«Большая маленькая ложь»: Николь Кидман и ее настоящие синяки

11.04.2017Редакция THR Russia

Николь Кидман рассказала о сценах насилия и работе над сериалом.

Николь Кидман в недавнем интервью рассказала о съемках в сериале «Большая маленькая ложь» (Big Little Lies) и о жестоких сценах с ее коллегой по цеху Александром Скарсгардом. Сериал состоит из семи эпизодов, режиссером является Жан-Марк Валле. Съемки сериала начались в январе 2016 года, а премьера состоялась 19 февраля 2017 года.

«Роль Селесты Райт является для меня самой глубокой из всех, которые мне приходилось играть», — рассказала 49-летняя актриса. «Видя то, в каком состоянии я прихожу со съемок, мой муж Кит был опустошен. Он не знал, как правильно поступить. А затем он вскрикнул: "Ну да! Моя жена же актриса". Он знает, что когда я работаю, я отдаюсь на все 100%», — добавила звезда.

Николь рассказала, что после сложных сцен ей приходилось употреблять болеутоляющие препараты. «Бывало, что я возвращалась домой по ночам и испытывала сильную боль. Мне приходилось пить сильные обезболивающие, потому что я подвергалась физическому воздействию», – призналась Кидман.

Что касается режиссера проекта Жан-Марка Валле, то он счастлив собрать такое женское общество мировых звезд вокруг себя:

«Иногда они присутствуют в сцене все впятером (Риз Уизерспун, Николь Кидман, Шейлин Вудли, Лора Дерн и Зои Кравиц), умные, упрямые женщины — а значит, нужно сначала проговорить эту сцену с каждой. Это очень много разговоров! Но зато когда звучало: "камера!", в кадре оказывались пять чудесных актрис. Я не знал, куда смотреть и кого первой хвалить — все играли прекрасно, и не хотелось кого-то вдруг обидеть. Вообще, меня не напугать сильной, умной женщиной. Мы знали, что основное внимание должно быть уделено женским персонажам, это их история и их путь. Мужчины в сюжете тоже есть, и они важны, но на самом деле это не про них. И все равно Риз и Николь захотели работать со мной и сценаристом Дэвидом Келли — хотя могли бы попросить у HBO, чтобы режиссером тоже была женщина. Для меня это уже второй девичий проект. Говорят, у меня хорошо развита феминная сторона. Может, это и так».

Порой кажется, Николь Кидман сама играла в сценах с домашним насилием — и все ее синяки в них настоящие. На вопрос, как создавали атмосферу на площадке, в которой актерам было бы комфортно идти на такое, режиссер отвечает:

«Это трудно. Вот почему у нас была дублерша на всякий случай. Но я старался использовать ее по-минимуму, да и Николь была очень смелой, очень самоуверенной. Она была готова к сценам насилия и хотела снимать их без репетиций — чтобы не было ощущения театральности. Снимать было тяжело. Постелили пару матрасов тут и там, зная, что герой Александра Скарсгарда толкнет Николь на пол. Как во второй серии, когда он толкает ее, потом они занимаются сексом — их отношения переходят в паттерн из насилия и желания».

Портал EW пообщался с Николь Кидман о сериале - внимание, СПОЙЛЕРЫ!

В финале, когда вы обнаруживаете, что это ваш сын Макс издевался над маленькой Амабеллой - это очень грустная сцена, как и следующая, когда героиня общается со своим 6-летним ребенком. Расскажи нам немного о съемках.

Одна из самых важных сцен в сериале - это когда я иду искать Макса, держу его и шепчу: «Люди делают плохие вещи, но это не значит, что это должно быть с тобой. Мы можем это изменить. Я здесь». Она дарит своему ребенку любовь, а не наказание - для меня это светлый момент Селесты. Это ее сердце, и мне нравится, что это выбор. Она знает, что она за это в ответе. Хотя ее дети не видели насилия, они чувствовали и впитывали его. Она понимает это и знает, что воспитание касается именно таким образом одного из их детей. И это разрушительно для нее. Поэтому она может, наконец, уйти и снять апартаменты. Мне кажется это очень грустным, я со многим мирюсь, пока мои дети относительно в безопасности. Как только дети подвергаются воздействию, и Селеста видит это, тогда она начинает действовать, тогда она может двигаться и делает что-то. И это просто сводит меня с ума. 

Что вы думаете о том, что именно Бонни фактически сталкивает Перри, мужа Селесты, с лестницы?

Предыстория Бонни сложна и не раскрыта, поэтому, вероятно, нам нужно сделать 2 сезон. Это говорит о том, что у каждой женщины есть какая-то тайна или боль, или что-то еще. У нас нет планов на 2 сезон, но красота в том, что в сериале скрыто столько прекрасных историй за каждой героиней.

Вы вообще боялись играть Селесту?

Нет, страха не было, однако когда я приступила к съемкам, то начала осознавать, что какие-то вещи мне трудно понять. Особенно когда были дни с агрессивными и реально жестокими сценами. У меня, должно быть, было много сдерживаемого стресса, потому что я пыталась удержать все это. Я никогда не срывалась в стрессе за всю свою жизнь. А потом я начала плакать и не могла остановиться. Это просто проникло в мою психику. Я думала: «Черт возьми, что со мной происходит?" И вот однажды я внезапно взяла камень и выбросила его через стеклянную дверь!

Вы уходили домой с синяками, так? Это все было снято без дублера?

Да. Я не знаю, были ли у дублерши синяки, но у меня были просто жуткие! Я была буквально вся в них. Моему телу было больно - вот как я это описываю. Обычно я не принимаю болеутоляющих, но в этот раз без Адвила не обошлось. Я пережила это. Я почувствовала необходимость сделать это правдиво для такой истории, и я считаю, что это очень важно. С людьми такие вещи происходят очень коварно. Вещи, которые начинают становиться обыденными, когда они не нормальны, а еще вещи, которые мы позволяем с нами делать. Еще это история о том, как отношения могут трансформироваться, когда оба человека в них не плохие люди, но нездоровые.

Какие удивительные реакции на сериал вы получили?

Есть много разных комментариев и мнений (смеется), но они так или иначе связаны с нашими отношениями. Самое частое слово, которое я слышу, это «одержимость».

А что дальше?

Дальше по курсу фильм «Убийство священного оленя». Я очень своеобразна в своих вкусах. Я снялась во «Льве», затем во «Лжи», а теперь я таки вернусь к очень подрывному фильму, который снимает Йоргос Лантимос, режиссер «Лобстера». Там очень много всего, в «Убийстве священного оленя». Это авангардное искусство, а я настолько шизофреник в своих вкусах. Люди иногда удивляются: «О, боже мой, кто ты?»