Моя молодость

07.11.2013Семен Кваша

Новый д'Артаньян, 24-летний Риналь Мухаметов рассказывает о физике своего героя, нелюбви к фехтованию и контроле над заиканием.

Риналь Мухаметов сыграл главную роль в новых «Трех мушкетерах» - в старомодной подростковой экранизации романа Александра Дюма с конными трюками и драками, но без песен и плясок. 24-летний выпускник серебренниковского класса школы-студии МХАТ показал непривычного д'Артаньяна: очень молодого, очень наивного и без фирменных словечек типа «Канальи!». Перед премьерой фильма он, довольно сильно заикаясь, рассказал THR.ru о физике своего героя.

- Расскажите о себе в двух словах, пожалуйста. Мы о вас еще ничего не знаем.

- Я учился в школе-студии МХАТ у Кирилла Серебренникова. Надо заметить, что поступить я мог бы только к нему, так как у меня дефект речи — заикание. Только он на это плюнул. Ну и приемная комиссия Казанского театрального училища, потрясающего, которое мне дало основы того, что у меня сейчас есть. Работаю в «Гоголь-центре».

- А заикание обостряется, когда вы нервничаете? Вы контролируете его?

- Ну вы же видели, в фильме его нет. Это контролируемая вещь, но не всегда. Я уже просто свыкся с этим и всех предупреждаю заранее. Сергей Викторович (Жигунов - THR.ru) на это вообще внимания не обратил.

- Как вы попали в этот фильм?

- Мне позвонил агент и позвал на пробы. Я отказывался сначала: зачем, это же снимали много раз... А потом познакомился с Сергеем Жигуновым и решил, что это потрясающая работа, очень нужная для нашей жизни вещь. Ну и роман я в свои 22 года прочел и понял, что это материал, который только кажется простым.

- Ну вот кстати, это же абсолютно взрослая и довольно тяжелая книжка. А у вас все равно получилось кино с рейтингом 12+, как и телефильм с Боярским в свое время.

- Детским получился тон фильма. А так - каждый из «Трех мушкетеров» в любом случае вычленит что-то свое. Заметьте, на съемках мне было было 23, сейчас - 24. И тем не менее если сравнивать меня сейчас и того, на экране — это разные вещи. Там, внутри ты становишься безумно юным. Как только ты выходишь из этого состояния, на тебя обрушивается жизненная тоска, ты начинаешь глубже осознавать многие вещи. Я думаю, это и со зрителями так должно сработать, они выйдут из как бы детского зала, а потом в их памяти будут возникать какие-то очень глубокие вещи.

- У вас в фильме интересный боевой стиль, с ногами, похожий на сават, французский бокс.

- Это было предложение Мишеля Карлье, режиссера по фехтованию, которое я сразу с благодарностью принял. Мне не очень нравится фехтование, потому что для него надо быть очень усидчивым, там специальные позы. А он мне сказал: «У тебя поз не будет. Твой герой не то, чтобы неряха, ты просто человек, способный двигаться от природы. Ты не фехтуешь с изяществом, как Атос, Портос или Арамис, люди военные, а живешь своей структурой». Мне это так понравилось... я увлекался спортом, занимался таэквондо пять лет, все стойки, все движения остались, и поэтому у нас получилась такая вот интересная необычная вещь.

- У Боярского, которого нельзя не вспомнить в связи с этим фильмом, есть проблема: с ним эта роль осталась навсегда. С вами не может такого случится? Хотелось бы вам такого?

- Да нет. Тут даже не вопрос желания. Михаил Сергеевич был первым. А я делал свое, и это видно. У меня совсем другой д'Артаньян вообще. Там был такой порывистый парень, и понятно, почему. Ему было уже 29, и вот эта его спесь и прыть, ХЕЙ! ХО! - они оттуда и идут. «Я молодой!» А моя молодость заключается в другом. Он у меня такой плывущий по своей траектории, сложенной из чувств, эмоций и понятий о жизни. И только когда его что-то пытается остановить, тут уж «пардоньте, я отвечу». Но он отличается какой-то своей наивной структурой, он более плавный, более, такой, гибкий.

- Представьте себе, что на дворе 2033 год и Сергей Викторович вам звонит и говорит: ну что, пора. 20 лет прошло.

Не знаю, как я отреагирую. Хотелось бы дожить до 2033 года.