Дэна Брунетти: «Все, что мы придумываем, в итоге всегда случается на самом деле»

09.12.2015Илья Миллер

Продюсер «50 оттенков серого», «Социальной сети» и «Карточного домика» рассказал THR о конкурсе начинающих кинематографистов, проблемах экранизаций популярных романов и новом фильме про Стива Джобса.

- Чем изначально вас заинтересовал конкурс Jameson First Shot?

- Все это выросло из нашего с Кевином проекта triggerstreet.com, который предоставлял молодым кинорежиссерам платформу и возможность показать свои работы. Я уже забыл, как нас свели с Jameson, но когда мы познакомились с ним, то увидели, что они очень дружелюбно настроены к кино и хотят больше сотрудничать с сообществом кинематографистов. Это было на фестивале в Ирландии, в котором Кевин принимал участие. Я не очень люблю фразу «промелькнула искра», но именно так можно описать, насколько совпали наши желания. Дальше последовало 6 или 12 месяцев переговоров.

Дело в том, что проект TriggerStreetLabs представлял только платформу, где люди могли получить какой отклик на свои работы, критику, и в лучшем случае, найти себе продюсера, режиссера или актера для дальнейших фильмов. А люди из Jameson предложили нам брать сценарии у людей в сети, продюсировать фильмы по ним и по-настоящему демонстрировать таланты других. И вот эти переговоры завершились конкурсом Jameson First Shot.

- В мире действует масса киношкол и курсов. Вы как продюсер уверены, что имеется нехватка кинематографистов?

- Конечно, нам нужно больше талантливых людей. Не только режиссеров, но и сценаристов, художников и других мастеров в разных областях.

- Киношколы не справляются с этим?

- Киношколы не дают то, что даем мы. Киношколы снабжают человека техникой, дают ему в каком-то смысле «ноу-хау». В этом ничего плохого нет, но это не все, что человеку нужно. Чтобы пробиться в этом бизнесе, киношколу посещать необязательно. Я не ходил, например. Учился в Нью-йоркском университете, но не закончил. Киношколы дают тебе информацию, с которой ты уже можешь что-то делать, своего рода боеприпасы. Но это не единственный канал активности. Даже если кто-то закончил киношколу, он может пользоваться этим в сочетании с чем-то еще.

А мы даем людям возможность приехать в Лос-Анджелес, и предоставляем им все, что требуется для съемок. Они приезжают как будто уже на обычные съемки. Встречаем их в аэропорту, сразу же везем в офис студии и бросаем их прямо в огонь! Подводим их к краю крыши высокого здания и говорим им: «Лети!». Они сразу же встречаются с членами съемочной группы, кастинг-директорами, со всеми отделами.  Едут выбирать места для съемки, встречаются со скрипт-девелоперами и обсуждают, какие правки стоит внести.

Для победителей конкурса каждый год – это большое начало.  Началось все с участия Кевина Спейси в 2013 году, и он установил планку довольно высоко. Затем были Уиллем Дефо, Ума Турман, Эдриан Броуди, а в этом году участвует Мэгги Джилленхол. Теперь к нам уже приходят другие актеры и спрашивают нас: «Эй, а как нам поучаствовать в этом?».  А ведь раньше нам приходилось уговаривать их. И это поразительно, потому что они понятия не имеют, во что ввязываются. Обычно, когда я как продюсер обращаюсь к актеру, у меня уже есть сценарий, режиссер, и, может, кто-то еще из актерского состава. А здесь я прихожу и говорю: «У нас ничего нет. Ничего». И начинаю долго объяснять, чем мы занимаемся. Сейчас я могу показывать фильмы, снятые в предыдущие годы, и стало полегче. Но те, кто согласились первыми, не имели никакого представления, что их ждет. Они знали только нас.

- Звезды видят в этом в основном веселье, мне кажется.

- Да, для них это мероприятие забавное. Но они также видят в этом возможность предоставить кому-то настоящую возможность сделать что-то с ними. От них усилий требуется не так уж много. А для наших победителей это нечто очень значимое и реальное.

- Вы получаете и просеиваете огромное количество заявок на участие из России и еще девяти стран.  Есть ли какие-то общие темы, часто повторяющиеся у претендентов из какой-либо страны?

- Конечно, есть общие темы, но есть и культурные различия, и какие-то местные сюжеты, некоторые из них могут сработать, некоторые - нет. Я всегда стараюсь объяснить людям держаться от такого подальше, если они хотят выйти на большую аудиторию. Обычно мы выбираем идеи, носящие универсальный характер. И наши актеры голосуют за них.

Но мы получаем массу совсем локальных историй, в географическом плане. Например, был фильм из Южной Африки, назывался «Дух зубного протеза». Это был наш первый год, и мы выбрали три разные темы – юмор, небылицу и что-то еще. И этот победитель что-то неправильно понял и подумал, что надо объединить все эти три элемента в одной короткометражке. Взял какой-то южноафриканский миф и придумал на основе его историю. Она получилась на местную тему, но при этом обладала и универсальной притягательностью.

- А почему вы назвали свою компанию Trigger Street? Есть ли какое-то объяснение этому? Я не успел погуглить, извините.

- Есть, и я не уверен, что Гугл здесь помог бы. Так называлась улица, на которой Кевин вырос, в городе Чатсворт, штат Калифорния. Она была, в свою очередь, названа в честь лошади по кличке Триггер. Поэтому, когда пришло время дать название его компании, Кевин почувствовал, что может делать все, что пожелает. Он тогда был молод, наивен, еще не знал каких-то вещей. И назвал так нашу компанию, чтобы сохранить это умонастроение, что все возможно.

- В чем для вас заключалась самая большая сложность, когда вы взялись за проект «Пятьдесят оттенков серого»?

- Проблема была та же, с которой сталкиваешься при экранизации любой другой книги. Сложность заключалась в том, чтобы оправдать ожидания всей аудитории. Когда ты читаешь книгу, то происходит некий театр разума. Каждый из нас читает ее по-разному и видит других персонажей. И мы говорим не экранизации какой-то книги, а романа, проданного тиражом сто миллионов. Так что аудитория гигантских масштабов, будет очень внимательно смотреть на то, что мы снимем. Поэтому пришлось серьезно задуматься над вопросом «Как мы можем снять отличный фильм?». И не слишком сильно пропитываться этой идеей. Фанаты книги могли находиться под ее влиянием. Но нам нужно было подыскать на главные роли актеров, которые бы стали неким открытием и не тащили бы за собой шлейф предубеждений из других фильмов.

- В любом случае очень рады видеть вас в России. Что вы думаете по поводу разговоров и полемики вокруг «Карточного домика» и политики?

- Мне дали визу только на три дня. Может, Путину я не нравлюсь, не знаю (смеется). В любом случае, у нас в сериале все - выдумка, а не реальность. И все, что мы сочиняем, пишется задолго до того, как происходит на самом деле. Вот что самое странное. Как будто если мы хотим, чтобы в мире что-то произошло по-нашему, надо сказать Бо Уиллемону, чтобы он вставил это в сценарий. Все, что мы придумываем, в результате всегда случается по-настоящему. И все поэтому думают, что мы берем наши сюжеты из новостей. Но они не понимают, что мы сняли всю эту штуку 12 месяцев назад!

В первом сезоне мы наиболее осознанно, как нам казалось, переходили все границы и раздвигали горизонты. Но потом, когда мы смотрели телевизор вечером, мы говорили друг другу: «Как-то мы недостаточно широко их раздвигаем». Но я занимаюсь своим делом, развлечением, и политически никак и никем не ангажирован. Кому-то это может не нравиться или люди могут думать, что за этим что-то кроется. Но это – энтертейнмент, и все тут. Это не реальность, мы не CNN, BBC или другой новостной канал. Мы - просто телесериал, блин (смеется).

- Фильм про Стива Джобса удалось уже посмотреть?

- Да, я начал смотреть его дома, мне скринер прислали. Но потом меня что-то отвлекло, как вернусь домой, посмотрю еще раз. Вы же спрашиваете про фильм по сценарию Аарона Соркина, не тот, где Эштон Кутчер снимался (смеется)? Он мне понравился. Правда, я думал, что он будет гораздо лучше. Я пересмотрю его еще раз, может, я многое пропустил по невнимательности. Но я бы такой фильм не снял. Там слишком много внимания уделено личной жизни Джобса, его отношениям с дочерью. А о том, сколько он сделал для того, чтобы изменить мир, говорится недостаточно.