Канны 2015: «Кладбище великолепия» Апичатпонга Вирасетакуна и «Море деревьев» Гаса Ван Сента в дневниках Камилы Мамадназарбековой

19.05.2015

Таец и американец в своих картинах пытаются поженить мистицизм и повседневность – с разной степенью успеха.

Апичатпонг Вирасетакун легитимизировал присутствие духов в повседневной жизни тайцев. Поэтому никого не удивляет, когда кхонкэнская медсестра в госпитале для солдат-нарколептиков оказывается медиумом. Держась рукой за спящего, она может с закрытыми глазами ответить за него, в какой цвет тот предпочитает выкрасить кухню или в каких дебрях сейчас бродит его душа.

Дебри буквальны – обыкновенная реинкарнация позволяет прогуляться по императорскому дворцу, встретиться с духами или богами прямо под патио в парке или среди тенистых ветвей сочной тропической растительности. Стрекотание насекомых за кадром, мягкий свет и шепот создают абсолютно сновидческое кино. Еще никогда вид спящего человека не вызывал такого желания соучастия.

Если кому-то хочется спать, пусть спит, как говорил Джон Кейдж в «Лекции о ничто». О том, что Апичатпонг работает на территории современного искусства, напоминают и неоновые стержни, футуристически возвышающиеся над каждым койкоместом в кхонкэнском госпитале. В зависимости от состояния природы или состояния души и тела спящих солдат стержни меняют цвет. Они напоминают космический корабль, который строили жители деревни Набуа в парижской выставке инсталляций и видеоработ художника The Primitive.

«Это гиббон – чтобы у тебя перестала болеть рука, а это тигр – на счастье», – рассказывает Дженджира, работающая в госпитале волонтером, своему мужу-американцу, расставляя фигурки животных на алтаре богинь. Анимизм – такая же часть повседневности, как презентации волшебных омолаживающих кремов и плакаты о замужестве с иностранцами. Об опыте встреч с трансцедентным Дженджира говорит просто: «У этой богини такая хорошая кожа, потому что она уже мертвая».

Рациональному человеку европейской культуры сложно поверить в лесных духов. Но если Апичатпонг снимает это противоречие очень простыми кинематографическими средствами кино (да еще и иронизирует над обыденными представлениями об азиатском мистицизме: «Вы, иностранцы, все равно ничего не поймете»), то Гас ван Сент извлекает из этого зазора целый сюжет фильма «Море деревьев».

В этом фильме персонаж Мэттью МакКонахи, университетский физик, после смерти жены покупает билет в один конец, чтобы закончить жизнь в японском «лесу самоубийц» у подножия горы Фудзияма. По дороге он встречает заблудившегося клерка японской корпорации, оказавшегося в лесу за долги.

Вместе они пытаются выбраться, падают в пещеры и ямы, захлебываются в потоке дождевой воды и страдают от жажды и холода. Параллельно флэшбеки рисуют несчастливую семейную жизнь, которая привела МакКонахи в лес. Такаси (то ли воображаемый друг, то ли ходячая метафора) поет песни про лунный свет и рассказывает про силу лесных духов – мол, даже компас здесь не работает. После того, как Макконахи в очередной раз поскальзывается на мокрых камнях, его уже хочется добить.