Круглый стол THR с актрисами из сериалов: «Сколько можно смотреть на одинаковых плоских теток?»

17.09.2015

Звезды теледрам Рут Уилсон, Лиззи Каплан и номинантки на «Эмми» Джессика Лэнг, Мэгги Джилленхол, Вайола Дэвис и Тараджи П. Хенсон рассказали об обнаженке на экране, соколиной охоте и желании стать девушкой Бонда.

Ваши текущие телепроекты вызывают в актерском сообществе зависть, граничащую с восторгом и восхищением. Но был ли в вашей жизни момент, когда хотелось навсегда уйти из этой профессии и заняться чем-то принципиально другим?

ЛИЗЗИ КАПЛАН: Каждый раз, когда мне хотелось все к чертям бросить, — а это было не раз и не два, — я напоминала себе, что у меня нет ни нормального образования, ни опыта работы в какой-то другой сфере. Чем я займусь? В ту секунду, когда я перестану играть, я окажусь на улице с протянутой рукой. На том и держусь. (Смеется.)

РУТ УИЛСОН: Самым тяжелым для меня был период, когда я слонялась по кастингам после окончания актерской школы. Мне так часто говорили «нет», что я заключила с собой договор: если за два года не получу ни одной роли, значит, актриса из меня никудышная — надо с этим завязывать.

ВАЙОЛА ДЭВИС: Получение первой роли и для меня оказалось невероятно сложной задачей. О том, как попасть в кино, не пишут ни в учебниках, ни в киножурналах. У меня было лишь огромное желание и талант — по крайней мере, мне так говорили. И тогда я просто задержала дыхание и нырнула. Забыв обо всем — о неоплаченных счетах, каких-то страхах, сомнениях, неуверенности в себе…

ТАРАДЖИ П. ХЕНСОН: В молодости, когда я впервые задумалась об актерской карьере, я пыталась поступить в Школу искусств Дюка Эллингтона в Вашингтоне. Меня не взяли, и это звучало как приговор. Я немедленно решила, что играть не умею, и отправилась в колледж — получать профессию инженера-электрика. Понятия не имею, почему и как я сделала это, — я же до сих пор считаю на пальцах. Но прошло какое-то время, и я поняла, что не должна так просто сдаваться. Я поступила в Говардский университет, начала изучать театр и актерское искусство. И когда почувствовала, что готова, отправилась в Голливуд. И я нисколько не сомневалась, что миллион с лишним раз услышу «нет».

МЭГГИ ДЖИЛЛЕНХОЛ: Это слово я слышала постоянно. Иногда после него следовала фраза из серии: «Вы недостаточно сексуальны» или «Вы не кажетесь нам привлекательной». Однажды я проходила прослушивание в один очень плохой фильм о вампирах. Надела на кастинг платье, в котором выглядела, на мой взгляд, как настоящая секс-бомба, и опять двадцать пять: «В вас мало секса…» Менеджер, с которым я тогда работала, мне сказал: «Не могла бы ты еще раз пройти это прослушивание в более подходящем наряде?» Ну ладно, думаю, попытка не пытка. На этот раз я надела кожаные штаны и розовый тесный топик с леопардовым принтом. И опять пролетела. (Смеется.) Но даже в этот момент я не задумалась о том, что мне пора заняться чем-то другим.

КАПЛАН: Мне кажется, многие сдаются на полпути как раз потому, что нас постоянно кормят невероятными историями успеха: «Еще недавно она училась в актерской школе, а уже играет главные роли!» И все думают: «О да! То же самое должно случиться со мной». Но ничего подобного не случается…

ДЭВИС: И, столкнувшись с этой реальностью, одни навсегда уходят из актерской профессии, а до других доходит, что для успеха нужно пахать и пахать. Подойдет и работа в провинциальных театрах, и участие в любительских фильмах. Но не все готовы «опуститься» до этого уровня. Ведь многим кажется, что они с порога заслуживают самого лучшего, что они — новое воплощение Дензела Вашингтона и Джессики Лэнг…

ДЖЕССИКА ЛЭНГ: …которая последние 30 лет только и думает о том, как бы уйти из актерской профессии.

Вы серьезно?

ЛЭНГ: В следующем году исполнится уже 40 лет, как я начала задумываться об уходе на пенсию. После завершения каждого проекта я говорю себе: «Это было круто, но пора ставить точку».

КАПЛАН: И в какую же сферу вы мечтаете податься?

ЛЭНГ: Я опробовала в своей жизни лишь две профессии. Я была актрисой и официанткой. Но заняться хотелось бы чем-то совершенно другим. Почему бы мне не стать, к примеру, соколиным охотником?

Это был бы очень смелый поступок… А какой проект вы считаете самым смелым в своей карьере?

ХЕНСОН: Картину «Суета и движение». Я согласилась на роль, к которой никто даже близко подходить не хотел, — сыграла беременную проститутку. «Тараджи, — сказала я себе. — Твой долг — вызвать симпатию зрителей к таким, как она». Я хотела, чтобы у людей возникло желание протянуть к ней руку через киноэкран и заключить ее в объятия.

ЛЭНГ: Четыре сезона «Американской истории ужасов»! Это же был абсолютный хаос. Каждый сезон — новая история, невозможно предсказать, куда завернет сериал. В кино ты заранее читаешь сценарий, изучаешь поступки своего персонажа, тщательно все анализируешь — вот у тебя первый акт, вот второй, вот третий. Здесь же ты не мог ничего обдумать, так что пришлось поселиться в этом придуманном мире. Оказалось, что так гораздо интереснее.

ХЕНСОН: Несколько лет назад я снялась в телефильме для канала Lifetime («Похищенный сын: История Тиффани Рубин», 2011. — THR), в котором мне впервые удалось прожить жизнь внутри картины, прочувствовать то, что испытывает мой персонаж. Это история о том, как муж увез сына в Корею без ведома своей супруги и там пропал. И вот моя героиня идет в ФБР, чтобы получить от них хоть какую-то помощь, и сталкивается с дурацкими бюрократическими препонами. Сцена в ФБР была очень важной и довольно объемной, а слов я не знала. Совсем. Начинаю паниковать, съемки вот-вот начнутся, и я понимаю, что сейчас случится что-то ужасное. И вдруг меня окутало такое буддистское спокойствие. Я сказала себе: «Детка, ты занимаешься этой работой не первый год. И ты сама мать. Представь, как ты поступишь, если лишишься ребенка, а ФБР откажет в помощи?» И я представила. После этого текст сценария мне уже был не нужен. Если бы я знала свой текст, эта сцена никогда бы не вышла такой живой. В итоге мы получили номинацию на «Эмми». Это, конечно, не только моя заслуга, но, думаю, и моя тоже.

ДЭВИС: Я играла однажды в пьесе, где моя героиня умирает от рака. У нее была любовница, которую исполняла Джули Кавнер, и мы обе полагали, что в ожидании моей смерти она должна рыдать навзрыд. Пригласили на репетицию доктора, чтобы узнать, как обычно ведут себя люди у постели умирающего. И знаете, что он сказал? «Я еще ни разу не видел, чтобы кто-то безутешно рыдал». Наверное, это происходит либо до, либо после… Но именно в этот момент все спокойны. Умирающего держат за руки, делятся с ним силами, чтобы он мог мирно уйти… Меня это открытие тогда так поразило, что теперь каждый раз, когда я вижу в сценарии, что моя героиня плачет или кричит, я задаю себе вопрос: а так ли это происходит на самом деле?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: В сериале «Благородная женщина» у меня была сцена изнасилования. Согласно тексту сценария моя героиня с самого начала сопротивлялась: «Нет, нет, пожалуйста, нет…» Но мне хотелось ее усложнить. Показать, что на самом-то деле она не против этого болезненного, животного секса, хоть и не может в этом признаться даже себе…

Вот мы и подошли к вопросу о постельных сценах. Лиззи, вам очень часто приходится раздеваться в сериале «Мастера секса». Насколько комфортно вы себя чувствуете, снимаясь в подобных сценах?

КАПЛАН: Да уж… Я даже не знаю, в каком виде чаще появляюсь перед камерой — в одетом или обнаженном…

ХЕНСОН: Но грудь-то у тебя что надо!

КАПЛАН: Не могу сказать, что я не испытываю абсолютно никакого смущения, но со временем стало проще. Даже к такому можно привыкнуть.

УИЛСОН: До «Любовников» мне довелось всего один раз сниматься в постельной сцене, так что я в этом деле, считай, новичок. Мы с Домиником (Уэстом, исполнителем главной мужской роли в «Любовниках». — THR) поставили продюсерам одно условие: каждая эротическая сцена, которая присутствует в сценарии, должна что-то значить для истории, двигать ее вперед. Совершенно не хотелось демонстрировать секс ради секса.

ХЕНСОН: А я первый раз разделась уже в «Малыше» (криминальная драма Джона Синглтона, 2001. — THR) — это был чуть ли не первый фильм, в котором я вообще снялась. Нервничала безумно. За день до съемок этой сцены я пришла домой, сняла с себя одежду, встала перед зеркалом и тщательно осмотрела каждый кусочек своего тела. Каждую родинку, царапинку, прыщик. Почему-то этот процесс меня успокоил — на следующий день я чувствовала себя совершенно свободной.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Секс на экране — это так интересно. Мне уже 37, у меня двое детей, но меня так и тянет сняться в какой-нибудь откровенной сцене.

Сильнее, чем раньше?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Ну нет, меня и раньше интересовали подобные сцены. Просто никто не воспринимал меня как актрису, с которой нужно срывать одежду в первый же съемочный день. А жаль. (Смеется.) Я вообще считаю, что идеальная внешность для таких сцен не нужна. Меня гораздо больше впечатляет, когда я вижу на экране обычных женщин со всеми их недостатками.

ДЭВИС: Точно-точно! Сколько можно смотреть на этих одинаковых плоских теток, которые по четыре раза в день ходят в спортзал?

ДЖИЛЛЕНХОЛ: И на завтрак пьют только смузи…

ДЭВИС: Никто никогда не заставит меня пить одни смузи ради того, чтобы влезть в одежду скромного размера. Этого просто никогда не случится! В сериале «Как избежать наказания за убийство» у меня было несколько более чем откровенных сцен. Хотите знать, как я себя чувствовала во время съемок? Да просто ужасно! Но если бы я заранее встала перед зеркалом, как Тараджи, и внимательно рассмотрела свои дефекты, мне пришлось бы разрывать свой контракт… Столкновения с правдой я бы не выдержала. (Смеется.)

Вайола, вы раньше часто говорили о том, что чувствуете себя ущемленной, поскольку вам предлагают однообразные роли. Но героиня, которую вы играете в проекте «Как избежать наказания за убийство», не имеет ничего общего с вашими прошлыми персонажами. Вас не пугала резкая смена амплуа?

ДЭВИС: Еще как! Когда я посмотрела пилотную серию, я просто онемела от ужаса. Где это видано, чтобы 49-летняя полноватая темнокожая женщина изображала на экране сексуальную даму? А эти накладные ресницы? Это было просто смешно! Но потом я подумала: «Это твой шанс. Если ты действительно хочешь сменить типаж, придется рискнуть». Я знаю, далеко не все зрители оценили мою работу. Уверена, что многие до сих пор гадают, почему меня взяли на роль, которая больше подходит для Халле Берри. Но еще я знаю множество сексуальных женщин с размером одежды от нулевого до 24-го. В жизни не так уж и много длинноногих супермоделей.

Тараджи, героиня сериала «Империя» тоже перевернула представления зрителей о вашем актерском амплуа. Никто не ожидал увидеть вас в такой роли…

ХЕНСОН: Как же я ненавижу эту гадюку! Она украла мою личность! (Смеется.) Мои друзья не хотят со мной разговаривать ни о чем, кроме Куки.

И их можно понять: вашу Куки уже называют культовым персонажем. Вы легко согласились сыграть эту роль?

ХЕНСОН: Я же не знала, как далеко все это зайдет! Даже представить себе не могла, что люди будут с пеной у рта обсуждать каждую серию, что под влиянием «Империи» начнут затрагивать темы, которые раньше старательно обходили стороной. Но сама Куки произвела на меня очень сильное впечатление. Когда я прочла сценарий, очень разволновалась. Я ходила по комнате из угла в угол и думала: «Боже, я не могу отказаться. Куки — больше чем жизнь. Ее будут либо обожать, либо ненавидеть».

Говорят, вы очень много импровизируете на съемках «Империи»…

ХЕНСОН: Я наделила Куки некоторыми чертами своего отца, который всегда говорил правду, вызывая у окружающих неоднозначные эмоции. Одному из персонажей Куки говорит, что его волосы пахнут как «козлиный зад». Это как раз его фразочка. Однажды я не мыла голову около двух недель, поскольку на грязных волосах лучше держалась завивка. И вот мы сели с отцом в автобус, он дотронулся до моих волос и громко, невзирая на присутствующих, спросил: «А почему твоя голова воняет как козлиный зад?» С тех пор я мою голову регулярно. Папа, спасибо.

Остались ли роли, которые вам бы очень хотелось сыграть?

ХЕНСОН: Супергерой. Девушка Бонда. Мужчина. Белая женщина. (Смеется.)

КАПЛАН: Складывается впечатление, что ты хочешь сыграть в каком-нибудь фильме Эдди Мерфи… О конкретной роли я не думаю. Мечтаю поработать с конкретными людьми. С Уэсом Андерсоном, братьями Коэн и Дэвидом О. Расселлом.

ДЖИЛЛЕНХОЛ: Аналогично. Но у меня — другой список. В него входят Квентин Тарантино, Дэвид Линч и Педро Альмодовар. Ради них я соглашусь даже на самую безумную роль.

ДЭВИС: Я репетировала когда-то спектакль «Агнесса Божья» вместе с Линн Редгрейв. Это было незадолго до ее смерти. И она мне сказала одну очень важную вещь. Она поведала, что уехала из Лос-Анджелеса много лет назад, потому что ей казалось, что ее прошлое, связанное с кино, совершенно ничего не стоит. Так вот, больше всего я хочу одного — чтобы мое кинопрошлое чего-то да стоило, чтобы моя работа отражала только уровень моего таланта. Не пол, не возраст, не цвет кожи, а только талант. И больше я ни о чем не прошу.