«Кинотавр 2018»: Лев Толстой и ласточки на районе

09.06.2018Редакция THR Russia

Под конец фестиваля в Сочи показали самый, кажется, сильный фильм основного конкурса.

Предпоследний конкурсный день 29-го «Кинотавра» сломал тенденцию: вместо сильных дебютных работ были слабые, зато в основном конкурсе мы увидели сильнейшую картину фестиваля. Впереди еще три фильма, и выводы делать рановато — но претендент на хотя бы один приз у нас уже есть.

Кикимора-Шишимора

У молодого и талантливого солиста театра Саши (Евгений Окороков) проблемы, и ему нужно срочно скрыться на несколько дней. Он просит своего друга осветителя Кулика (Олег Билик) отвезти его куда-нибудь подальше на рыбалку. Друзья оказываются в заброшенной избе деда-егеря Кулика в диком лесу, а встречает их мертвая ласточка, которая запуталась в леске и повесилась. Саша сразу же понимает, что с избой и лесом что-то не так: он постоянно слышит непонятный женский голос, а по ночам ему снятся кошмары. Кулик, выросший в этих краях, объясняет товарищу, что это кикимора, и она играется с Сашей. Поначалу главный герой пребывает в полном ужасе, но потом осознает, что понравился лесному духу и пытается использовать это в своих корыстных целях. В старой лачуге творится мистический хаос, а героям становится ясно, что такая проверка на прочность раскрывает каждого из них с новой друг для друга стороны.

«Мёртвые ласточки» режиссёра Натальи Першиной — ещё одна дебютная картина, оказавшаяся весьма необычного для фестиваля жанра: мистический хоррор-триллер. По признанию дебютантки, вся идея фильма родилась после рассказа её друга, ставшего свидетелем суицида ласточки в старом доме рыбаков. Это птица — яркий символ и предвосхищение всего происходящего в картине, ведь в народе считается, что смерть ласточки сулит большие проблемы. Если человек убивает ласточку, то у него кто-то умрет, дом сгорит, скотина начнет доиться кровью, а сам он весь покроется оспинами. Примерно такой же накал бесовщины происходит и в картине.

Отечественный рынок хорроров и триллеров на подъёме. Долгие годы этот жанр считался в нашей стране маргинальным и никому не нужным, но в последнее время молодые режиссёры эту тенденцию меняют. Наш рынок ужастиков делится ровно на два типа: кто-то идет по пути голливудскому и старается снять о зомби или вампирах, но российский зритель не воспитан на этих чудищах с детства, поэтому вполне логично ему в противовес выступает второй тип этно-хорроров, завязанных на народных сказках, мифах и суевериях. «Мёртвые ласточки» выбирает именно фольклорный путь и окунает зрителя в ту мистику, которую каждый знает с рождения: лешие, домовые, кикиморы и суеверия. Такое количество разной нечисти делает фильм некой «солянкой»: возможно, он выглядел бы куда цельнее, если бы сценаристы остановились на чём-то одном.

Сама Першина признается, что после случая с другом увлеклась темой народных сказок и окунулась в неё с головой. «Во время учебы на сценарном факультете у Юрия Арабова я написала диссертацию как раз о том, как использовать сказки вне сказочных сюжетов. Пришла к выводу, что архаичные сказки у всех есть на подкорке. Это подсознательное, потому что всех в детстве воспитывали на одних и тех же сказках. Триллеры, фильмы ужасов как раз выходят из сказок».

Все действие картины проходит практически в одной локации и почти с двумя героями в кадре — Сашей и Куликом. Так получилось, что и актёры, снявшиеся в этих ролях, по-разному воспринимали ту страшную избушку, в которой приходилось работать.

«Я сам вырос в тайге, поэтому лес для меня совсем не страшен. Я даже предлагал съёмочной группе провести ночь в этом доме, но они отказались», — шутил на пресс-конференции Билик.

«А вот мне было не себе, — рассказал молодой дебютант Евгений Окороков. — Страшно мне не было, но мистику ощущал постоянно. Было очень странно, когда я во время съёмок решил пошутить и вместо традиционной фразы „леший, приходи вчера“, сказал „леший, приходи завтра“. Назавтра на площадке откуда ни возьмись появился никому неизвестный мужчина и первым заговорил как раз со мной».

Да, жанр мистики и ужастиков становится всё популярнее, но он по-прежнему слишком молодой и неокрепший, чтобы быть цельным и стать интересным массовому зрителю. Фильм «Мёртвые ласточки» символичен и хорошо срежиссирован, но, кажется, не справляется со своей главной задачей  — напугать или удивить зрителя. Индустрия медленно, но верно развивается в этом направлении и, возможно, через несколько лет мы увидим уже более весомый фильм в исполнении Першиной.

Козловский и рэп

Владивосток, наши дни. Лучшие друзья Андрей (Данила Козловский) и Вова (Илья Маланин) любят рэп, красивых девушек и быстрые машины. Но они не любят стараться, поэтому зарабатывают на жизнь, «выбивая» долги из богатых людей. Их заказчик — местный наркобарон Шамиль (Нигатив), который с каждым разом даёт ребятам всё более сложные задания. После того, как Шамиль заказывает друзьям избить свою пассию, между Андреем и Вовой возникает спор на почве морали, который перерастет в серьезную ссору между ними.

Так как персонажи очень разные, то и путь они выбирает разный. Вова решает начать новую жизнь, встречаться с девушкой, которая ему нравится, и найти обычную работу. Андрей же продолжит заниматься криминалом, а его последнее задание обернётся настоящей жизненной катастрофой для каждого из друзей.

Очередной день «Кинотавра» пополнился сразу двумя картинами от молодых девушек-режиссёров в конкурсе дебютов. Одной из них стала лента «На районе» Ольги Зуевой. Сама Зуева родилась во Владивостоке, поэтому рассказывала, что та жизнь и те дворовые ребята, которые представлены в фильме, ей знакомы не понаслышке, а за реалистичность диалогов и персонажей отвечал её брат Иван. Признаться, в «На районе» как раз эта реалистичность выглядит ненастоящей — кажется, что Ольга слишком далека от мира людей, которым зачастую не хватает денег даже на еду, а за любой косой взгляд на улице можно получить в лицо. Чтобы снимать фильм про маргинальное общество, нужно быть частью этого общества или хотя бы провести там немало времени, иначе получаются недопонимания. Отличным контрпримером может служить дебют Александра Горчилина «Кислота», передавший голос поколения от участника этого самого поколения.

При этом у Зуевой тоже есть своя поколенческая концепция: «В последнее время у нас появилось поколение, которое стало поздно взрослеть, потому что люди слишком увлечены собой. У нас отпала традиции рано выходить замуж и жениться, поэтому все остаются инфантильными лет до 30».

Помимо отсутствия жизненной реалистичности главных героев фильма, он также изобилует другими сценами и линиями, не похожими на правду, малоубедительными или просто смешными. Драка профессионального борца и наркомана, воспитанный и образованный мальчик, который играет на фортепиано, а в следующей сцене ломает человеку руку, или рэп в исполнении Козловского. Вообще, роль Козловского в этом фильме — самая слабая в его карьере, а такого расхождения в характерах и внешнем виде персонажа и актёра кинематограф не видел давно. Вопросы вызывает и само появление Зуевой в кадре — кажется, оно было продиктовано простым желанием девушки показать в фильме своё тело.

Светлый стороной фильма можно назвать монтаж, операторскую работу Фёдора Лясса и красивые виды города. «Я очень люблю Владивосток и давно хотела показать свой любимый город, потому что он кинематографичен. Он одновременно похож на Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Бруклин», — считает режиссёр.

Не совсем очевидным, но всё-таки важным вопросом для многих стала тема гомосексуализма. В фильме прорисовывается крепкая мужская дружба, однако многие восприняли чрезмерную мускулинность героев за любовь мужчин. «Мне очень странно, что в такой гомофобной стране, как Россия, люди усматривают гомосексуальный подтекст. Я гей-драму в фильм не закладывала», — заявила дебютантка.

Зуева решила стать режиссёром всего несколько лет назад, для чего прошла обучение в одном из американских вузов. Во время учебы девушка поняла, что работать по ту сторону камеры интереснее, нежели быть актрисой или моделью. Её желание выбрать такую профессию похвально, но, чтобы о ней заговорили не только как о девушке Козловского, но и как о самостоятельном кинематографисте, Зуевой придётся сильно попотеть, потому что её дебют пока не оставил ощущение цельной и интересной картины.

Гости премьеры — в нашей галерее:

Лев Толстой и Бог-мужчина

Молодой генеральский сынок Григорий Колокольцев кутит в Москве. Отец недоволен, Гриша недоволен недовольством отца. Чтобы ему что-то доказать, юный поручик Колокольцев переводится из Москвы в провинциальную роту. По пути он знакомится с графом Львом Толстым — тем самым, заручается его дружбой и получает приглашение навестить графа в Ясенево. Идет 1866 год, все основано на реальных событиях.

В основу сценария легла история защиты Толстым в суде писаря Василия Шабунина, который дал пощечину офицеру — командиру роты. Согласно законам того времени, подобное каралось смертной казнью. Колокольцев подбивает Толстого выступить адвокатом Шабунина — в итоге этот процесс становится системообразующим для писателя, выступавшем в XIX веке за отмену смертной казни. И Авдотья Смирнова показывает нам этот важный, переломный момент для Толстого через совершенно других героев, делая писателя второстепенным человеком в данной истории. Центральная фигура здесь — юный Колокольцев, чистый душой и помыслами, который сталкивается с суровой правдой жизни. Он хочет принести пользу армии и отечеству, и это стремление закончится для него плачевно.

Начинаясь как легкая искристая проказа и едва ли не водевиль, фильм постепенно превращается в трагедию национального масштаба. Смирнова рассуждает о законе, справедливости и милосердии — и сочетании всех этих факторов. Вот полковник, который может закрыть глаза на проступки своих, но вынужденный судить мелкого писаря по закону. Вот само судилище, совершенно бессмысленное и беспощадное. Вот несчастный Колокольцев, который хотел как лучше, а получилось, как всегда. С формальной точки зрения все правильно, с человеческой же — невозможно.

Этот эффект была задуман авторами изначально и существовал с первого драфта сценария, написали который соратница Смирновой Анна Пармас и Павел Басинский, автор трехтомника о Толстом, откуда Авдотья и узнала об истории Шабунина. Изначально в нем же Толстой был максимально второстепенным персонажем и, как говорит Пармас, ужасно этому сопротивлялся, не «выходил» к сценаристам и отчаянно не желал быть малозначительным. Сценарий и фильм сложились, когда Смирнова поняла, что центром фильма должна стать история взаимоотношений Толстого и Колокольцева — история влюбленности одного человека в другого как товарища. И сняла изумительный, мощный, цельный фильм о ценности человеческой жизни и о том, как легко ее можно разрушить какой-либо глупостью. Светский язык XIX века звучит здесь абсолютно естественно. Вся картина — максимально живая, сочная и, на удивление, современная: и сегодня мы вынуждены сталкиваться с законом, который справедлив, но немилосерден. При этом режиссер настаивает, что у нее не было задачи рассказать о сегодняшнем времени метафорически. «Мне кажется, что в России поток времени не устроен линейно. Ответ на вопрос, почему так, есть только один: потому что здесь. Когда я прочла главу в книге Павла Басинского, она поразила меня ощущением, что это происходит сегодня и сейчас, и некоторым образом она происходит всегда. Задачи спрятаться за XIX век не было».

Авдотья объясняет, что ей очень хотелось снять мужскую картину. «Я сознательно изгоняла оттуда какие-то вещи, которые больше присущи моему гендеру. Сценарий сочинялся под одну песню Гребенщикова — под нее же кадровался финал. Я включала ее на съемках — а потом на монтаже убрала, потому что она мне показалась излишне нежной. Хотелось сделать более жесткий финал. От первоначального естественного желания любого автора, чтобы на его фильме плакали, я отказалась в пользу желания, чтобы было тяжело. Мне очень хотелось сделать картину про мужской мир и мужской взгляд. Вообще, мне кажется, что мораль и этика как система иерархии — добро-зло, все эти противопоставления — это все мужское. Мне кажется, что Господь Бог — мужчина».

В картине очень хороши актерские работы — от Гриши Алексея Филиппова до Толстого Евгения Харитонова: они естественны и буквально дышат своими персонажами. Смирнова невероятно сочно рассказывает о том, по каким критериям подобрала актера на роль молодого Толстого. Она увидела Харитонов в трех эпизодах в спектакле «Обыкновенные истории» «Гоголь-центра» и сразу поняла, что нашла своего Льва Николаевича. «Эти три эпизода абсолютно яркие по рисунку — и я увидела в них очень большой актерский диапазон. Кроме того, у Жени длинные руки — а Толстой сам себя описывает как нечто обезьяноподобное, с длинными руками, которыми он неправильно размахивает. В Жене есть эта пластическая составляющая, которая мне была важна. Кроме того, он фантастически похож на молодого Толстого. Когда на него наклеили бороду, у художника по гриму случился едва ли не обморок. Есть такая фотография Толстого, практически его селфи — на ней написано „Сам себя снял“: так вот Женя просто вылитый Толстой на этом фото. Но меня сходство волновало меньше всего. Важна была вот эта особенность, нескладность».

Отдельно отметим Ирину Горбачеву в роли супруги Толстого Софьи Андреевны: мы привыкли видеть актрису в современных образах — но здесь она прекрасно справляется с исторической архаикой и духом ушедшей аристократии. Выяснилось, что эта роль писалась под нее изначально — еще до «Аритмии». По словам Авдотьи, в фильме должна была быть именно что Соня Толстая из Инстаграма. «Мое ощущение от нее было сформировано книгой Бунина „Освобождение Толстого“ — он с огромной любовью описывает Соню, я многие ее фразы взяла оттуда. Мы все знаем поздний образ Софьи Андреевны, когда она была душевно больна. Но Толстые прожили в браке 48 лет, из которых 30 — в такой душевной близости, любовном увлечении и страсти, что я просто не знаю таких браков в истории. Это была невероятная любовь, необыкновенная семья и пара. И мне очень хотелось, чтобы было видно их влечение друг к другу, то, как они друг другу нравятся. У них были ссоры — но это ссоры двух наполненных жизнью молодых людей. И мне ужасно нравится, как Ира и Женя смотрятся вместе — оба длинные, с этими руками и ногами, выламывающиеся из всех рамок, немножко буратинистые, при этом невероятно красивые».

И, конечно, невозможно обойти работу Филиппа Гуревича, сыгравшего «камень преткновения» истории — писаря Шабунина. Ему очень тонко удалось передать юродивость героя, который вызывает сначала жалость, а потом — сочувствие и боль. По словам Авдотьи, когда они с Филиппом придумывали образ, то решили, что Шабунина не надо делать святым сразу — поначалу он должен быть «противноватым». Гуревич готов часами рассказывать про персонажа, про которого на самом деле не так много известно, и его, в отличие от Толстого, пришлось во многом додумывать самостоятельно. «В его истории важно то, что он до 13 лет получал финансирование какого-то тайного мецената. В нем культивировалась идея, что он чей-то сын, который живет в крестьянской семье — что он избранный. Поэтому он чувствовал себя немного над обстановкой, где находился. Для понимания, как его играть, также было важно, что он талантливый человек — он каллиграф. Он чувствует, что особенный с точки зрения происхождения и таланта. Потом финансирование прекращается, и он не понимает, что происходит, решает пойти в армию за деньги, потому что думает, там будет лучше — но стало еще хуже. Солдаты не понимали, почему какой-то сопливый парень чувствует себя выше их. Это и является причиной всех его унижений. Потом у него по этому поводу окончательно едет крышняк — и он дает офицеру пощечину. Было много моментов, когда в роли можно было бы дать ерунды, жиру, сыграть какой-то патологический взгляд и странность —  я очень боялся, что так может произойти, это лишнее».

«История одного назначения» — кино с большой буквы. Свежее, масштабное, метафоричное, историческое, актуальное произведение искусства, затягивающее с первого кадра и слова. Обязательно посмотрите его в кинотеатрах с 6 сентября.

Гости премьеры — в нашей галерее: