Круглый стол THR: продюсеры. «Отказаться от режиссуры было умнейшим решением»

22.01.2017Мэтью Беллони / Стивен Гэллоуэй

На круглом столе общались потенциальные оскаровские номинанты: Фрэнк Маршалл, Эмма Тиллинджер Коскофф, Тодд Блэк, Марк Э. Платт и два начинающих продюсера Даррен Аронофски и Мэтт Дэймон.

В голливудском кинопроизводстве главный человек — продюсер. Он единственный, кто живет проектом, начиная с того момента, когда у картины нет режиссера, а иногда и сценария, — до финальных титров. В начале нового сезона наград THR собрал на традиционный круглый стол тех представителей профессии, кто потенциально может в феврале получить «Оскар» за лучший фильм. Разговор зашел о страхах и характерах, о том, как укротить Мартина Скорсезе и как Харрисон Форд помог совершить «Чудо на Гудзоне».

Два начинающих продюсера — режиссер Даррен Аронофски, 47 лет («Джеки») и актер Мэтт Дэймон, 46 лет («Манчестер у моря») вместе с легендарным Фрэнком Маршаллом, 70 лет («Чудо на Гудзоне») и не менее опытными — Эммой Тиллинджер Коскофф, 44 года («Молчание»), Тоддом Блэком, 56 лет («Ограды») и Марком Э. Платтом, 59 лет («Ла-Ла Ленд») собрались на традиционный предоскаровский разговор и поведали THR о том, что в профессии важнее всего, и вспомнили о худших днях своей жизни.

THR: Был в вашей карьере фильм, который вы бы хотели сделать заново? Не просто лучше, а отдать другому режиссеру, например?

Тодд Блэк: Серьезный вопрос.

Фрэнк Маршалл: Да, наверное, каждый фильм! Это же счастье — увидеть, как одна и та же история получилась бы у разных людей. А пару картин я бы не стал делать вообще. Когда идет работа над проектом, то все решения принимаются здесь и сейчас исходя из конкретного материала и под влиянием определенных обстоятельств. И задача продюсера сделать так, чтобы движение не останавливалось. Поэтому ты подталкиваешь работу вперед тысячью разных способов и всегда понимаешь, что итоговый результат мог бы быть совсем другим.

Блэк: Мне больно оглядываться назад. Во время постпродакшна по сто раз пересматриваешь весь отснятый материал, и все равно, если вдруг вижу свое кино по телевизору, то выдерживаю не больше трех минут. Потому что в глаза бросаются все недостатки, хочется все тут же переделать, но это уже невозможно.

Марк Платт: Я тоже не могу видеть фильмы, над которыми работал.

Эмма Тиллинджер Коскофф: Единственная картина, которую я часто пересматриваю, это «Отступники».

Блэк: Потому что там играет Мэтт! (Смеются.)

Коскофф: Нет, не поэтому, честно! Я просто обожаю этот фильм. Он сложный и безумный.

Мэтт Дэймон: Интересно, как соотносятся наши представления о проекте и его видение с тем, что в итоге выходит. Мы не можем смотреть то, что получилось, потому что все еще в плену своих ожиданий.

Маршалл: Питер Богданович сказал мне: «Это три разных фильма. Первый ты пишешь, второй снимаешь, а монтируешь уже третий. Каждая стадия влияет на следующую».

Блэк: Да на монтаже очень многое можно переделать.

THR: Были ли какие-то решения во время съемок, которые вы принимали в силу обстоятельств, но в итоге они привели к великолепному результату?

Даррен Аронофски: На «Рестлере» Микки Рурк играл, наплевав на метки и даже направление движения в кадре, и нам приходилось постоянно импровизировать. Хотя обычно у меня все четко по сторибордам (раскадровкам. — THR).

Маршалл: Первого «Индиану Джонса» мы снимали в Тунисе. Шестая неделя, жара градусов 50, все ужасно устали. Оставалось всего три дня, а нам еще предстоял эпизод с дуэлью, когда Инди должен был с помощью кнута одолеть злодея с большим ятаганом. У нас была куча сторибордов, но за одно утро мы сняли, дай бог, три кадра. Очень трудно делать экшен в других странах — пока переведут все указания местным статистам, замучаешься. За обедом я сказал Стивену Спилбергу: «Мы на это как минимум пять дней убьем». Там же был и Харрисон Форд, и после моего ухода они стали решать, что делать, и кто-то предложил: «Есть же пистолет, может, просто пристрелить злодея?» В общем, Стивен попросил найти каскадера, чтобы тот красиво помахал мечом и Форд его потом кокнул. Тут же закончили эпизод и успели на два дня раньше срока. Теперь это не просто самая смешная сцена в фильме — она стала культовой!

Блэк: Так бывает, когда актер поглощен ролью, — вместе с режиссером они без постороннего вмешательства приходят к удивительному результату.

THR: Что нужно, чтобы стать успешным продюсером?

Платт: Хороший вкус и способность видеть, из чего может получиться история. Еще очень важно подобрать рассказчика. Воплотить проект — то есть добраться от сценария до премьеры — намного легче, чем правильно выбрать режиссера. И конечно, необходимо сделать так, чтобы все на площадке снимали один и тот же фильм.

THR: Марк, и как вы применили эти продюсерские навыки на «Ла-Ла Ленде»?

Платт: У меня был ужасно милый молодой, но при этом очень сильный режиссер Дэмьен Шазелл, и моя работа сводилась к тому, чтобы защищать его видение фильма. И еще я помогал ему общаться со звездами — сам он на таком уровне никогда не работал. У всех было свое мнение и приходилось быть этаким мостиком между нашими актерами и Дэмьеном.

THR: Даррен, вы собирались снимать «Джеки» как режиссер. Почему отказались от этой мысли?

Аронофски: В нашем бизнесе с планами иногда происходят очень странные вещи. Натали Портман была готова сниматься, но мне показалось, что с «Черного лебедя» прошло недостаточно много времени. Пабло Ларраин, который в итоге и работал над «Джеки», часто вспоминает, как удивился, когда я позвонил и пригласил его, чилийца, сделать совершенно американский фильм. Да, очень важно в первую очередь выбрать правильного режиссера.

THR: Эмма, вас, наоборот, выбрал режиссер — Мартин Скорсезе. Что продюсер может дать классику?

Коскофф: Он вынашивал «Молчание» почти 30 лет, и я как продюсер могла дать ему время, спокойствие и безопасность, чтобы воплотить замысел. И проект был очень сложный, суровое испытание для всех. Снимали мы на Тайване, на натуре, каждый день. Некоторые локации разделяли несколько часов пути. Горы, долины, туман, грязь, ужасная погода. Только из-за финансовой ответственности мне и удавалось сохранять спокойствие. На этой картине нельзя было позвонить домой и сказать: «Сроки срываются, высылайте деньги!»

Дэймон: На других проектах у Марти была возможность потянуть время, потому что он Скорсезе, так?

Коскофф: Конечно! Но я увидела совсем другого Марти, который внимательно слушает, когда говоришь: «Мы не можем снимать эти кадры. Я понимаю, что с солнцем все будет выглядеть лучше, но надо работать от погоды. Потом доделаем в постпродакшне».

Платт: Моя любимая отговорка!

Маршалл: Ну, сейчас и правда можно доделать.

Коскофф: И он всегда был на площадке. Правда, ему приходилось лезть в гору, где у него была палатка.

Дэймон: Вы это специально сделали, чтобы он никуда не сбежал.

Коскофф: Естественно! (Смеются.)

THR: Мэтт, вы, кажется, сначала хотели играть в «Манчестере у моря»?

Дэймон: Нет, хотел быть режиссером. Коллеги здесь говорили об удачных решениях, так вот самое умное, что я сделал как продюсер, — это заменил себя. Когда прочитал первый вариант сценария Кеннета Лонергана, а он был на 150 страниц, то понял, что снимать должен сам Кенни. Мы запустились на OddLot (OddLot Intertaiment — американская производственная компания. — THR), а потом меня закрутил «Марсианин», и препродакшн «Манчестера» стал срываться. Через пять недель мой коллега Крис Мур начал названивать, чтобы наконец что-то решить. Но из расписания выходило, что свободное время предвидится только через два года. Поэтому сказал, что роль надо отдать Кейси Аффлеку, и только ему. Если нет — тогда снимем через два года.

THR: Тяжело было запуститься?

Дэймон: Такие фильмы — про горе, переживание утраты больше никто не делает. И мы были в подвешенном состоянии, пока не нашли Кимберли Стюарт (дочь американского миллиардера Дэвида Стюарта. — THR). Это ее первый большой проект, и она обеспечила нам бюджет. Слава богу, есть еще люди, готовые поставить на свой вкус кучу денег.

Блэк: Скиньте мне ее номер. (Смеются.)

Дэймон: А я ей так и сказал: после нашего фильма тебе оборвут телефон.

THR: А режиссером собираетесь становиться?

Дэймон: Да, конечно! Как-то странно получается. Хотел снять этот фильм — не вышло. Написал с Джоном Красински сценарий «Земли обетованной» и в итоге уступил режиссерское кресло Гасу Ван Сенту. Все хорошие работы отдаю другим! Но я обязательно стану режиссером.

THR: Еще раз Борна сыграете?

Дэймон: Дедушку Борна.

Маршалл: Да, все будут с тросточками.

Дэймон: А Борн с ходунками.

THR: Следующий «Борн» вообще планируется?

Дэймон: Пока нет. Это огромный, тяжелый проект. Предыдущий мы снимали с сентября по март.

THR: Фрэнк, как вы работали над сценарием «Чуда на Гудзоне»?

Маршалл: Все началось с Харрисона Форда, который присутствовал на званом ужине в Белом доме в честь авиаторов. Там собрались летчики-герои, и среди них Чесли Салленбергер. Это было шесть или семь лет назад. Салли разговорился с Харрисоном и сказал: «Я написал книгу. Можно из нее что-нибудь сделать? Получится фильм?» Форд ответил: «Не знаю, но вот телефон моего друга Фрэнка». Так все и началось.

Все: Ничего себе!

Маршалл: Салли мне дозвонился, потом была встреча у его издателя в Беверли-Хиллз. Удивительный человек. Он поверил нам с Харрисоном, дал права на экранизацию. Через неделю началась работа над сценарием, но я не мог понять, где же в этой истории конфликт. Поэтому спросил у Салленбергера: «Может, случилось что-то еще?» И он рассказал про бесконечные слушания, как застрял в Нью-Йорке и не мог вернуться домой, и когда все вокруг только и твердили: «Вы герой» — это лишь усиливало посттравматический стресс. Мы тогда подумали: «Ого, из этого выйдет толк!»

THR: Харрисон Форд хотел сыграть главную роль?

Маршалл: Нет. Я, естественно, предложил, но он отказался. Думаю, ему достаточно было просто подарить нам эту историю и все. В общем, мы тогда обошли все студии и телеканалы. Смогли заинтересовать только функционеров нижнего уровня, которые, собственно, и читают все сценарии, но дальше проект не пошел. Все нам отказывали.

Блэк: Так всегда и бывает. У вас на руках отличный материал, а чтобы его запустить, уходит сколько лет?..

Маршалл: Шесть.

Дэймон: А когда Клинт Иствуд подключился к проекту, сколько времени ушло на запуск?

Маршалл: Примерно две недели. (Смеются.)

Дэймон: Мы тогда работали над «Борном», и в один прекрасный день пришел Фрэнк и сказал: «Звонил Клинт, хочет снимать».

Маршалл: Да, я Клинту сказал: «У меня сейчас «Борн». Подождешь до января?» А он отвечает: «Нет, начинаем съемки в сентябре». Я: «Ладно, хорошо». Когда Клинт Иствуд загорается…

Дэймон: Он как ракета.

THR: Вам все еще нравится продюсирование?

Аронофски: Очень сложно. Но при этом так интересно, когда можешь донести хороший материал до экрана. Моя любимая поговорка: «Если все говорят «нет», значит, ты идешь в правильном направлении».

Платт: Да, я обожаю процесс.

THR: Даррен, вам как продюсеру тяжело было уступить финальный монтаж «Джеки»?

Аронофски: Пабло — настоящий мастер и при этом экспериментатор, а я, как бы странно это ни прозвучало, ближе к традиционному Голливуду. Поэтому сказал ему: «Знаешь, если мы хотим сделать фильм чуть более коммерческим…» Он смог меня услышать, хотя, конечно, все равно потом подтрунивал.

THR: Какой лучший и худший день в вашей продюсерской карьере?

Коскофф: Лучший день — окончание съемок «Молчания».

THR: А худший — все остальные?

Коскофф: Именно. (Смеются.) Я похудела на 10 килограммов. Каждый день с ног валилась. Нас сдувало тайфунами, актеры голодали.

Маршалл: Самый лучший и самый худший — это последний день. Ты и еще две сотни человек сутки напролет в окопах, вы уже как семья. И когда все кончается, говоришь: «Эй, поужинаем как-нибудь...» И не видите никого из них следующие 10 лет.

Платт: Последний день съемок «Ла-Ла Ленда». Мы сделали все, что надо, и солнце уже почти за горизонтом. Дэмьен Шазелл говорит: «А давайте снимем еще этот кадр и этот…» И я понимаю, что он просто не может остановиться, ему ужасно грустно. Когда совсем стемнело, подошел к нему и сказал: «Ты должен выключить камеру» и мягко забрал ее. Печальнее человека в жизни не видел.

Блэк: Последние дни могут быть одновременно горькими и чудесными.

THR: Помните, какая была первая или просто худшая работа в вашей жизни?

Маршалл: Посудомойка. В Аспене. У меня руки отнимались каждый вечер. Там было так холодно.

Дэймон: Я раздавал флаеры на улице. Скидка 50% на женскую танцевальную обувь. Все друзья меня видели. Было ужасно стыдно.

Аронофски: Водителем в Южном Бруклине. Мне доставались ночные смены. Отличная была работа, возил ребят за героином.

Коскофф: Хостес в ресторане, проработала целых два дня. Устроилась ассистентом на съемки и сбежала.

Аронофски: Ассистент — худшая работа?

Коскофф: По сравнению с рестораном — рай.

THR: Ваш самолет упал и тонет. Какой один фильм вы возьмете на необитаемый остров?

Аронофски: «Бандиты во времени» Терри Гиллиама. Мне нравится его сказочность. Первое появление бога и побег от него. Он многослойный, есть о чем подумать.

Коскофф: В детстве я любила «Силквуд» Майка Николса. Меня всегда привлекали драмы, основанные на реальных событиях, а в этом фильме захватывающая история и актерская игра.

THR: Вы были знакомы с Николсом?

Коскофф: На самом деле я выросла вместе с его сыном Максом. Майк всегда был таким милым. Обожаю все его фильмы.

Дэймон: Я, наверное, дам самый очевидный и скучный ответ: «Крестный отец 2».

THR: Не первый?

Дэймон: Нет, нет. Я как-то на съемках «Отступников» пристал к Скорсезе: «Первый «Крестный отец» или второй?» Он ответил: «Второй!» Когда я спросил, почему, Марти сказал: «У него там было больше денег!»

Блэк: «Пролетая над гнездом кукушки». В нем и драма, и боль, и комедия. Одновременно трагическая и вдохновляющая история.

Маршалл: «Волшебник из страны Оз». Если мне суждено крутить снова и снова один и тот же фильм, пусть это будет кино, которое я уже засмотрел в детстве до дыр. Буду представлять себе, что вот-вот проснусь и окажусь не на пустынном острове, а в Канзасе.

Интервью с режиссерами, актерами, актрисами, сценаристами и музыкантами можно посмотреть вот тут. Как общались Мэтт Дэмон и Даррен Аронофски - смотрите наши видео: