Никита Владимиров: «Актеры – отличные от моего склада ума люди»

24.01.2018Редакция THR Russia

Продюсер фильма «Карп отмороженный» рассказал THR о съемках, выборе профессии и бабушке Алисе Фрейндлих.

18 января в прокат вышел «Карп отмороженный» - комедия Владимира Котта с Мариной Нееловой, Алисой Фрейндлих и Евгением Мироновым. Историю о том, как старушка узнала о смертельном диагнозе и начала приготовления к похоронам заранее, придумал и спродюсировал Никита Владимиров – внук Алисы Бруновны. Фильм вызвал невероятный ажиотаж на прошедшем Московском кинофестивале, получив Приз зрительских симпатий, затем проехался еще  по нескольким кинофестивалям - и всюду был успех. Многие традиционно начали думать, что при знаменитой бабушке Владимирову было легко сделать такой фильм – но нет: Минкульт отказал в гранте, и Никите пришлось заложить квартиру, чтобы снять кино. Никаких протекций – только собственное упорство.

Анатолий Сергеев, глава прокатной компании «Кинологистика», запустившей «Карпа» в народ, выяснил у начинающего продюсера, как он решился на такое сложное дело, как он вообще пришел в кино и можно ли было спорить с бабушкой на съемках.

Твоя мама актриса, твоя бабушка актриса, а дед у тебя мощный театральный режиссер (Игорь Владимиров – прим. THR). Все это тебя толкало в театр? Казалось, что в жизни все предопределено?

Да нет, ничто меня в театр не толкало. Я самостоятельно выбрал область, которой занимаюсь, и руководствуюсь тем, что, как мне кажется, чувствую эту сферу и мне она интересна. Конечно, не исключено, что это связано с тем, что я с детства имел к ней отношение. Но я себя слабо представляю в какой-то другой сфере.

Ты ходил в детстве на спектакли бабушки по многу раз?

Были какие-то спектакли, которые я видел несколько раз, конечно. Естественно, я много времени проводил с детства в театре. Став взрослым, я понял, что театр — реально интересная мне сфера. Причем я на нее смотрю не с точки зрения актерской или режиссерской, с которой мои предки в ней находятся, а с точки зрения организационной. Меня даже в большей степени сейчас интересует не сам театр, а сколько какие-то вопросы государственной культурной политики. По этому поводу я сам спорю с разными друзьями: как менять финансирование в театрах, как сделать его более конкурентоспособным, как сделать какой-то рынок в этой театральной истории. Потому что рынка нет, и все не может развиваться, пока государство будет продолжать вливать деньги туда, где невозможно провести какие-то обновления, пока административная команда театров не готова к переменам, не желает принимать смелые решения и воплощать свежие идеи.

Твои первые киноопыты были актерские?

Были такие попытки. Когда я учился в институте, к нам пришли какие-то кастинг-агенты, посмотрели, сказали: ты подходишь, давай, пять тысяч в день, пойдем, нужен молодой водитель такси. Я согласился. Ничего не читал, пришел на площадку, посидел за рулем, получил пять тысяч рублей, посмотрел, кайфанул, ушел. Это было, что называется, по фану. Не помню, что за сериал был. Потом моя подруга Оксана Карас снимала сериал «Отличница», и ей был нужен стиляга, такой длинный, белобрысый Кащей типа меня. Она в Питере снимала как раз, позвонила и сказала: «Длинный, ты что делаешь?» — «Я сегодня выходной» — «Ну, приходи, постоишь в кадре». Вот и все. А вообще это скучно. Кино - это ужасно скучно.

А почему? Потому что долго?

Ну, конечно, сдохнуть можно, стоишь 10 часов на съемочной площадке. Вот если попадется Оксана — веселая, динамичная, еще ладно. А если попадется кто-то более дотошный, то представляешь - стоять 5 часов одно и тоже делать? Скука смертная.

Разве тебя не греет тот факт, что ты вот такой красавчик появишься потом на экране? Сделаешь зарубку: такая-то роль в таком-то фильме?

Меня не греет.

Что может тебя соблазнить сыграть какую-то роль в кино?

Я бы согласился, может быть, на какой-нибудь яркий эпизод, но такой, чтобы это было не больше одного съемочного дня. Какого-нибудь сумасшедшего сыграть, просто чтобы повеселиться. Я два года учился на актерском, так что подурачиться разве что.

Эту учебу ты не закончил?

Я ушел сам. Мне это не доставляет удовольствия. Я не чувствую легкости. Ничего не хочу в этом изменить. Знаешь, когда ты смотришь на что-то и тебе по барабану абсолютно. Вот у меня такое же отношение к актерской профессии. Более того, я с большой осторожностью отношусь к артистам. Потому что это специфические люди. Среди них есть, конечно, выдающиеся не только по уровню таланта, но и по человеческим качествам. Но все же в большинстве своем актеры – это абсолютно отличные от моего склада ума люди.

Это избалованные люди.

Могу согласиться.

Ты стажировался в качестве продюсера на картине вышеупомянутой Оксаны Карас «Хороший мальчик».

Я спросил Оксану, есть ли какая-то возможность мне сбоку вписаться, потому что я хочу понять сферу кино, и есть некоторые планы. Она мне предложила роль второго режиссера. Я думаю, что она, конечно, пожалела об этом потом, потому что, сам понимаешь: второй режиссер крайне важная профессия, особенно когда ты дебютант. Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы браться сразу за какие-то большие дела, которые ты никогда раньше не делал, но тогда надо окружать себя суперпрофессиональными людьми. Например, на «Карпе» мне очень повезло, потому что продюсер фильма Маша Авербах взяла на себя гигантскую работу по организации процесса.

Не думал ли ты, что «Карп Отмороженный» - название слишком оригинальное для широкой аудитории?

Нет, наоборот, мне понравилось это название. Оно запоминается.

Никогда не задумывался, что оно могло бы быть более понятным?

Был у нас такой спор. С одной стороны, название вводит в заблуждение, потому что не очень понятно, о чем и как. Отмороженный — думают, что отморозок. Но, с другой стороны, название запоминающееся. Если просто «Карп» - как-то странно. Мы пытались что-то другое придумать, но у нас не получилось. Люди, которые фильм посмотрят, поймут, что это самое подходящее название.

Я, кстати, так и не смог прорваться на показ в рамках ММКФ по своей аккредитации, ибо зал был битком. Скажи, ты в тот момент начал ощущать, что вокруг фильма что-то такое назревает, или ты уже знал, что фильм ждет успех?

Я до сих пор, если честно, не понимаю ничего. У меня уже замылился глаз. Я тысячу раз посмотрел этот фильм. Мне кажется, что он слишком длинный в каких-то местах, хотя люди, которые его смотрят в первый раз, говорят: Никита, да тебе кажется, вообще на одном дыхании. Мне было важно понять, как реагирует публика на те или иные вещи, которые мы закладывали.

Когда ты получил первую реакцию зрителей после показа, когда зрители кричали «Браво» и были долгие овации, о чем ты думал?

О том, что не зря мы столько денег и сил потратили на фильм и смогли вынуть какие-то эмоции из людей. Но как создателю мне все время кажется, что что-то можно было сделать по-другому, лучше. Такое ощущение возникает только у меня и у режиссера, потому что зритель не представляет, как могло бы быть, а нам все время кажется, что могло бы быть лучше. Такой перфекционизм.

На Московском фестивале стало понятно, что фильм получился. Дальше стали появляться люди, которые давали советы, как его сделать лучше, и это большое испытание для не очень опытного в кино человека, которому нужно принимать решения. Столкнуться, так сказать, с большим количеством разных мнений, особенно от уважаемых людей.

Например, надо вот это сократить, здесь ярче акцент?

Да, вот здесь сократить, вам жанровости не хватает, у вас между жанрами, не понятно, что,  давайте кое-что поменяйте. Кто-то говорит: потрясающе, что у вас есть длинные переходы, вы бы их еще удлинили, нам так хочется погрузиться в эту историю... И ты можешь начать в этом немножко плавать.

Знаю, что в фильме могла бы сниматься Чулпан Хаматова.

Был такой разговор. Мы общались с ней, она прочитала сценарий, он ей очень понравился и она была готова, но мы не совпали по графикам. График Евгения Миронова, Марины Нееловой и Алисы Бруновны уже сложился, и по нему мы не совпадали с Чулпан.

Почему ты пригласил Евгения Миронова на главную мужскую роль?

Потому что он гениальный артист, который отлично подходит на эту роль.

Он один из самых дорогих в России.

Да, конечно, он один из самых дорогих, но к нам все артисты были как-то лояльны. В каких-то вопросах.

Не было ощущения в процессе съемок, когда ты сказал себе: черт, а ведь я мог бы быть его режиссером?

Не было. Было ощущение, что некоторые сцены я бы сделал по-другому. В процессе съемок я пришел к пониманию некоторых вещей, которые были не так очевидны до съемок. Володе Котту нужно отдать должное и сказать огромное спасибо, он не эгоист. Если для тебя важны какие-то вещи — с ним можно договориться. Если это жестко не нарушает его жизненных принципов, он может тебе пойти на встречу. Это очень ценно. Я ему за это очень сильно благодарен.

Полагаю с оператором (легендарным Михаилом Аграновичем — прим.THR) было договориться сложнее?

Нет, не очень сложно. Потому что все-таки, несмотря на статус Михаила Леонидовича и опыт, он оператор, есть продюсерская группа, есть режиссер — у нас в этом плане было взаимоуважение.

Я побывал на нескольких разных показах фильма и видел реакцию разной аудитории. Я подумал, что вы сами при съемках фильма не предполагали, что на каких-то особенно драматических моментах в зале будет смех.

Да, абсолютно. У нас произошли некоторые перевороты. Мы думали, что в определенных сценах люди будут смеяться, а в некоторых точно не будут, но получилось наоборот. Хочу отметить, что сценарий, например, был смешнее. Фильм смешной не благодаря гэгам, там юмор особенный. Это очень глубокая и умная ирония. В сценарии были какие-то сцены, которые я когда прочитал — ржал в голос. Например, сцена с патологоанатомом (отличное камео Сергея Пускепалиса — прим. THR), которая всем очень нравится в фильме — она написана настолько смешно, что когда мы ее читали, просто слезы вытирали.

Легко ли Пускепалис на эту роль согласился?

Да. У него на самом деле не было шансов, потому что с ним дружит Маша Авербах. Она ему позвонила и сказала: «Сережа, ты нам очень подходишь» (смеется). Все.                                                                                                                                                                                                                                                                   

А Баширов?

Маша дружит с Башировым, поэтому позвонила Баширову и сказала: «Саша, ты нам ооочень подходишь!» (смеется) Баширов, Пускепалис и Суркова — просто гениальные артисты. Но после того, как у нас сложился формат Котт-Агранович-Неелова-Фрейндлих-Миронов, с этого момента все переговоры стало вести чуть легче.

Не было желание дать маме в фильме роль по блату?

Нет.

Честно?

Честно. Ни себе, никому. Достаточно того, что Алисе Бруновне роль досталась по блату. (смеется). Мы так шутим.

Это вам, скорее, повезло.

На самом деле это правда было неожиданно, никто не планировал ее участие. Она сама не планировала. Просто я дал ей сценарий и попросил прочитать. Мне было интересно ее мнение. Она прочитала и сказала, что там есть роль соседки, Людмилы, которая была написана на другой типаж совершенно: «Потрясающая роль, кому-то так повезет, там можно все так сыграть, ах как жалко, я всегда хотела что-то такое сыграть подобное, никогда такого не играла». Я не мог на это не отреагировать, потому что увидел, что она загорелась. Мы все прекрасно понимали, что Алиса Бруновна не может сделать плохо, что из этого что-то клевое точно получится. Подправили сценарий - и так и получилось. Очень клевая роль. Она была очень довольна. Это было важно. Тут я даже поставил ее интересы выше интересов фильма, потому, что она так загорелась, что я просто не мог не дать ей возможности получить такое удовольствие.

Согласен ли с тем, что она главный магнит для аудитории?

Нет, не согласен.

Можно ли с ней спорить в жизни?

Да.

У тебя с ней бывают споры?

Бывают.

Но недолго?

Долго (улыбается). Она человек очень тщательный и очень осмысленный. И очень глубокий и умный, поэтому, если ты с ней начинаешь спорить, то ее позиция, ее мнение — это очень хорошо продуманное мнение. Она никогда не бывает на эмоциях. Никогда. У нее стопроцентный самоконтроль. Всегда.