Оксана Фандера: «Просто поднимите жалюзи»

11.10.2017Мария Лемешева

Главный редактор Мария Лемешева встретилась с актрисой и узнала не только тайны съемочных площадок, но и рецепт воспитания детей, а также долгоиграющей любви.

Встречу с Оксаной Фандерой THR планировал давно. Но она упорно настаивала на том, чтобы дождаться важной для нее роли. Наконец все совпало: у Оксаны сразу два серьезных проекта — космическая драма «Салют-7» и криминальный ретросериал «Неуловимые». Плюс юбилей! Главный редактор Мария Лемешева встретилась с актрисой и узнала не только тайны съемочных площадок, но и рецепт воспитания детей, а также долгоиграющей любви.

Оксана, ты из тех редких актрис, которые, получив популярность, решают не мелькать везде, а, наоборот, становятся крайне разборчивыми в выборе ролей и мероприятий. А ведь для актрисы «ждать» — большой риск…

Я соглашаюсь на проект, если мне что-то кажется любопытным. У меня есть только интуиция и желание находиться в качественном процессе. Мой мастер Анатолий Александрович Васильев с самого начала затачивал нас, как карандаши, на процесс, а не на результат. Должно быть хорошо, трудно, интересно, вот и все.

Я очень люблю твою Любу в «Огнях притона», под впечатлением от небольшой, но такой яркой Иглы в «Статском советнике» — особенно от сцены перед взрывом, когда жесткая героиня-революционерка становится хрупкой, ранимой девушкой, мечтавшей всего-то о любви. А тебе какой персонаж особо дорог?

«Огни притона» очень люблю. А почему… Просто так встали звезды в то лето: я остро стала чувствовать потребность в благодарности своей маме и городу, который для меня абсолютно как живой человек. Мамы на тот момент уже несколько лет как не было. И тут появился Александр Гордон, у которого тоже была потребность. Своя. Его отец Гарри Борисович написал изумительную повесть, по которой Александр решил делать фильм, и мы совпали в желании поблагодарить близких нам людей и родные места. Мы не репетировали — мы разговаривали, мы просто получали удовольствие. Саша, помню, позвал меня к монитору, я подошла и вздрогнула, потому что увидела там маму… Иглу обожаю. Я хотела роль на сопротивление — то, что совсем не органично для меня. Мы сделали фотопробы, и, когда они были готовы, я предложила: давайте меня просто умоем, затянем волосы в хвост, нарисуем веснушки, и больше не будет ничего. И меня утвердили. Ты привела правильные примеры: мне нравятся эти работы, потому что они дают возможность, обсуждая результат, с радостью вспоминать процесс — сложный, но качественный.

А чем подкупил «Салют-7»?

Захотелось окунуться в то, чего никогда не было бы в моей жизни. Я категорический трус, когда дело касается высоты: то есть все, что собой представляет полет — начиная с лифта и заканчивая самолетами, не говоря уже о ракетах, — для меня... ммм... испытание. Но мысль, что люди это делали, делают и даже получают удовольствие, заставила решиться и отнестись к предложению как к неким сеансам психоанализа — возможно, находясь внутри скафандра и наедине со своими страхами, я смогу преодолеть мучительные для меня фобии. В общем, я приняла этот вызов. (Смеется.)

Фильм начинается со сцены, в которой твоя героиня — списанная частично с героя космонавтики Светланы Савицкой — работает в открытом космосе. Приоткрой тайну: сложные трюки сама выполняла?

Я не готовилась специально, но все делала сама. Должна тебе сказать, работать в скафандре очень сложно: нестерпимо жарко, душно, он сковывает движения. В огромном ангаре построили специальные механизмы, которые опускали и поднимали нас на тросах. Надо было имитировать состояние плавности, как при невесомости. Люди в космосе, в безвоздушном пространстве, находятся немного в эмбриональной позе, поэтому меня, например, пристегивали к стулу, чтобы была такая правильная пластика тела.

Скоро выходит сериал «Неуловимые». Там у тебя роль очаровательной воровки. Учитывая твою щепетильность в выборе ролей, чем так зацепила Фирочка?

Фирочка… Эсфирь Леонидовна Фатинсон… Французский шик и одесские манеры. И безграничная преданность своему любовнику. И тотально-фатальная любовь к риску… Вообще, ключом к моей натуре является слово «Одесса». Как только в разговоре появляется город, в котором я родилась и выросла, я поворачиваюсь, начинаю пристально смотреть человеку в глаза и говорю: «Продолжай…» Володя Виноградов именно с этого и начал знакомство со мной. Режиссер, который, надо заметить, никогда до этого проекта не был в Одессе, умудрился найти такие правильные слова, что я поверила: этот город, эту уникальную человеческую среду, эту природу юмора он знает, чувствует так же, как я. Плюс блестящий цех по костюмам, потрясающие гримеры! Это когда ты понимаешь, вот оно — настоящее творчество!

В сериале эстетика 50-х. Тебе очень к лицу оказался образ — шляпки, шифоновые платья, фильдеперсовые чулки. А в жизни какой стиль предпочитаешь?

Я не особо слежу за модой. Иногда мода следит за мной, потому что, когда я хулиганю или одеваюсь как-то совсем уж небрежно, спустя какое-то время мои друзья и знакомые говорят: круто, наверное, это модно! (Смеется.) Мне кажется, одежда — так же, как речь, — средство самовыражения. И если тело — одежда души, то, наверное, и одежда является одеждой не столько для тела, сколько для души. Поэтому, выбирая наряд, смотрите не только в зеркало, но и вглубь себя — ваши ощущения вас не обманут.

Ты стала известна на всю страну как финалистка первого конкурса красоты в СССР в 1988 году. С тех пор за тобой прочно закрепился образ соблазнительной красотки. И вот как раз после «Статского советника» стало понятно, что ты готова экспериментировать с внешностью. Скажи, решилась бы, например, как Шарлиз Терон набрать 20 килограммов, когда та готовилась к работе в фильме «Монстр»?

Ну, давай так: я тебе на все отвечаю — да! (Смеется.) Я ничего не боюсь. Не думаю, что, если вас кто-то когда-то назвал красивым, это догма. Кто-то, наоборот, возможно, смотрит на меня и думает: «Как она ужасна». Я не смогу ответить на вопрос, что бы мне хотелось сыграть. Я только умею говорить «спасибо» за то, что получаю. Уверена, есть силы, которые ведут нас: назовите их как хотите, Бог, Свет. Просто кто-то говорит: «Я сам», и тогда Свет говорит: «Окей, я пока немного в стороне подожду, пока ты сам…» А кто-то говорит: «Я полностью доверяю тому, что со мной происходит. Знаю, что я всего лишь средство…» Вот и мне кажется, что если через меня удается что-то сказать, выразить, то я готова быть проводником.

И раз уж речь зашла о красоте: ты мама двоих взрослых детей — стройна, молода, сексуальна. Кроме генетики что еще в твоем арсенале?

В моей ДНК есть улица Карла Маркса, угол улицы Дерибасовской, вот и все. Я не занимаюсь спортом, я чрезвычайно ленива. Я тот самый нервический тип женщины, которая, когда переживает, не ест вообще, просто не может.

Хотя большинство поступает наоборот.

Зато большинство потом, когда все хорошо, может держать себя в руках, а я ем, и, Маша, тебе не надо видеть, какое количество еды я могу съесть! (Смеется.)

Твой супруг — Филипп Янковский — талантливый режиссер и актер. Вы нередко работаете вместе. Это не приводит к каким-то ненужным для семьи спорам или, наоборот, это вас сближает?

У нас с Филиппом есть негласное правило: я не читаю сценарии его фильмов, если он сам мне не предлагает. То есть нет такого: почитаю, а потом за чашкой чая скажу: «А может быть, это я, милый?» Я четко понимаю: если режиссер не предлагает, значит, меня там просто не видит. И, если честно, Филипп с большой неохотой, такое было ощущение, брал меня в свои картины. (Смеется.) Так получалось, что я каждый раз выручала либо его, либо актрису. Но должна сказать: работать с ним — отдельное удовольствие. И как с режиссером — он предельно точно всегда знает, какой результат ему нужен, и как с актером — он прекрасный артист и тонкий, очень деликатный партнер.

Пару лет назад вы с Филиппом отметили серебряную свадьбу, что в наше время в среде творческих людей — уже событие. Когда я брала интервью у твоего мужа, он с большой любовью и признательностью говорил о тебе. В чем сила вашей любви?

Ты знаешь… это как веревка, белье и прищепка — все друг для друга. Веревка без белья не нужна на улице. Белье без веревки не будет висеть. Но белье не будет висеть на веревке, если не будет прищепки. И кто из них что друг для друга… Наши отношения — это определенная форма игры, детской игры. Мы получаем удовольствие от того, как мы существуем рядом. У нас нет долженствования, у нас нет той системы координат, которая обычно принята в семье. И мы продолжаем учиться друг у друга каким-то очень важным для роста каждого из нас вещам.

Особая гордость мамы — дети. Сын Иван уже стал звездой, причем заслуженно. Недавно наш журнал вручил ему приз как «Событию года» в кино. На подходе работы Лизы. Ты строгая мама?

Строгая, даже, возможно, чрезмерно. Была. Хвалила только по делу. Когда они были маленькие, я явно была не из тех мам, кто оказывает поддержку ребенку, что бы и как бы он ни сделал. Признаю это с сожалением. Сейчас я вела бы себя по-другому, но, видимо, дело в том, что меня так воспитывала моя мама, а ее так воспитывала моя бабушка. Наверное, это какой-то еврейский код, когда говорят: «Нет, ты видишь: у Сережи тоже скрипка, а играет он лучше. Посмотри, чего он добился!» — и все детство у меня так прошло. Со своими детьми я пару раз пошла в эту «педагогическую» и крайне неделикатную сторону воспитания, но потом поняла, что это колоссальное давление на психику ребенка. Но я была максималистом и перфекционистом, и такая же высокая планка у меня была, конечно, в отношении детей. Я сложно выносила отсутствие движения, и дети всегда знали: если ты останавливаешься, перестаешь расти, развиваться, то это повлечет серьезный и не очень приятный разговор с Филиппом и со мной. Они ходили в обычную школу — я настояла на этом, и Филипп поддержал, — там не было дорогих авто с водителями и других вип-атрибутов. Это тоже помогло привести к тому, что эти два человека правильно расставили приоритеты. Они знают: важно не как, а что, не форма, а содержание, не результат, а процесс.

А узнав, что дети выбирают все же актерскую профессию, как-то помогала?

Нет. Я сказала, что на этой профессии надо «жениться» исключительно самостоятельно, чтобы потом не было болезненного «развода». Иван сначала поступил к одному мастеру, проучился полгода на актерском факультете, а потом самостоятельно решил сменить мастерскую и перепоступать к Сергею Женовачу на режиссерско-актерский. Мне очень нравится то, что он делает в театре и в кино — он из тех, кто «во всем хочет дойти до самой сути». Его категорически не устраивают предложения, где надо просто быть, и, да, стоит признаться, он даже меня умудрился поразить некоторыми эпизодами в фильме «Дама Пик», когда я вообще перестала его узнавать…

А потом тем же путем решила пойти и Лиза…

 …И ты, я думаю, представляешь наш с Филиппом шок! Проучившись два года у очень сильного педагога, она решила, что актерского образования ей мало, она хочет еще и к режиссуре иметь отношение. Она поступила на режиссерско-актерский в ГИТИСе и абсолютно счастлива. Лиза — удивительное, уникальное в каком-то смысле сочетание несочетаемого, внешнего и внутреннего. Она выпадает за рамки всех амплуа — при внешности абсолютно лирической героини у нее совершенно бунтарское, характерное, если можно так выразиться, содержание. Слава богу, сейчас наступило время, когда это стало цениться на вес золота. (Смеется.) Я хожу к ней на экзамены по актерскому мастерству, и как же это прекрасно! Это поколение совершенно другое — они сложные, очень глубокие, стремительные, необычные. И наблюдать за тем, как Лиза в этой «реке» плавает, как она заныривает и выныривает, хватает легкими воздух и ныряет опять — это наслаждение. Я не думаю, что главная причина такого развития детей — мы с Филиппом. Просто, наверное, они выбрали нас, потому что им нужно было что-то взять от нас и двигаться дальше. Мы совпали. Они нужны были нам, чтобы что-то понять, а мы нужны были им.

Поклонники твоего «Инстаграма», а их немало, знают еще и о таланте Фандеры-фотографа. Откуда такое увлечение?

«Инстаграм» для меня открыл сын, он сказал: «Мам, ну ты же современный человек…» Я повесила там одну- единственную фотографию (это была Одесса). И забыла о странице. А потом случился спор с одним из моих друзей, я его благополучно проиграла и получила задание: в течение года выкладывать как минимум по одной фотографии ежедневно. Благодаря этому пари я научилась фотографировать и совершенно влюбилась в этот мир глазами телефона. Иногда, когда я начинаю рассматривать фотографии, которые нащелкала огромное количество за пару минут, с изумлением обнаруживаю какие-то детали, которых не видела во время съемки. И это становится таким своеобразным наркотиком — поймать и разглядеть знаки, которые тебе посылают. В общем, я такой своеобразный ловец жемчуга, который теперь уже точно знает, что жемчуг разбросан везде, его нужно просто увидеть, собрать и… раздать. Потому что он — для всех.

7 ноября ты отмечаешь юбилей…

…У меня к этому юмористическое отношение. Кто меня очень близко знает, рассказал бы, что я совсем не лукавлю, когда впадаю в ступор от вопроса про возраст: у меня в этот момент внутри начинается комическая напряженная работа. Дело в том, что у меня крайне сложные отношения с цифрами и памятью на этот счет, и так было всегда. Это такая своего рода математическая дислексия: каждый раз, для того чтобы ответить, сколько мне лет, я вынуждена отнимать от настоящего года, который сейчас, год моего рождения, и таким образом вспоминаю-понимаю, сколько мне лет сейчас. (Смеется.)

Да я не про возраст хотела спросить! Я только про торжество — планируешь что-то грандиозное?

У меня непростая с днями рождения история… Ты знаешь, у меня было прекрасное, счастливое южное детство, я прибегала домой, когда кричали с балкона: «Оксана, котлеты!» А дальше «Спокойной ночи, малыши!» и в 9 вечера у тебя отбой, был режим. Но тем не менее в этом моем счастливом детстве не было никаких отмечаний… Или были, но я не помню? (Задумчиво.) Я не люблю свои дни рождения. Когда стала постарше, стала задумываться: в чем дело? Потом поняла, что причина, возможно, в не совсем верном отношении к себе, что ли… Я обожаю поздравлять сама, люблю дарить подарки, но до головной боли мучаюсь, если все это касается меня и мне нужно соответствовать всем хвалам в мой адрес. Несколько лет назад мои друзья собрались ночью у меня под домом на машинах: шампанское, воздушные шары, цветы, разложенные на капоте, моя любимая музыка из динамиков на весь район… Потому что, зная меня, даже не рассчитывали на то, что я приглашу их в дом. А я, стоя на балконе, смеялась, плакала и умоляла: «Не надо, пожалуйста… Боже, пожалуйста, не надо». Это такое ощущение несоответствия — они меня действительно такой считают, а я… Так что постараюсь и на этот раз сбежать. Мне бы, знаешь, заснуть 6-го, а проснуться сразу 8-го — вот это был бы юбилей. (Хохочет.)

Ты так обаятельно смеешься. Часто ли у тебя возникает желание улыбаться? И как изменились твои эмоции с годами?

Никак не изменились! Я не защищена от слез: у меня не выстроилась с возрастом защита от ситуаций, слов, людей и событий, которые к ним приводят… Но! Наиболее впустую прожитый день — это день без смеха. Я люблю смеяться и просто обожаю видеть-слышать смеющихся людей. И да, мне кажется, ничего не изменилось, я все та же. Просто либо вы поднимаете жалюзи, либо нет. А за ними тот же ребенок, он никуда не девается. Просто поднимите жалюзи!