Константин Хабенский: «Режиссеру надо посидеть в тюрьме…»

30.04.2018Александр Фолин

Что побудило звезду заняться столь сложным, да еще и отнимающим столько времени и сил проектом, как «Собибор», — в эксклюзивном интервью THR.

Константин Хабенский дебютирует в режиссуре — это уже само по себе интересно. Но актер, кроме прочего, выбрал для первого опыта очень непростую тему — реальную историю единственного в своем роде массового побега заключенных из концлагеря за всю Вторую мировую войну. Что побудило звезду заняться столь сложным, да еще и отнимающим столько времени и сил проектом, как «Собибор», — в эксклюзивном интервью THR.

Актеры, пробующие себя в режиссуре, — сейчас тренд. Каким был ваш путь к проекту «Собибор»?

Я всегда старался обходить стороной стул с надписью «режиссер», но все же частенько вынужден работать в соавторстве с ребятами, которые на нем сидят. Думаю, все эти «пробы пера» у моих коллег, как и у меня, связаны в первую очередь с огромным дефицитом хороших больших режиссеров и полным отсутствием средних. Эта ступенька у нас провалилась совсем: получилось так, что либо ты стоишь в очереди и ждешь предложения от интересующего тебя человека, либо приходится учить профессии тех, кто пока просто занимает стул.

И как же вышло, что вы решили снимать сами?

«Собибор» — интересная история, зацепила сразу, но, когда мы встретились с продюсерами, выяснилось, что режиссера нет. Я пошутил: «Так давайте я вам и сниму!» Сказал и ушел… А вот продюсеры посовещались и решили, что идея не лишена смысла. Они привлекли Андрея Малюкова в качестве художественного руководителя, и мы запустились.

В фильме вы играете главную роль. Многие, кто впервые попробовал совмещать это с режиссурой, говорят: «Больше никогда!» А у вас какие впечатления от такого раздвоения личности?

Еще в студенческие годы мы с друзьями придумали такую шутку: любому режиссеру, выпустив спектакль или сняв фильм, стоит посидеть месяца два в тюрьме, чтобы было время, как у Сервантеса, подумать, хочет ли он продолжать заниматься своей профессией, так ли он ее любит и горит. И приступая к следующему проекту, он должен понимать, что в конце пути его опять ждут два месяца за решеткой. Только тогда мы получим неистовое желание режиссера работать. Но шутки шутками, это и правда очень тяжело. Особенно первый раз! И безумно интересно. Когда я снова стал просто артистом — обнаружил, что тот опыт отточил мою самодисциплину. Например, раньше меня разрывало от количества вариантов того, как решить сцену, а сейчас я могу большую часть идей отсекать изначально.

Стало быть, мы еще увидим фильмы режиссера Хабенского?

Прежде чем думать о следующих проектах, хочется посмотреть, что из всего этого вышло. Ведь куда проще было бы, например, взять легкую комедию, но случилось, что начал сразу с очень сложной темы. Хотя и здесь я попытался показать, что даже в том кошмаре, который творился в концлагере «Собибор», оставалось место жизни, всему ее нелепо-человеческому, каким бы немыслимым это ни казалось.

Каков основной месседж картины?

Когда ты долго снимаешь, а потом садишься в монтажку и начинаешь собирать историю, ты уже на год взрослее, чем был, запускаясь: что-то произошло в жизни — и лично твоей, и страны, и всего нашего шарика. Поэтому фильм, который сейчас монтируется, уже отличается от тех вводных, что я озвучивал на съемочной площадке. С самого начала хотел сказать, что из такого страшного, кровавого чистилища не может родиться ничего хорошего. Этот посыл никуда не делся — просто отошел на второй план. Вперед вышла другая мысль: в любых, даже в самых чудовищных обстоятельствах всегда найдется человек, который не даст другим забыть, что они тоже люди.

Это и есть ваш персонаж?

Да, советский лейтенант Печерский, который и организовал тот легендарный побег.

Пригласить на роль немецкого офицера Кристофера Ламберта — очень интересное кастинговое решение…

Это идея продюсеров, я не стал сопротивляться, главным для меня было понять, что Кристофер хочет от этой роли. А запросы у него оказались серьезные: он нацелился сыграть Гамлета и все оправдать. Это, конечно, немного наивно: мы же понимаем, в глазах российского зрителя офицер СС все равно останется фашистом и бессердечным убийцей. Но он старался, и мне показалось, по взгляду очень точно работал: такой плавающий, сложно прочитываемый взгляд у Ламберта. Настоящий волк.

Оправдать, разумеется, не получится, а вот не делить все на черное и белое — вполне. Наверняка ведь и у вас в фильме есть моменты, когда даже ему, классическому злодею, можно посочувствовать?

Есть, но я пока не решил, останутся ли они в прокатной версии. Хотя в том варианте, который мы имеем на сегодняшний день, а он практически окончательный, есть все, чтобы думающий зритель смог понять обе стороны — и ту, которая приезжала в поездах, и ту, которая их встречала.

На каком языке фильм снимался?

Вообще, наша цель — сделать историю, где все языки по-вавилонски перемешаны, из-за чего людям становится намного сложнее договориться. Единственный связующий язык — идиш, но далеко не все умеют на нем разговаривать. А всего в картине пять языков: кроме идиша — русский, голландский, немецкий и польский.

То есть большая часть диалогов будет на субтитрах? Для широкого проката это не очень перспективно.

 Знаю, но если уйдет этот аромат разных языков, с ним может исчезнуть и многое из общей атмосферы фильма.

Вы были жестким режиссером?

Нужно спросить у группы, вышел ли из меня режиссер-тиран, который не дает ничего делать. (Смеется) Мне кажется, я предлагал какие-то вкусные, неожиданные, интересные решения с точки зрения актерства. А что касается всего остального — тут у меня были хорошие наставники, у которых я учился в процессе всей моей киношной жизни. И если в результате получится хорошее, эмоциональное кино, в этом будет заслуга тех, с кем я общался и работал до сих пор.

«Собибор»

«Каропрокат» / Россия / Режиссер: Константин Хабенский / В ролях: Константин Хабенский, Кристофер Ламберт, Мария Кожевникова, Фелисе Янкелль, Дайнюс Казлаускас, Михалина Ольшанска, Вольфганг Черны, Филипп Рейнхардт / Премьера 3 мая