И ты, Брут?

19.02.2018Эвелина Гурецкая

Режиссер Юрий Грымов представил зрителям свою очередную премьеру -  сценическую версию трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» как своего рода итог первого года  работы а качестве художественного руководителя театра «Модерн».

«О боги, что такой тщедушный смертный

Повелевает миром и один

Над всеми первенствует». 

Уильям Шекспир

«Юлий Цезарь» — четвертая, и надо признать, самая удачная постановка режиссера Юрия Грымова на сцене вверенного ему театра. В России к этой трагедии впервые обратились Станиславский и Немирович-Данченко. И та постановка на сцене МХТ в 1903 году стала единственной в нашей стране. Во времена Советского Союза пьеса была и вовсе запрещена. Юрий Грымов признался, что совсем недавно узнал эту историю: «Я взялся за ее постановку не из-за стремления удивить, сделать открытие, а просто потому, что пьеса очень актуальна. Конечно, ставить Шекспира — всегда непросто, но я никогда не боялся сложных проектов. Чем сложнее материал, тем больше усилий, сильнее стремление сделать постановку на самом высоком художественном уровне».

В итоге получился интересный, зрелищный и глубокий по смыслам спектакль, актуальный во все времена. А для нашей страны особенно, где сосредоточение власти в руках одного правителя стало уже традицией. Действие трагедии Шекспира происходит в 44-м году до нашей эры, в последние дни правления великого Юлия Цезаря, государственного деятеля и полководца. Став правителем Римской республики, Юлий Цезарь сконцентрировал в своих руках не только всю власть, но и чрезвычайные полномочия диктатора. Он умел нравиться народу, и уже при жизни Цезаря началось его обожествление — почётный титул полководца-победителя «император» стал частью его имени. Более того, народ был готов даже провозгласить его царем. Именно тогда недовольные единовластием Цезаря бывшие его сторонники и друзья организуют против него заговор, цель которого — убить императора. Так вошли в историю Мартовские иды — 15 марта по римскому календарю, день, когда в 44-м году до н. э. был убит Юлий Цезарь.

Склонный к сценическим экспериментам режиссер в случае со спектаклем «Юлий Цезарь» от них отказался. В итоге получилась классическая трагедия, где нет ничего лишнего, и при этом наполнена смыслом каждая деталь, где костюмы героев, цвет, свет и музыкальное оформление лишь усиливают сюжет. Причем, режиссер взял на себя ответственность не только за постановку, но сам стал и художником — сценографом, художником по свету, сам занимался хореографией и даже подбором музыки. Может, у кого-то и возникнут вопросы по части такой «многостаночности», но ведь главное в ином — каков итог… Время и место действия условны: то это приметы Древнего Рима, а то и вовсе нашей современности. В его оформлении преобладают два цвета — красный и черный. Расписная ткань, которой затянуты боковые пространства и задник сцены воспринимается то как потемневшие от времени фрески римских палаццо, то как  игра бликов света на площади. Условны и костюмы героев — блестящая работа художника Ирэны Белоусовой, двукратного обладателя премии «Золотая Маска». Понимая, что в этом спектакле костюмы важная составляющая часть, она создала их более 80-ти и вот что рассказала о своей работе: «Хотелось сделать их немного оперными. Условно относящимися ко времени, но густыми по цвету и декору. Такая избыточная среда, напоминающая классические оперные постановки. Есть цитаты, отсылки к прекрасным дизайнерам нашего времени, которые для многих будут узнаваемыми и интересными. Костюмы должны создать ощущение непривязанности к определённому времени». Так что когда во втором акте «заговорщики» появляются на сцене не в тогах или в облачениях, напоминающих то ли одежды Византии, то ли боярские кафтаны Древней Руси, как это было в первом акт, а в современных костюмах и «при галстуке», это не вызывает отторжения. Перед зрителями они предстают как члены одного клана, какой-нибудь «коза ностры».

Много по-настоящему интересных находок и в сценографии. Портретами Цезаря императора обрамлена вся сцена, но в какой-то момент они исчезают. Постоянно присутствует один барельеф на фоне темного предмета огромных размеров, напоминающего флакон духов типа «Версаче». В финале, уже после убийства Цезаря, эта конструкция — гигантская бутылка парфюма — оказывается в центре сцены. В этой детали много смысла: все преходяще — и слава, и величие. Портрет великого Цезаря в отдаленном будущем станет всего лишь торговой маркой. Ведь о чем у Шекспира и «Юлий Цезарь», и «Гамлет»? Рушится вера в целесообразность и осмысленность человеческой жизни. Нужно сейчас же, немедленно найти новую веру —  иначе жизнь обращается в непрерывную, невыносимую пытку. Но как это сделать? Где  найти веру? И есть ли такая вера на земле? Этими вопросами мучается Гамлет, те же вопросы встают и перед Юлием Цезарем. Уставшим от мирской суеты человеком, а не всесильным правителем, предстает он при первом появлении перед зрителями: в нижнем белье, не стесняющем движений, и в уютных домашних тапочках. И вовсе не случайно идет он в Сенат, хотя все его предупреждает об опасности — и предсказатель, и жена…

Оставив главным героям трагедии — Кассию, Бруту, Антонию и прочим — их роли и значимость, режиссер, по его словам, перенес акцент с главных действующих лиц трагедии на народ. «Главный герой моего спектакля — не Цезарь и не Брут, а народ, — подчеркивает режиссер Грымов. — Народ, который совершает ошибки, а потом за них расплачивается. И мой спектакль не о россиянах или англичанах, а вообще о людях, которым, когда бы и где бы они ни  жили, свойственны  и зависть, и корысть, и предательство, и жажда власти. Хочется, чтобы люди задумались о том, что происходит в мире, когда верх берут человеческие пороки». Народ в результате получился вовсе не героическим, а этакой массой, которой умело манипулируют политики. Так режиссер нашел возможность даже шекспировскую трагедию сделать авторским высказыванием. Народ в «Юлии Цезаре» Грымова не безмолвствует, он активен — но как же при этом управляем!.. Надо всего лишь быть хорошим оратором, произнести пылкую речь — как это сделал преследующий свои цели умный Марк Антоний (кстати, блестящая работа артиста Алексея Багдасарова). И народу уже кажется, что он сам  может принимать решения — в данном случае подняться на бунт против убивших императора заговорщиков. Умному политику остается лишь довольно потирать руки. А сколько при этом прольется невинной крови — для политика не имеет значения.

«Ты вспыхнул, бунт! Ты на ногах! Теперь

Прими какое хочешь направленье».  

Уильям Шекспир

Прекрасны в этом спектакле практически все актерские работы. Совсем немного времени, казалось бы, отведено в пьесе Юлию Цезарю. Но каким запоминающимся получился он в исполнении артиста Петра Ступина, который, когда-то снимался у Грымова в «Казусе Кукоцкого». Как всегда, великолепен Игорь Яцко в роли заговорщика Кассия. Как виртуозно научился он управляться с кинжалом, игрушкой, несущей смерть. Все смятение души Брута удалось передать и артисту Алексею Гиммельрейху. Именно Брута считал Цезарь своим самым верным и преданным другом. Но для Брута тираноборческие идеи  оказались превыше дружбы. На все времена актуально будут звучать вложенные Шекспиром в его уста слова оправдания: 

«Не будем мы, Кай Кассий, мясниками,

Мы Цезаря лишь в жертву принесем,

Против его мы духа восстаем,

А дух людей ведь не имеет крови».