Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что когда Жак Одиар создает новую ленту, весь мир замирает в ожидании. Успешный французский режиссер известен свои артистичными, но доступными фильмами, приносящими ему главные награды и премии по всему миру. Он ревизионистски пересмотрел послевоенный мир в «Никому неизвестном герое», свел бывшего уголовника и практически глухую девушку в «Читай по губам», взял высокую ноту музыкальной драмой «Мое сердце биться перестало» и исследовал изнанку тюремной жизни в «Пророке», который принес ему номинацию на «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». В этот раз Одиар вернулся с «Ржавчиной и костью», историей о двух несочетающихся героях – переживающей психологический стресс дрессировщице касаток (Марион Котийар) и находящегося на грани нищеты боксере (Матиас Скунарс), обретающих друг друга. Одиар поговорил с THR о создании «непродаваемого» фильма, французском кино и мечтах о Марион Котийар. THR: Как родилась идея «Ржавчины и кости»?Одиар: Она основана на рассказе Крэйга Дэвидсона. Это было в первую очередь литературное удовольствие. Я уже давно не читал рассказов, которые бы так меня задевали. Я работал над своей предыдущей лентой, «Пророком», когда рассказал о нем своему сценаристу. В тот момент он и стал кинопроектом. У каждого фильма есть тенденция подбрасывать следующий. Исключительно мужское общество – тюрьма, ограниченное пространство без света и женщин – после этого нам хотелось создать историю любви, яркую и с панорамным кадрами. THR: Картина полностью сфокусирована на персонажах Марион Котийар и Матиаса Скунарса. Почему вы выбрали их на эти роли?Одиар: Я знал, что когда-нибудь поработаю с Марион. Я представлял себе этот день. Вопрос не стоял – Марион или кто-то другой. Это была просто Марион. Больше я никого не видел в этой роли. Что до Матиаса, поначалу я искал непрофессионального актера. Я искал на боксерских рингах и в спортзалах. Я видел немало восхитительных людей, но решил, что это будет слишком непросто на фоне кого-то уровня Марион. Мой ассистент по кастингу показал мне «Быкоголового», и основываясь на нем я выбрал Матиаса.

THR: Ваши фильмы очень французские, и в тоже время они чрезвычайно успешны за рубежом. Когда вы снимаете кино, вы держите в уме международную аудиторию?Одиар: Совсем нет. Мне кажется, что я делаю очень французское кино. Я никогда не снимал вне Франции, мои герои говорит по-французски или по-арабски. Я не вижу себя, показывающим реальность, отличной от той, что я пытаюсь осмыслить во Франции. У меня нет такого ощущения. THR: Вам приходится находить баланс между авторским кино и развлекательным. В чем ваш секрет этого равновесия?Одиар: Я снимаю фильмы одновременно авторские и развлекательные. Это возможно. Как режиссер и киноман, я делаю смесь из зрительского кино и глубоко авторского. Мне все нравится, меня все чарует. THR: Ваш центральный персонаж – антигерой, сломанный человек, который должен быть непривлекательным, но зрители влюбляются в него вопреки всему. Почему вас так интересуют антигерои?Одиар: Когда ты рассказываешь историю, героям нужно подниматься со дна, чтобы прогрессировать драматургически. Да, возможно, персонаж мне более интересен, когда он находится на самом дне. Может, мужество привлекает меня сильнее, когда оно разбито. Может, тело интересует меня больше, когда оно смято. Драматургически, лучше начинать с отчаявшимся героем, чтобы сделать драматическую прогрессию более запоминающейся. Мне нравится начинать с людьми, чьи героические качества неочевидны, наверное, это антигерои. Взять Али – он ничто, он бесполезен, пустое место. Он выглядит так, как люди в очереди за бесплатным супом.

THR: Фильм исследует взаимоотношения отца и сына, не новую в вашем творчестве тему. Отражает ли она каким-то образом ваш собственный опыт?Одиар: Я бы сказал, что он больше об отце, который не знает, что он отец. Отношения, выстроившиеся с его сыном, больше напоминают отношение строгого старшего брата. Но в конце он познает три вещи: во-первых, любовь к женщине, во-вторых, любовь к сыну, в-третьих, осознание факта, что этот мальчик – ему сын. Так что фильм об отцовстве. О парне, учащемся принять свое отцовство, которое он раньше не осознавал. THR: Очень сложно суммировать ленту, ведь в ней столько нюансов. Она практически «непродаваемая». Как бы вы сами ее описали?Одиар: О, мне это нравится. «Непродаваемая». Я писал куда более сюжетные сценарии, выписывал детали. Эта история поначалу казалась неправдоподобной, чтобы к ней подступиться – касатки, ампутация – поэтому меня хотелось придать сценарию достоверности. Мы хотели написать фильм, где в каждой сцене было бы невозможно предсказать, что будет дальше. Мы хотели развивать его естественно и непредсказуемо. Его сложно описать. И я счастлив, что его сложно описать, потому что это и была наша амбиция, скромных сценаристов.