«Заложники» большого кино: Будни пиар-агента на Берлинале

03.03.2017Елена Слатина

Специально для THR пиар-агент фильма «Заложники» рассказывает, каково это — представить картину на фестивале класса А.

Берлинский фестиваль такой огромный, что у каждого тут свое кино. По официальным данным во все программы Берлинале входит порядка 8000 фильмов. Для меня это 10-й или даже 15-й Берлинале (сбилась со счета), но если раньше я работала здесь, как журналист, смотря по 5-8 фильмов в день, то в этом году впервые – как пиар-агент картины-участника.  И это – совсем другая жизнь, совсем другое расписание, совсем другие задачи. Этот фестиваль для меня рекордный – по количеству непосмотренных фильмов, непосещенных вечеринок,  ненаписанных текстов и даже фейсбук-постов.  Когда ты представляешь интересы фильма-участника,   у тебя попросту не остается ни времени, ни сил ни на что другое.

Про фильм

Я – пиар-агент «Заложников» Резо Гигинеишвили. Посмотрев картину впервые, еще в Москве, на тестовом просмотре, я поняла, что знакома с Резо еще с «9 роты» (то есть 12 лет), смотрела все его фильмы (включая сериалы и короткометражки), немного работала с «Без границ» (в премьерном туре по Грузии и Армении),  но ровным счетом ничего не знала  про него, как про режиссера. Да, он снимал качественное зрительское кино, которое нравилось даже тем, кто вырос на Бунюэле и Вуди Аллене, к тому же оно собирало хороший бокс-оффис. Но «Заложники» - это совершенно другой Резо Гигинеишвили: будто и не было в прошлом его солнечных грузинских комедий о том, что к каждому непременно придет свет и любовь.  

«Заложники» - настоящая античная трагедия, где главную роль играет всемогущий рок и все участники действа заранее  обречены. Трагедия разворачивается на территории советской Грузии в 1983 году.  Шесть парней и одна девушка, все – отпрыски уважаемых в Грузии  семей, решают угнать самолет, чтобы свалить из СССР.  Но попытка оборачивается кровавой бойней, в которой 7 человек погибают, 12 остаются  калеками, а все 57  пассажиров рейса ТУ-134 получают такую психологическую травму, что не оправились до сих пор. 

Работая над картиной, Резо встречался со многими из свидетелей  и участников той трагедии по нескольку раз. На Берлинале в интервью британскому журналисту Резо расскажет, как, пропуская весь материал через себя, не выдерживал эмоциональной нагрузки и останавливал работу над сценарием. Но с каждой следующей встречей его собеседники раскрывались все больше и больше. Оказалось, что каждому из них  необходимо выговориться, но все они, как в фильме «Расемон», рассказывали совершенно разные истории случившегося. Настоящей правды теперь уже не узнать – от угонщиков не осталось даже могил, а единственная выжившая из них – Тинатин Петвиашвили – слишком закрыта от мира. Ей дали 15 лет лагерей, она отсидела 6, вышла по амнистии и улетела в Грецию. Не так давно она вернулась в Грузию и даже согласилась помочь в подготовке фильма. Резо Гигинеишвили и драматург Лаше Бугадзе даже в личных беседах не раскрывает подробностей этого общения, разве что признание Тинатин в том, что готовя  страшный теракт (хотя тогда и слова-то такого не было) эти доморощенные террористы (Тине на тот момент было 18 лет) совершенно не понимали, что делают. Осознание пришло слишком поздно – когда полилась кровь. Говорили также, что в момент захвата самолета Тина была беременна, в колонии ей принудительно сделали аборт.

Самый частый вопрос, который возникает в связи с той трагедией до сих пор -  чего не хватало этим «золотым деткам»?  Да, они жили в закрытой стране, но не в деревне же за Уралом, а в самой либеральной на тот момент Грузии. Да, нельзя было купить в магазине джинсы, но у них-то как раз все было – джинсы, сигареты Marlboro, пластинки Beatles. Они были по-настоящему круты, потому что в запаянном наглухо Союзе их связи позволяли достать все, что угодно. А не хватало им сущей ерунды - свободы, а также возраста и опыта для того, чтобы понимать – свобода не снаружи, а внутри.

В 1983 эта история прогремела на всю Грузию. На кухнях обсуждали десятки версий случившегося, к родителям расстрелянных угонщиков нередко приходили незнакомцы, «точно знавшие», что расстрелянные  дети на самом деле живы и находятся в колонии -  в Сибири, в Казахстане, где-то еще. 10 лет несчастные родители мотались по всей стране и питали себя надеждами встретить своих детей живыми и задать им тот же вопрос  – чего им не хватало?

8 лет Резо Гигинеишвили и Лаша Бугадзе (ведущий драматург Грузии) изучали материалы дела. Задача не из простых – многие документы уничтожены, протоколам советского суда доверять можно не до конца. Но куда сложнее было сформировать собственную позицию по отношению к произошедшему. По законам драматургии зритель непременно должен сострадать героям, и, конечно, мы им сострадаем – молодые, красивые, талантливые люди, которые спутали кока-колу со свободой и загубили свое гарантированно блестящее будущее, не дождались всего-то 8 лет до того момента, когда  огромное тоталитарное государство рухнуло, на его территорию с силой цунами обрушилась свобода и любой, кого не убило ударом этой волны, смог покупать кока-колу в круглосуточном ларьке у метро, а те, кто приспособился к свободному рынку, смогли беспрепятственно уезжать в любую точку глобуса.

Тема сострадания в «Заложниках» - самая главная. Потому что сострадаем мы здесь не только и не столько главным героям, которые несмотря на молодость и красоту, совершают страшное преступление. Здесь мы сострадаем всем – родителям захватчиков, жизнь которых оказалась сломана навсегда, экипажу – невозможно представить себе, но капитан сажал самолет с ранением и скончался уже на земле, пассажирам (в фильме это не показано, но в реальности пилоты, стараясь защититься от террористов, раскачивали самолет из стороны в сторону и даже имитировали резкое падение). Есть еще один важный герой во всей этой истории – священник, на которого повесили организацию захвата самолета. Его не было на борту, но его заставили сознаться в организации теракта и тоже расстреляли. Но при этом сострадаем мы даже советскому суду, потому что и они тоже – заложники.

С предыдущими работами Резо Гигинеишвили «Заложники» связаны только одним: исполнительницей главной роли Тинатин Далакишвили – той самой красавицей в красном платье из «Любви с акцентом». В «Заложниках» мы ни разу не увидим ее открытой улыбки, с самого начала в ее огромных глазах и неподвижном лице  мы будем чувствовать приближение неминуемой трагедии. Также в фильме не будет ни одного яркого солнечного луча –  и дело не в том, что на дворе -  ноябрь, а в том, что это свинцовое небо тут -  не снаружи, а внутри.

Про фестивальные будни

Разумеется, участие в фестивале такого масштаба фестивале, как Берлинале – это уже большая победа для фильма и его создателей. Попасть в программу Берлинале – это почти гарантия последующего международного проката и внимания к картине всего мира.  Почти каждый российский журналист, приходящий на интервью к режиссеру, спрашивает – как вы сюда попали? Попали не сложно. Первым, кто посмотрел «Заложников», был давний куратор Берлинале по странам Восточной Европы Николай Никитин. Он и предложил фильм отборщикам  фестиваля. Ответ пришел почти сразу: всем было очевидно, что «Заложники» - истинно берлинского кино, опирающееся на тему прав и свобод, и в тоже время крепко стоящее на том, что нельзя обрести свою свободу ценой чужих жизней.

Дальше до официального объявления фильма в программе (до него проходит недели две-три) режиссер может позволить себе просто радоваться (на деле большинство режиссеров эти две-три недели без сна и отдыха проводят на перезаписи или цветокоррекции, доделывая свой фильм). После объявления – начинается пиар-марафон – комментарии, интервью и их утверждение, отбор фотографий,  монтаж трейлеров, создание всего пресс-пакета, с которым будут работать и российские и международные СМИ.

Что такое фестиваль, режиссер ощущает в момент прилета. В аэропорту Берлина его  встречает специальная брендированная машина, ему  вручают аккредитацию и фестивальную сумку с каталогами, и сразу дают почувствовать, что его здесь ждали, и это – его праздник и его мир.  Нигде и никогда так не уважают и не чтут режиссера, как на международном фестивале. Здесь не берутся в расчет кассовые сборы и количество упоминаний в светской прессе. Здесь ценят Автора и его высказывание, здесь зрители ходят в кино не развлекаться, а узнавать, у кого что болит. В огромных залах никогда не уходят до завершения титров, всегда аплодируют и часто говорят «спасибо».

История фестивалей знает немало случаев, когда психика  участника-дебютанта не выдерживает такого внимания к своей персоне и шквала комплиментов, и его карьера заканчивается, не успев начаться.  Но эта история не про Резо Гигинеишвили. До того, как заявить о себе, как о большом Авторе, Резо прошел большую школу и научился очень важному пониманию. Режиссер – это ответственность за все, а твой успех - категория временная. Именно это он всегда говорит своим молодым актерам и членом своей съемочной группы.

Наутро после прилета я бегу на встречу с нашим международным пиар-агентом WOLF. Необходимо задать 100 вопросов по протоколу и вне его. «Пожалуйста, извините, что я так много спрашиваю, - говорю, - наш режиссер на международном фестивале впервые, волнуется, как все пройдет, а у нас еще и группа огромная – человек 40». «Не надо извиняться, - говорит глава WOLF Лоран Дитрих – на каждом фестивале у нас есть десяток режиссеров, которые хотят  знать, что будет происходить каждую минуту. Но мы впервые видим режиссера, который так заботится о своей группе. Обычно режиссеры волнуются  только о себе».  

С первого дня на фестивале участник программы понимает – он тут не на курорте. Нагрузка на режиссера – колоссальная. Если он еще и продюсер – умножаем на два. Ежедневно – интервью, деловые встречи, множество новых знакомств, все на разных языках. Очень много  мероприятий, которые могут показаться светской жизнью – приемы, коктейли, но на самом деле – это серьезная и ответственная работа, игнорировать которую очень недальновидно. Круглые сутки режиссер и вся его команда  «патрулирует» все важные фестивальные точки – кинорынок, пресс-центр, копродакшн маркет, билетные службы, прилеты-размещение новых гостей - телефон Резо не смолкает, все хотят встречи, но Резо себе не принадлежит.

Каждый день – интервью. За 8 дней в Берлине Резо Гигинеишвили дает их  едва ли не больше, чем за всю предыдущую жизнь. Журналисты из России, из Польши (у фильма польский сопродюсер – Ева Пушчинска), из Германии, из Франции, из Британии, один даже из Гренландии. Вопросы почти не повторяются. Любопытно наблюдать, как по разному задают вопросы российские и зарубежные коллеги.  Наших чаще всего интересует, почему на фестивале нет российского кино и почему распался советский союз (фильм «Заложники» во многом об этом), иностранцев – как  проецируются события, описанные в фильме, на день сегодняшний. Резо – серьезный дипломат – отвечает мудро, небанально. Наш иностранный пресс-агент им очень доволен, ему и самому интересно послушать , хотя не смотря ни на что регламент соблюдается строго – интервью по 20 минут, все четко по расписанию.

В паузе между интервью на телефоне Резо высвечивается надпись Fedor – звонит Фёдор Бондарчук, говорит слова поддержки, для Резо это очень важно, потому что он всегда называет Федора своим вторым учителем после Марлена Хуциева. Я говорю журналисту, мол, простите-поймите, нельзя не ответить. Фамилия «Бондарчук» журналисту знакома, поэтому интервью начинается с вопроса: «Что сказал Бондарчук?», а дальше –  и это спрашивает немец  -  «Помог ли Вам опыт «9 роты» научиться чувствовать исторический материал?».  И ведь правда, «9 рота», на которой 20-летний Гигинеишвили командовал военной техникой (в звании режиссера второго юнита), почти о том же времени…  

Каждое фестивальное утро для нас начинается с изучения свежей прессы -  WOLF присылает публикации в иностранных СМИ, российские мониторим мы сами. Рецензии, в основном, положительные, билетов на фильм не достать, а к тому же WOLF сообщает нам, что «Заложники» - один из самых обсуждаемых фильмов в городе.

Дальше снова – интервью. Второй человек, уважаемый здесь безгранично – это журналист. Именно журналисты (ежегодно их аккредитовано на фестивале около 4000 человек) создают международную репутацию и фестиваля в целом, и фильмов в отдельности. И если при выпуске фильма в России многие публикации в СМИ можно спокойно игнорировать, то здесь каждый абзац опубликованного текста  очень важен. Нет и речи о том, что кто-то из создателей фильмов (вплоть до ярчайших голливудских звезд) не придет или даже опоздает на интервью, или позволит себе резкость в общении. Нет и речи о том, что журналист придет на интервью, не посмотрев картину.

В интервью  Резо  рассказывает, как полезно иногда снимать кино в условиях финансовой несвободы. Перед началом съемок «Заложники» прошли через множество европейских питчингов, в том числе и Берлинале копродакшн маркет, и с каждым разом, снова и снова защищая свой проект, авторы проговаривали, о чем  будет их картина. Эта работа прежде всего помогла им самим -  отточить сценарий. Теперь, с каждым новым интервью Резо формулирует новые и новые смыслы, снова объясняя другим и себе, о чем его уже готовое кино.

На третий фестивальный вечер у Резо  получается ненадолго превратиться из участника в зрителя – мы идем на другой грузинский фильм, представленный в «Форуме»: «Моя счастливая семья» Наны Эквтимишвили и Симона Гросса, уже участвовавший в программе «Сандэнса». Российских картин, помимо российско-грузино-польских «Заложников», в программах Берлинале нет, зато грузинских целых 4. Для Резо это – акт поддержки. К тому же в этом фильме два актера из «Заложников» – Мераб Нинидзе и Гиорги Хурцилава. Год назад Резо останавливал свои съемки, чтобы отпустить Хурцилаву на другую площадку – просто, чтобы у него была еще одна роль.

Мы прилетели в Берлин 11 февраля, до международной премьеры – 4 дня. Каждый вечер посвящен росписи билетов. Коллеги, занимающиеся организацией премьер в Москве, хорошо знают, что такое - расписать огромный зал. У нас задача в разы сложнее – от фестиваля группе достается 16 билетов, 50 билетов мы общими усилиями успеваем выкупить. Количество гостей, прилетевших на премьеру со всего мира, переваливает за 250. Отказать решительно никому невозможно – близкие и родственники создателей, партнеры, коллеги, находящиеся в Берлине, часть журналистов, не попавших на пресс-показы...  Билеты своим родителям исполнитель главной роли Иракли Квирикадзе пытается купить по своей аккредитации (у участников есть особая бронь), но ничего не выходит – все распродано.  

Каждый вечер во главе с Резо сидим с карандашом и схемой зала в гостиничном номере и решаем, как разместить 250 человек на 66 стульях. С каждой выходящей публикацией количество желающих растет. Старания группы переходят в жанр трагикомедии. В какой-то момент становится понятным, что лучший выход из положения – это поставить телефон в авиарежим или попросту выбросить его.

В Берлине Резо окружает семья – дядя Георгий, старшая сестра Тамуна (это она когда-то посоветовала ему поступить на режиссерский), племянник Саша, светский лев Алексей Киселев (для Резо он – друг со школы, сидели когда-то за одной партой). Семья так волнуется за Резо, что иногда доходит до смешного  –  после встречи с важными американскими агентами Резо рассказывает, что родственники  так усердно рекламировали его,  что самому ему некуда было вставить слово.

Вечером накануне премьеры Резо заказывает в ресторане  стол на 10 человек, чтобы поужинать с друзьями. Через час после начала ужина друзей становится раза в три больше, столы сдвигаются и чинный немецкий ужин переходит в большое грузинское застолье. Сотрудники  кафе в шоке, и тут Резо Гигинеишвили, Лаша  Бугадзе и Тамуна начинают петь.  Жизнь в кафе замирает, посетители  перестают греметь вилками, официанты забывают о том, что эти шумные грузины заняли тут все пространство... Протяжные грузинские песни звучат больше часа... кафе уже давно закрыто, но нас никто не просит уйти. За стол подсаживаются японцы – тоже фестивальные участники. Спрашивают: «Почему вы так хорошо поете, если вы не певцы?» Ответ угадает любой: «Потому что мы – грузины».

15 февраля – международная премьера «Заложников».  День, расписанный по минутам. Для исполнителей главных ролей – Иракли Квирикадзе и Тинатин Далакишвили, прилетевших всего на 2 дня, подъем в 9 утра  - надо сделать фотосессию. Тине легче – она уже опытная актриса, да и прилетела из Грузии (разница во времени 2 часа). Иракли – дебютант, для него все впервые. Он летел из Лос-Анджелеса, где теперь учится и подрабатывает официантом в баре (разница во времени - убивающая). Гуляем с фотографом и актерами по утреннему Берлину. Впервые за фестиваль вышло солнце и воздух разогрелся до +10. Молодые актеры (ему – 24, ей – 26) здесь впервые. Обращаем внимание, что любая берлинская достопримечательность, несмотря на год постройки, так или иначе  связана с войной. Мы же тщательно пытаемся уйти от темы войны, найти нейтральные фоны, но уходя от Рейхстага упираемся в остатки берлинской стены с именами тех, кто погиб, пытаясь преодолеть эту границу. Или – в мемориал жертвам Холокоста, или – в сидячий митинг македонцев в клетках, которые тоже  требуют свободы. Все-таки Берлин – лучшее место для премьеры «Заложников». Город с такой исторической памятью и таким толерантным настоящим создает нашей картине самый правильный контекст.  

После фотосессии Тина уже не может ходить, но ей предстоит отправиться на торжественный ланч с руководством фестиваля. Обед становится передышкой перед официальным фотоколлом и пресс-конференцией. Тем временем  за столом в пресс-центре – немецкий классик Фолькер Шлендорф и шведский актер Стеллан Скарсгард.  Не могу удержаться, чтобы не сфотографировать расписание: 15.00 – Шлендорф, 16.00 – Гигинеишвили. Перед фотоколлом группу заводят в специальный лаунж, фотографов туда не пускают. В лаунже нас   приветствует старейший несменяемый директор программы «Панорама» Виланд Шпек. Для каждого из создателей Виланд находит слова – он, разумеется, видел картину, поэтому слова не формальные. После бокала шампанского ключевые члены группы – режиссер, два главных актера и продюсер Ева Пучшинска расписываются в красной фестивальной книге на фоне собственного постера. Выглядит немного как в ЗАГСе – очень торжественно, и очень смешно. После всех выстраивают на фотоколл. Группе предстоит выйти на официальный фестивальный баннер к фотографам. Перед закрытой дверью все  получают  инструктаж. Юные актеры особенно сосредоточены. Но выйдя под вспышки фотоаппаратов все начинают хохотать и совершенно не могут настроится на торжественный официальный лад.

Пресс-конференция транслируется на весь город. Пока мы находимся в зале, коллеги шлют мне фотографии с площадей Берлина, где на всех экранах  - Резо Гигинеишвили. После пресс-конференции группу снова забирают на предпремьерный коктейль. Остальные едут на красную дорожку. На переодевание – полчаса. Берлин – не город гламура, но премьера есть премьера. Разделить этот праздник со всеми своими актерами Резо Гигинеишвили решил сразу после приглашения фильма. И если на официальные мероприятия приглашается только main cast, то на премьеру все – 12 актеров, автор сценария, оператор, несколько продюсеров, второй режиссер, художник по костюмам. Последняя – Тинатин  Квиникадзе – особенно важный человек. Сегодня она – как на площадке – одевает всю группу под четким руководством Резо. Он лично следил, чтобы ни один из актеров не забыл костюм. На красной дорожке «Заложники» появляются ослепительно красивыми – все в черном. Нет только одного очень важного человека – продюсера Тамары Татишвили, она осталась в Грузии, потому что должна со дня на день родить – врачи запретили лететь, но Резо звонит и пишет ей ежедневно.

Красная дорожка – только для группы. Но, несмотря на то, что сегодня вроде бы наш праздник – нарушать регламент нам не позволено. Фильм должен начаться строго в 21.30.  Жесткой рукой кураторы показа заталкивают нас в зал. Я умоляю дать еще 5 минут на «самое важное» тв-интервью – кураторы непреклонны.  Знаменитый немецкий порядок.  

Группа заходит в зал последней, режиссера вызывают на сцену для двух приветственных предложений. И тут гаснет свет. Мне всегда казалось, что для режиссера-участника это очень волнительный момент: исторический зал, огромный экран, фестивальная заставка и – первый кадр твоего фильма, который ты видел 2 тысячи раз, а сейчас впервые видит 950 зрителей.  «Что ты чувствовал в этот момент?» - спрашиваю Резо потом. Он задумывается и отвечает: «Я не помню». К моменту своей премьеры, пройдя 7 лет работы над сценарием, год производства, месяц фестивальной нервотрепки, 2 недели непрерывного говорения и несколько суток росписи билетов, режиссер просто обессилен. Ночью накануне он в пустом зале ZOO PALAST проверял проекцию и звук (поразительно, но всем без исключения режиссерам на премьерах кажется, что проекция отличная, а  звук тихий), а сейчас его фильм встречается со зрителем. И среди этих зрителей – его актеры, которые сморят картину впервые.  Перед тем, как зал взорвется аплодисментами, возникнет пауза, в которой будут слышны всхлипывания.  

На сцену после показа группа выйдет в слезах. В слезах будет весь зал. В слезах будет приехавшая на премьеру из Москвы Софико Шеварднадзе  - для нее это более, чем личная история, потому что ее деду в 1983  выпало  и вести переговоры с угонщиками, и подписывать суровый приговор.    

В грузинской группе почти у каждого есть что-то личное. Один из угонщиков – Иосиф Церетели (ему было 25 лет) – был крестным отцом автора сценария Лаши Бугадзе, другой угонщик – Гега Кобахидзе (ему было 19), сын режиссера Михаила Кобахидзе, уже известный в Грузии актер, в тот момент снимался в «Покаянии». После суда и расстрела Тенгиз Абуладзе был вынужден переснять роль, которую в итоге сыграл Мераб Нинидзе. В «Заложниках» Мераб играет отца Геги. А знаменитый сегодня  в Грузии актер Гиорги Табидзе и вовсе сыграл своего отца – Григория Табидзе, который тоже был одним из захватчиков и первым открыл огонь в том самолете.  

На вечеринку фильма в крошечный Paris Bar набилось столько народу, что все празднество перенеслось на улицу и напоминало летние посиделки в Жан-Жаке. Второй российский участник Панорамы – Александр Роднянский (он представлял в программе сербский фильм «Реквием по миссис J») пришел поздравить Резо с большой творческой победой. Его слова дорогого стоят.  Светлана Бондарчук, Светлана Устинова, Илья Стюарт,  Катерина Шпица, Михаил Идов, Татьяна Арно, Екатерина Мцитуридзе, Вячеслав Муругов, Алексей Боков – все были искренне рады за Резо, отлично понимая, что его сегодняшняя победа – это большой плюс всей российской киноиндустрии.

Несмотря на то, что торжество закончилось к 7 утра, в 11.00 – начало нового рабочего дня – интервью ведущему немецкому каналу ZDF на фоне дворца Berlinale. После него – финальный обед режиссеров. Виланд Шпек собирает за круглым столом всех режиссеров «Панорамы». Довольно очевидно, что фильмы друг друга посмотреть они не смогли, поэтому Виланд, представляя каждого, рассказывает о фильме, и это не сухой перессказ сюжета, а его личная история – вот палестинские тюрьмы, вот сирийские беженцы, вот то, что болит в Японии, отзывается во Франции и хорошо понятно в Германии, вот – грузинская трагедия.   У каждого режиссера – актуальный сюжет,  каждого волнует, что происходит в мире. Вот вам и ответ – почему здесь нет российского кино – мы предпочитаем закрываться от собственных проблем, не хотим смотреть про больное, «у нас своих проблем хватает».

После церемонии закрытия  Резо принимает блестящее продюсерское решение – мы прыгаем в такси и снова едем  в Zoo Palast, где в нашем премьерном зале заканчивался последний фестивальный показ «Заложников». Нас там никто не ждет, но принимают  радушно  и тихо пускают  в зал. Резо стоит у стены и снова видит, как 950 человек на одном дыхании смотрят его картину. Никто из зрителей не знает, что он в зале, и тем не менее зал взрывается аплодисментами. В этот момент режиссер, кажется, ощущает момент совершенного счастья. После показа он попросил разрешения прикоснуться к экрану – такая у него традиция. Занавес уже опущен, экран вообще-то трогать нельзя – на нем специальное напыление, но девушка-администратор, вытирая слезы, не может отказать режиссеру. Он ныряет под занавес и совершает там свой ритуал. А потом мы еще минут 40 стоим на улице, пока Резо отвечает на вопросы людей, которые никогда раньше не слышали ни о нем, ни о этой грузинской истории, но теперь не смогут ее забыть.