трумэна», стал основой документальной ленты «Джим и Энди: Другой мир», которая вышла на Netflix. То, как невыносим был в процессе создания картины Керри, давно стало легендой. Давая комментарии к записям, Джим, улыбаясь, сказал: «Боссы Universal милостиво прятали пленку столько лет, чтобы люди не увидели, какой я мудак».

С Мишелем Гондри они встретились через несколько лет после «Человека на Луне», когда Керри залечивал разбитое сердце (на этот раз после расставания с Зеллвегер). Гондри решил тут же ухватиться за возможность творчески использовать подавленное состояние актера. «Он думал, что это красиво, — смеется Джим. — Мы собирались снимать „Вечное сияние“ лишь через год, и Мишель сказал (изображает французский акцент): „Пёжалюйста, оставайтесь в боли“».

Тогда Керри снимался в «Брюсе Всемогущем», но Гондри больше интересовало то, что происходило между дублями. «Джим был сам не свой, — вспоминает режиссер, — и я сказал себе, что должен запечатлеть это одиночество». Француз был абсолютно прав: «Вечное сияние чистого разума» оказалось одной из самых впечатляющих работ Керри как драматического актера.

***

С тех пор актер успел сняться более чем в двух десятках проектов, среди которых были вполне громкие, но ни один не давал возможность напомнить о его былом величии. Наиболее знаковым стало, пожалуй, эпизодическое появление Джима в антиутопии Аны Лили Амирпур «Плохая партия», где он не произносит ни слова. Эта роль родилась из серии встреч с молодыми режиссерами, в течение которых Керри переживал совсем нешуточную депрессию.

Теперь она позади, и Джим готов снова увидеть себя на экране. Драмеди Мишеля Гондри «Шучу» уже удостоилось самых лестных отзывов критики, единодушных во мнении, что возвращение актера (которое тот так категорически отрицает) можно назвать триумфальным. Так или иначе, в шоу Керри играет ведущего детской телепрограммы Джеффа Пиклза, который изо всех сил пытается не упасть в глазах публики, в то время как его личная жизнь летит в ад.

Генеральный директор канала Showtime, на котором выходит «Шучу», Дэвид Невинс сразу увидел потенциал в выборе актера на главную роль. «Мне понравилась эта идея, Джефф Пиклз — образ, в котором слились воедино шумный и глупый Эйс Вентура и погруженный в себя молчун Джоэл из «Вечного сияния».

Через несколько дней комик закончит первый сезон «Шучу», затем отрежет эти лохматые волосы и отправится в Ванкувер, где снимется в «Еже Сонике» — своем первом крупном студийном фильме за последние годы. Интересуюсь, чувствовал ли он себя обязанным вернуться на большой экран, где так радовал миллионы поклонников. Керри настаивает, что ответ «нет», и что он не руководствуется желаниями рынка.

«Конечно, я слышу, как люди вопрошают: «Почему он больше не смешной?», — продолжает Джим. — Но это никогда не имело для меня значения. Для меня это свое рода ежевечерний эксперимент. Нравится? Отлично! Нет? Тоже круто. Завтра будет новый».