Канны 2018: О «Кино» и о кино

11.05.2018Марина Латышева

THR о «Лете» Кирилла Серебренникова и о фильмах фестиваля, которые в России скорее всего не увидят.

Заразительность свободы

В конкурсе 71-го Каннского кинофестиваля показали «Лето» Кирилла Серебренникова: фильм об эпохе рок-н-ролла и конкретно о лете 1981 года, эпизоде из жизни ленинградских музыкантов и их окружения, о взаимоотношениях Майкла Науменко, его жены Натальи и появившегося на их горизонте со своими песнями Виктора Цоя.

Фильм определенно имел успех, его отлично приняли и на премьере и, что важнее, на пресс-скринингах. Потому что, давайте смотреть правде в глаза, на премьере аплодисменты были еще и способом публичной поддержки находящегося под следствием и под домашним арестом Серебренникова, а на показах для прессы собрались люди более черствые и объективные. Сняты все вопросы, которые так волновали блюстителей нравственности. Ничего такого, что могло бы напугать ранимых гомофобов, в картине не наблюдается. А что касается соответствия показанного реальности, то в кадре периодически появляется персонаж с табличкой «этого не было». Хочется надеяться, что этого хватит.

Кино, к которому Серебренников сам написал сценарий в соавторстве с Михаилом Идовым и Лили Идовой, черно-белое с цветными вставками и с анимацией, получилось, наверное, не без технических недостатков. Кому-то могут нравиться анимационные детали, кому-то они помешают, кто-то сочтет сценарий не очень убедительным, а каких-то персонажей не до конца раскрытыми.

Но все эти технические моменты в случае «Лета» не очень важны: это кино обаятельное и очень богатое на оттенки. Да, трое главных актеров — классно дебютировавший в полном метре Рома Зверь из группы «Звери» (Майк), только что появлявшаяся в «Притяжении» и вот уже совсем другая, почти прозрачная Ирина Старшенбаум (Наташа), органичный в роли Виктора Цоя кореец Тео Ю. Но тут же — не менее заметные Александр Горчилин, и совсем уж эпизодические Юлия Ауг, Александр Баширов и особенно Елена Коренева, которой нарисовали красное платье и которая творит в кадре неописуемое. «Лето» — фильм о  любви. И в то же время о дружбе, соседствующей с соперничеством, о том, как учитель видит ученика и чувствует, что ученик больше его самого. Он, скорее, про романтику отношений, чем про политику… но нет, вообще-то про политику. Потому что для любой притоталитаренной власти опаснее не прямолинейные борцы с режимом, а вот эти носители естественной свободы. Потому что нарожают таких же или, как минимум, заразят своей свободой окружающих. И потому что это была не просто эпоха рок-н-ролла, а эпоха, при которой гормональная свобода ее героев совпала с предчувствием свободы, которая вот-вот, пусть временно, наступит в стране. И эта эпоха в любой момент может повториться.

Про уродов и людей Икс

Поговорим о паре фильмов, у которых, к сожалению, не слишком много  шансов добраться до России. Если, конечно, они нечаянно не выиграют Канны.

Кроме «Лета» в конкурсе порадовал и «Судный день» (Yomeddine). Его режиссер, египтянин Абу Бакр Шоки — документалист, дебютант в игровом полном метре, автор, нацеленный на международную карьеру: он уже делал короткометражное кино на английском, показывался на кинофестивалях в Нью-Йорке и Палм-Спрингс. «Судный день» снят на арабском, зато его международными продажами занимается Wild Bunch, и это может быть неспроста.

История, которая на уровне анонса выглядела как чернуха из жизни обитателей лепрозория, оказалась нежным роуд-муви с элементами восточной сказки. Страдавший лепрой герой живет в колонии прокаженных, копается в помойке, навещает в местной клинике еще более больную жену и с внешним миром почти не контактирует. Однажды жена умирает, на ее могилу приезжает ее мать. И коротко пообщавшись с несчастной женщиной, герой вдруг решает выяснить, а что стало с его собственной семьей, которая бросила его около сорока лет назад. Погрузив свое скудное барахло в тележку с осликом, герой отправляется в путь. По дороге он случайно обнаруживает в поклаже спрятавшегося там 10-летнего сироту, с которым подружился еще в лепрозории. Сирота здоров и энергичен, зовут его Обама, что добавляет и без того колоритному фильму дополнительной радости. На своем пути эти двое впервые видят пирамиды, встречают разных людей, в основном неплохих, в худшем случае просто трусливых. И до нужного адреса, который герой знает лишь  приблизительно, все же доберутся. Ослик, как завещал великий Брессон, кончит плохо, но нежного ощущения от фильма это не омрачит.

То, что «Судный день» будет сентиментальным и светлым, понятно почти сразу, еще до разных сюжетных поворотов, просто на уровне саундтрека. Вглядевшись в жизнь обитателей лепрозория, Шоки снял не кошмар, а нечто очень обнадеживающее. О том, что такое семья и где на самом деле дом, что на свете живут разные, в том числе добрые и хорошие люди, а изгой может разочароваться в жизни, но может, наоборот, обрести гармонию и самого себя.

Обезображенное лицо персонажа не вызывает отвращения, а в какой-то момент вообще привлекает. Это роднит «Судный день» с «Границей» (Gräns), показанной  во втором по значению каннском конкурсе «Особый взгляд». Тут совсем уж пугающая свое внешностью героиня, которая в какой-то момент вдруг покажется почти совершенной. Это второй фильм Али Аббаси, живущего в Дании этнического иранца. История про уродливую угрюмую таможенницу, которая чует зло по запаху, благодаря чему успешно ловит контрабандистов. Однажды ее ноздри начинают трепетать совсем уж нетерпеливо, потому что в приближающемся к таможенному посту незнакомце она чует кого-то своей породы. И вот уже выясняется, что она не человек, а тролль, натуральный, из средневековых сказок. Более того, не единственный.

«Граница» мигрирует из социальной драмы то в «Шрека», то во «Фриков» Тода Браунинга, попутно отдает то Ларсом фон Триером, то Ганнибалом Лектером, оборачивается педофильским детективом (в свободное от основной работы время таможенница помогает полиции раскрывать преступления против детей), а затем «Людьми Икс». Фильм забит разными придумками на темы близости к природе, особенностей быта и физиологии троллей. Поразительно, шикарно и дико тут все. И жонглирование жанрами и стилями. И работа художников по гриму — если разыскать в интернете фото сыгравшей главную роль артистки Евы Меландер и сличить с героиней, гримеру фильма хочется отдать все призы мира. И то, с каким изяществом и тонкостью режиссер доносит до зрителя очевидную гуманистическую мысль о красоте и уродстве, которые исключительно в глазах смотрящего. И тут же азартно отвлекается на выдвижной пенис героини. Если бы существовал в Каннах приз в номинации «что это было», его стоило бы, не раздумывая, отдать Али Аббаси

PS: Второго тролля в фильме, злобного и мстительного, сыграл финский актер по фамилии Милонофф. Кажется, такого просто не может быть, но вот же, бывает.