Великая история: «Апокалипсис сегодня»

13.05.2016Татьяна Алешичева

Paradise now! — популярное городское граффити конца 60-х — Коппола переиначил на свой лад: вместо «рай здесь и сейчас» на экране три с лишним часа происходит «конец света в натуральную величину».

В 1976-м, к моменту запуска «Апокалипсиса сегодня», Фрэнсис Форд Коппола купался в довольстве и славе. Лучший режиссер Нового Голливуда пожинал плоды успеха «Крестного отца», жил как восточный набоб и мечтал захватить контроль над одной из крупных студий.

Спустя три года на финальном монтаже картины присутствовал совсем другой человек.

Коппола был вымотан до предела изнурительными съемками на Филиппинах. Он втрое превысил бюджет — вместо $12 млн фильм обошелся почти в сорок. Запланированные четыре месяца работы на натуре обернулись полуторагодичной командировкой. Потом к ним добавилось еще два года монтажа необъятного материала, и компании United Artists пришлось трижды переносить дату премьеры.

Коппола едва не разорился, вложив в эпический долгострой собственные деньги в придачу к заемному финансированию, и был как никогда близок к творческому фиаско — в разгаре съемок он не знал, как закончить фильм и что делать в финале с бесноватым полковником Курцем. Вдобавок трещала по швам его личная жизнь — 40-летний режиссер находился на грани развода с женой Элинор, которой без устали изменял на съемках, вообразив себя всемогущим пашой, окруженным наложницами.

Фраза «Это конец» оказалась пророческой: «Апокалипсис» наряду с «Вратами рая» (1980) Майкла Чимино подвел черту под легендой о поколении золотых мальчиков-самородков, режиссеров-новаторов, создающих кассовые хиты при минимальных бюджетах. По сути, это был конец Нового Голливуда и начало заката карьеры самого Копполы: несмотря на кассовый успех «Апокалипсиса», он потерял доверие боссов индустрии, а сам не успел стать настолько же влиятельным, чтобы отныне плевать на их мнение.

Все, чего хотел Коппола на протяжении своей карьеры, — это полная творческая свобода. Но на съемках «Апокалипсиса» он, подобно своему герою полковнику Курцу, испытал на себе ее оборотную сторону: не что иное, как абсолютная свобода, и приводит человека в самое сердце тьмы.

«Чтобы рассказать о Курце, я должен рассказать о себе», — говорит в зачине главный герой фильма, полностью деморализованный войной капитан Уиллард, мрачно спивающийся в гостиничном номере в Сайгоне. Его анабасис вверх по реке с заданием убить полковника спецвойск, который вышел из-под контроля армейских командиров, оборачивается битвой с собственными демонами.

Безумец, который «мог стать генералом, но вместо этого стал собой», — воплощение самой сути войны, неуправляемой стихии, которая походя теряет первоначальные смысл и цель и переворачивает понятия возмездия и справедливости с ног на голову. «В этом фильме сам Фрэнсис метафорически путешествует вглубь себя, чтобы встретиться со своими фобиями: страхом провала, страхом смерти и страхом сойти с ума», — говорила про «Апокалипсис» жена Копполы Элинор. Убивая полковника, Уиллард подвергается главной опасности  —  самому стать Курцем.

С затеей экранизировать роман Джозефа Конрада «Сердце тьмы» Коппола носился давно, не в последнюю очередь из соображений честолюбия — ведь этот замысел не удалось когда-то реализовать безмерно почитаемому им Орсону Уэллсу. Когда Джон Милиус написал адаптированный сценарий, война во Вьетнаме еще продолжалась, и Коппола проникся идеей снимать прямо там, в разгар боевых действий. Его коллега Джордж Лукас в ответ многозначительно крутил пальцем у виска, а среди студийных продюсеров так и не нашлось сумасшедших.

На тот момент настоящей идеей фикс для Копполы было навсегда избавиться от диктата голливудских студий, и спустя десять лет он создал собственную — American Zoetrope. «Апокалипсис сегодня» стал ее первым проектом. Милиус, с которым Коппола за время создания фильма успел разругаться в прах, резюмировал: «Фрэнсис как Наполеон: великий, как может быть велик только человек, лишенный добродетели. Не возьмись он сам за этот фильм, никто другой бы не сдюжил».

Приступая к съемкам самого масштабного проекта, за который он когда-либо брался, режиссер считал себя всемогущим. Но еще на этапе кастинга дало трещину его представление о свободе выбора. Он категорически не хотел впадать в зависимость от студийных денег и, чтобы раздобыть капитал для съемок, продал права сначала на заграничный, а потом на домашний прокат за $17 млн.

Привлечь инвесторов ему удалось только обещанием звездных имен в титрах — обладатель пяти «Оскаров» даже не предполагал, что маститые актеры, с которыми он успел сработаться на предыдущих картинах, ему попросту откажут. Аль Пачино без обиняков заявил, что не горит желанием полгода месить в джунглях грязь, пока Коппола будет командовать в рупор с вертолета. Стив Маккуин, Роберт Редфорд и Джек Николсон придерживались схожего мнения.

В какой-то момент по горло сытый отказами Коппола в гневе вышвырнул в окно все свои оскаровские статуэтки — не разбилась только одна. Марлона Брандо ему все же удалось заманить на съемки обещанием заплатить по миллиону за каждую неделю работы и процент от прибыли сверху: добытые под залог собственной репутации деньги Коппола тратил, как и полагается великому человеку, не считая.

На роль Уилларда он взял Харви Кейтеля и успел отснять с ним кучу материала, пока вдруг в одночасье не решил, что тот не годится. Со столь брутальным актером фильм получался обычным боевиком о приключениях в джунглях. Копполе же был нужен персонаж скорее пассивный и хрупкий, актер, который сыграет не действие, но взгляд  очевидца происходящего, сам станет этим взглядом. Путешествие капитала Уилларда вверх по реке можно истолковать при желании как галлюцинаторный трип, горячечный бред потерявшего себя ветерана, так и не покинувшего пределы гостиничного номера, — все последующее безумие вполне могло ему просто привидеться.

Мартин Шин, ангажированный Копполой в последний момент, оказался идеальным кандидатом на роль. В отличие от Кейтеля, четыре года отслужившего во флоте, Шин никогда не был в армии и, образно говоря, не знал, с какого конца стреляет ружье. Он даже не умел плавать и, едва ступив на катер, сразу спросил у Копполы, где тут спасательные средства.

В начале съемок «Апокалипсиса» Шину было 36 лет. Как и сам режиссер, он страдал очевидной манией величия и вдобавок пил как сапожник. Свое путешествие в сердце тьмы Шин начал с того, что пьяным разбил на съемках зеркало, сильно при этом порезавшись. Коппола, довольно потирая руки, включил этот эпизод в фильм.

Однажды после съемок пьяный Шин подрался со старшим сыном Эмилио Эстевесом — он душил мальчишку и катался с ним по полу, пока вошедший Марлон Брандо не разнял их. Пережитое сильно повлияло и на психику его младшего сына Чарли Шина, бредившего фильмом и всю жизнь совершавшего безумства под стать. Полностью сгореть на съемках Шину-старшему помешали только сердечный приступ и последовавшие за ним вынужденные каникулы.

Сам Коппола тоже изрядно слетел с катушек на Филиппинах — царящая на съемках неразбериха к тому располагала. Реквизитом для батальных сцен служили военные вертолеты филиппинского диктатора Маркоса, но уговор был такой: пилоты работают на съемочной площадке, пока не понадобятся в операциях против повстанцев-коммунистов, поднявших мятеж на юге страны, так что из киношного боя их не раз и не два отзывали для  участия в настоящем.

Потом в процесс создания фильма вмешалась стихия: в тропиках наступил сезон дождей, превративший съемочные площадки в хлюпающее под ногами месиво, а часть дорогостоящих декораций и вовсе смыло ураганом. Коппола бесновался под стать стихии: орал на подчиненных по поводу и без, в два счета увольнял чем-то не угодивших ему членов команды, чтобы тут же нанять новых, и позволял себе ничем не оправданные траты вроде постройки личного бассейна или заказа авиапочтой бокалов для шампанского от «Тиффани».

Но главное — он постоянно переписывал сценарий. Получивший миллионный аванс Брандо пригрозил вовсе не явиться на съемки, пока работа не будет закончена. Невозмутимым посреди этого апокалипсиса оставался только великий оператор-итальянец Витторио Стораро, на тот момент еще не слишком хорошо владевший английским. Он исправно делал свое дело, ни на что не жаловался и лишь однажды вскользь обронил Шину с сильным акцентом: «Насилие — это ужасно».

Происходящее все больше напоминало наркотический бред пополам с музыкальным шоу, а местами — и настоящую войну. «Здесь воюют мальчишки, любители рок-н-ролла, одной ногой стоящие в могиле» — цитате из фильма вторил 14-летний Лоренс Фишберн, сыгравший одного из спутников Уилларда: «Для любителей трипов Вьетнам был подходящим местом. Я знаю одного парня, который вернулся оттуда: он не выпускает косяк изо рта».

Сюрреалистический сценарий должен был подкрепить представление о войне как о противном человеческому разуму событии, примириться с которым можно, только сойдя с ума. «Джунгли в моем фильме будут напоминать психоделическую картинку, — вещал вдохновленный отвязной контркультурой 60-х Коппола. — Флюоресцирующие голубые, желтые и зеленые краски. Любое свое присутствие где бы то ни было Америка обставляет как шоу».

По мере того как проект выходил из берегов, Коппола терял былую самоуверенность. Он хотел назвать картину «Идиодиссея», больше всего на свете опасаясь превратиться в графомана и породить вычурную претенциозную чушь. Но фильм не стал бы великим, будь он просто антивоенной агиткой. Вышло так, что, создавая критическое высказывание о войне, Коппола сочинил апокриф о смерти и последующем  перерождении.

«Апокалипсис сегодня» окупился в прокате и позволил всем причастным немного заработать, хотя до былого успеха было далеко — на очередной церемонии киноакадемии по утверждению киношных иерархий фильм взял лишь два скромных технических «Оскара», один из которых увез в Италию терпеливый Стораро.

Лишь спустя много лет Фрэнсис Форд Коппола, так и не ставший могущественным голливудским магнатом, в совместном интервью с Мартином Шином сказал, обращаясь к актеру: «Что бы ни происходило с нами тогда на съемках, я всю дорогу знал, что мы делаем классику». Сегодня в этом уже никто не сомневается.