Писатель бульварного чтива по имени Роберт Ирвин Ховард поначалу и мечтать не смел, что написанный им рассказ положит начало могучей франшизе. Ну что такого можно было разглядеть в истории о воспоминаниях о прошлых жизнях, в одной из которых герой видел себя неотесанным варваром? За три года писатель создал двадцать одну варварскую историю, а после его самоубийства в 1936 году эстафету подхватили продолжатели, которые переделывали под Конана старые произведения писателя или сочиняли новые на основе черновиков погибшего писателя. В 70-х годах Конан превратился в полноценную франшизу, даже получив собственную серию комиксов. Наслоившись на будни поп-культуры – гротескную фантастику, Джеймса Бонда и расцвет бодибилдинга, – герой попал в первый ряд требующих немедленной экранизации произведений. Поначалу он планировался чем-то вроде доисторической бондианы – амбициозный выпускник нью-йоркской школы искусств Эдвард Саммер сходу написал шесть сценариев и был искренне уверен, что студия оторвет их с руками. Но в Голливуде толком не понимали, что делать с фильмом про Конана – в то время спросом пользовались фэнтезийные постановки вроде «Властелина Колец» Ральфа Бакши, но то были мультфильмы. А экранизация миров Ховарда означала большие трады на производство, даже самая приблизительная смета которого уходила за отметку в $10 млн., тогда как средняя стоимость фильма в те времена равнялась $8 млн.

По этой же причине в корзину вслед за сочинениями Саммера отправился и сценарий Оливера Стоуна, предполагавший армию звероподобных мутантов-клонов, завоевание планеты и прочую непозволительную роскошь докомпьютерной эпохи. По сегодняшним меркам рукопись Стоуна была очень хороша: работая над сюжетом, он прочитал каждую книгу и каждый комикс о герое, выведя в истории потенциал десятисерийной франшизы. Но на тот момент продюсеры думали иначе, и в ход пошел сценарий Джона Милиуса. Джон Милиус: Когда я прочитал сценарий Оливера, то наконец-то понял, что кто-то действительно хочет превратить «Конана» в фильм. На самом деле, я остался не в большом восторге от сценария Стоуна – там была отличная концепция, персонажи и чувствовался дух вселенной. Но армия мутантов? Нет, это мне точно неинтересно. Тогда я в срочном порядке прекратил работу над сценарием фильма «Половина неба» и сел писать свой вариант «Конана». Будущая лента с самого начала позиционировалась масштабным блокбастером – вакансия режиссера отошла Ридли Скотту, выстрелившему в то время «Чужим», а главную роль отдали успевшему обратить на себя внимание бодибилдеру Арнольду Шварценеггеру. Роли второго плана распределили между не менее колоритными культуристами – спутников Конана было поручено играть танцовщице Сандал Бергман и серферу Джерри Лопезу, а для работы над саундтреком продюсер Дино Де Лаурентис начал присматривать модные поп-группы. Изнурительные тренировки длились год: актерам предстояло войти в отличную физическую форму, научиться управляться с мечом, держаться на лошади и выполнять каскадерские трюки. В первый же съемочный день Шварценеггер оступился и здорово ударился головой о камни – поговаривают, что до летального исхода не хватило совсем чуть-чуть, а Бергман едва не потеряла палец, фехтуя с Конаном. Джон Милиус: Если бы в моем фильме были бы звезды с раздутым самомнением, то я никогда бы не сделал того, что задумал. Арнольд – великий человек. Он очень дисциплинирован и близок к Конану в реальной жизни. Шварценеггер сам создал своего героя и свою карьеру – он усиленно работал, тренировался каждый день, постоянно повторял свои реплики – он был просто одержим ими! Сандал – танцовщица, поэтому ей было совсем несложно сосредоточиться на тренировках и заниматься часами. У Джерри же была выносливость и устойчивость к трудным ситуациям – вряд ли обыкновенные актеры смогли бы также. Но претезий не было ни у кого – съемочная группа понимала, что картина просто обязана быть успешной. К тому моменту уже Миллиус был постановщиком ленты – Ридли Скотт ушел снимать «Бегущего по лезвию» в самый разгар тренировок. Поднявшись на борт, Милиус тут же начал диктовать свои условия: нет легкому сказочному флеру, нет примодненному попсовому саундтреку – музыка в фильме должна быть величественной и эпичной. Режисер пригласил сочинять оркестровку преподавателя Бэзила Полидуриса, с переменным успехом пробовавшего свои силы в кино. Написанные им симфонии в последствии стали классикой, разойдясь на бесчисленные цитаты. Самым сложным эпизодом на съемочной площадке, как ни странно, оказалась любовная сцена между Шварценеггером и Бергман. Мало того, что для каждого из них это было в новинку, так еще и присутствующая на площадке толпа постоянно кричала что-то вроде «Кто-нибудь, прикройте Арнольду его хозяйство!», что явно не располагало к раскрепощенности. Джон Милиус: Многим было тяжело работать со мной на площадке из-за моего очень упертого характера. Арнольд же, напротив, использовал восточный подход к работе: «Я – река, которую надо направлять. Я должен течь туда, куда мне скажут». При этом – он никогда не терял своей индивидуальности, а оставался Арнольдом и только им. Ни одна часть меня не стала Арнольдом – я просто говорил ему, что надо делать и как. Он напоминал мне Чарлтона Хестона. Я всегда говорил Арнольду: «Посмотри на Хестона – он невероятный». И действительно, если поглядеть на карьеру Чарльза и Арнольда, то можно найти много общего.

Произведенный картиной фурор моментально вывел Шварценеггера в звезды и обрек «Конана» на продолжение. Милиус с самого начала планировал трилогию, но продюсеры решили смягчить рейтинг, чтобы дать сборам продолжения вырасти – в итоге, превратив сиквел в банальную беззубую сказку. Джон Милиус: Я думаю, что у нас все было сделано со вкусом. Да, фильм все еще выглядит жестоким, но ведь дело не в крови. Если вы хотите увидеть ее, то увидите, разумеется, но она была нужна не для того, чтобы просто шокировать публику. Насилие должно быть видимым, но никак не подсознательным. Я всю жизнь делал жестокие фильмы и не вижу в этом ничего странного. У меня есть строгий моральный кодекс, которого я всегда стараюсь придерживаться. В этой жизни есть последствия для каждого действия и каждый платит свою цену за то, что он делает.