Круглый стол THR с голливудскими продюсерами: «В среднем раз в день я хотел себя уволить»

06.01.2016Стивен Гэллоуэй / Мэтью Беллони

Стив Голин («Выживший»), Кристин Ванчон («Кэрол»), Стейси Шер («Омерзительная восьмерка»), Саймон Кинберг («Марсианин»), Айс Кьюб («Голос улиц») и Скотт Купер («Черная месса») рассказали о 8-часовом разговоре с Джонни Деппом, хорроре Ингмара Бергмана и отсутствии самоцензуры у Квентина Тарантино.

С высоты долгих лет, проведенных в индустрии кино, что бы вы хотели посоветовать себе начинающему?

СТЕЙСИ ШЕР: Поменьше скромничать. Знаю, знаю — я не отношусь к категории неисправимых скромниц. (Смеется.) Но вот какая беда: женщины имеют привычку уступать, подчиняться и прогибаться, и я в этом плане — не исключение. Вместо того чтобы просто делать свою работу, я тратила уйму времени и сил на создание имиджа очень прилежного сотрудника и хорошей девочки.

КРИСТИН ВАНЧОН: Уверена, что это свойственно почти всем женщинам нашего с тобой поколения. Все мы слышим этот внутренний голос, который все твердит и твердит: «Я не хочу, чтобы кто- то считал меня сукой!» Благо наступает момент, когда ты понимаешь: жизнь — это не конкурс на звание самой популярной девчонки школы. И ты не шоколадный торт, чтобы нравиться всем.

ШЕР: Ты имеешь право быть сильной. И плевать, что «сильная женщина» и «сука» в нашем обществе до сих пор кажутся словами-синонимами.

АЙС КЬЮБ: Я бы дал себе такой совет: не принимать близко к сердцу свои неудачи. Будучи черным, я часто мучился вопросом: «Боже, почему мой проект не двигается с мертвой точки? Почему снимают всякое дерьмо, а не тот фильм, который я считаю крутым? Уж не связано ли это с моей расовой принадлежностью?» Но это полная чушь. Со временем ты понимаешь, что каждый фильм от замысла до экрана проходит очень тяжелый путь. Не удивлюсь, если Стивен Спилберг говорит себе: «Черт! Они не хотят делать это кино лишь потому, что я Стивен Спилберг?»

СТИВ ГОЛИН: О да! Работа в кино — это бесконечная полоса препятствий. К этому нужно быть готовым. Чем раньше ты нарастишь себе толстую кожу, тем легче будешь справляться с этими сложностями. И совершенно не важно, сколько фильмов ты уже успел сделать. На сам процесс это никак не влияет. Ты всю жизнь остаешься эдаким Вилли Ломаном (главный герой пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера». — THR), который всем и каждому пытается впихнуть свой товар. За моими плечами — примерно полсотни проектов. Но это никак не облегчило работу над «Выжившим». Иньярриту — очень требовательный, абсолютно бескомпромиссный человек. С точки зрения логистики это был самый сложный фильм в моей карьере. Зато Лео (ДиКаприо. — THR) в нем просто бесподобен! Только не верьте всему, что он говорит! Не спал он ни в какой туше бизона! Он провел в ней всего пару часов, да и туша не была настоящей. Но с тем, что условия съемок казались нечеловеческими, я абсолютно согласен. Я еще никогда не принимал участия в фильме такого масштаба. И, честно говоря, я не хочу повторить этот опыт вновь.

САЙМОН КИНБЕРГ: Делай только те фильмы, которые нравятся тебе самому, — вот что я бы себе посоветовал. Мне жаль, что я не сразу пришел к этому выводу. После киношколы я решил, что должен ориентироваться не на свои предпочтения, а на запросы студий и зрителей. Скользкий путь. Столько времени было потрачено из-за этого впустую! Только последние 10 лет я занимаюсь тем, что мне по-настоящему нравится. Подумать только: я приложил руку к созданию научно-фантастического фильма Ридли Скотта («Марсианин». — THR)! Этот факт затмевает все сложности, которые возникали в процессе. Я ведь вырос на классических картинах Спилберга, Лукаса, Кэмерона, Скотта. Первые «Звездные войны» перевернули всю мою жизнь. Вот на такие проекты мне не жаль ни времени, ни нервов, ни сил.

И теперь вы работаете над спин-оффом «Звездных войн». Вы чувствуете какое-то дополнительное давление?

КИНБЕРГ: Если вы имеете в виду давление со стороны фанатов, то нет. Меня этот аспект никак не волнует. Я уже работал над фильмами с огромной фанатской базой — те же «Люди Икс». Об ответственности перед поклонниками франшизы лучше просто не думать — иначе ты не сможешь работать, не сможешь услышать в этом хоре собственный голос. Со «Звездными войнами» я чувствую другое давление — на меня давит ответственность перед самим собой. Перед тем 6-летним мальчиком, который пошел с папой в кино на фильм «Империя наносит ответный удар» и после сеанса сказал себе: «Я тоже хочу так делать!»

В режиссерское кресло спин-оффа «Звездных войн» поначалу метил Джош Транк, с которым вы работали над «Фантастической четверкой». Что это за история с его увольнением? Вы к ней имеете какое-то отношение?

КИНБЕРГ: Нет. Я как раз был тем человеком, который привел его в «Звездные войны». В том, что наши пути разошлись, нет чьей-то вины — это было обоюдное решение. Проект показался ему слишком сложным, слишком большим и слишком ответственным. Он сам отказался. Имеет полное право.

Скотт, над созданием «Черной мессы» вы работали и как продюсер, и как режиссер. Как продюсеру вам когда-нибудь хотелось уволить себя как режиссера?

СКОТТ КУПЕР: Это желание возникало у меня в среднем раз в день. (Смеется.) Но у меня было слишком много работы, чтобы всерьез размышлять о своем увольнении.

Как вам удалось заманить в этот фильм Джонни Деппа? Можете вспомнить, что вы ему сказали во время первой встречи?

КУПЕР: Дело в том, что я его не заманивал. Мне просто повезло. Однажды у меня раздался телефонный звонок от его агента. Он сказал: «Джонни смотрит не так много фильмов, но ваше «Сумасшедшее сердце» оказалось в их числе…» И мы договорились о личной встрече. Я приехал к нему в районе полудня и уехал лишь в восемь вечера. Все это время мы просто болтали. О фильмах, музыке, литературе… И я в двух словах описал ему свой новый проект. Я был более чем откровенен: «Черная месса» никогда не охватит такую огромную аудиторию, в которую целится большинство ваших фильмов», — сказал я ему.

А как работа со звездными режиссерами отражается на выполнении продюсерских функций? Вопрос преимущественно к вам, Стейси. Легко ли работать с Квентином Тарантино?

ШЕР: «Омерзительная восьмерка» — не самый показательный пример сотрудничества с Квентином. Ведь проблемы начались задолго до начала съемок — в тот момент, когда у него украли сценарий. Он был вне себя! И потому, что публика получила доступ к тексту, который все еще находился в работе. И потому, что сценарий уплыл из рук тех людей, которым он доверял. А еще мы снимали в снегах. Это вам не солнечная Калифорния!

ГОЛИН: Как я тебя понимаю!

ШЕР: Мы очень сильно зависели от погоды. На каждый съемочный день мы на всякий случай готовили три вызывных листа. Если было солнечно, снимали внутри галантерейного магазина. Если небо затягивали облака — сцены с дилижансом. Если шел снег — натуру.

Недавно Тарантино во всеуслышание назвал американских копов «убийцами», что привело к бурной реакции со стороны полиции. Они уже объявили «Омерзительной восьмерке» бойкот. Как вы относитесь к подобной несдержанности режиссера?

ШЕР: С пониманием и сочувствием. (Улыбается.) Видите ли, в чем дело. Квентин — это режиссер, который очень серьезно и глубоко погружается в те проблемы, волнующие его по-настоящему. Во время общения с журналистами он предельно откровенен. Он не может и не хочет скрывать свои чувства. Не занимается самоцензурой. Не задумывается о том, как в нашу эру сенсаций и скандальных заголовков будут представлены его реплики. Его не волнуют последствия. И это то, что меня в нем особенно восхищает.

Считаете ли вы наше время великой продюсерской эрой?

ГОЛИН: Ну уж нет! Мало того что мы выполняем тяжелейшую работу, так это еще никто не замечает. Всем ясно, чем занимаются в кино актеры, режиссеры, операторы и так далее. А вот на продюсеров часто смотрят как на лишних, не обязательных для индустрии людей.

ВАНЧОН: Некоторые инвесторы с огромным удовольствием вычеркнули бы нас из состава съемочной группы. Им кажется, что организационные моменты решатся как-нибудь сами. То, что продюсерам приходится объяснять свою роль в создании фильмов, как минимум унизительно. Поверьте, мы не просто так путаемся у всех под ногами!

Какие фильмы из вашего детства оказали на вас наибольшее влияние?

ШЕР: «Бешеный бык» и «Заводной апельсин». Причем «Апельсин» я посмотрела раз двадцать в неподходящем для этого возрасте — мне было лет 13–14, не больше. Думаю, никого потом не удивило, что я выбрала именно эту профессию.

КУПЕР: Коппола. Две части «Крестного отца» и «Разговор».

ГОЛИН: Мое детство прошло без кабельного телевидения, и многие важные фильмы я посмотрел, уже будучи взрослым, — в Нью-Йоркском университете, куда пошел учиться в начале 70-х. Самое сильное впечатление произвели картины Феллини и Антониони. «Красная пустыня» буквально взорвала мой мозг.

ВАНЧОН: А я росла в Нью-Йорке и все время зависала в кинотеатрах. Помню, как я каждую неделю ходила на «Приключения Посейдона», пока его не перестали крутить. А однажды мы с подругой бродили по городу в поисках какого-нибудь фильма ужасов. На одном из кинотеатров висела афиша картины Бергмана «Шепоты и крики». И мы подумали: «О, это же должен быть хоррор!» Им он, в общем-то, и оказался. (Улыбается.)

КИНБЕРГ: «2001 год: Космическая одиссея». После этого фильма я впервые почувствовал, что кино — это искусство и есть люди, которые его создают. И в ту же секунду я захотел стать частью этого загадочного, но невероятно притягательного процесса.