Абель Феррара: «Надеюсь, что это последний мой фильм в такой манере»

15.07.2014Аристон Андерсон

Икона независимого кино рассказывает о том, почему вам надо «просто пойти, мать вашу, и посмотреть» его новую скандальную драму «Добро пожаловать в Нью-Йорк» – выдуманную историю на основе сексуальных преступлений Доминика Стросс-Кана.

Благодаря собственному опыту публичных скандалов, Жерару Депардье легко удалось вжиться в роль Доминика Стросс-Кана, которого в фильме, по причинам юридического характера, зовут месье Деверо. 62-летний уроженец Бронкса, Феррара сейчас проживает в Риме, и заканчивает свой следующий фильм, «Пазолини», где роль итальянского режиссера-визионера досталась Уиллему Дефо. The Hollywood Reporter поговорил с Феррарой о том, как снова получать удовольствие от съемок, о том, почему он считает «Добро пожаловать в Нью-Йорк» вампирским фильмом, а также о секретах взаимодействия с великими актерами.

Что было самым сложным в работе с таким актером, как Жерар Депардье?

Сложно было справиться с его энергией, его сумасшедшим воображением. Для меня, как для режиссера, важно было дать ему возможность максимально раскрыться. Вместе мы достигли этого.

Депардье говорил о том, что сегодня съемки фильмов стали слишком серьезным и скучным делом. Удалось ли вам повеселиться?

Это тревожная ситуация. Понятно, что за фильмом стоят большие деньги. Но когда ты занимаешься им, ты не должен об этом думать. Ты должен быть свободен, ты должен делать дела и врубаться в происходящее. От Жерара мне передалась радость от съемок фильма. Он первым приходил на площадку, еще до осветителей, до гримеров. У него не было ни трейлера, никакой свиты. Он хватал стул и ставил его прямо в центр площадки. Пока ребята вешали фонари и настраивали электричество, он просто трепался с ними. Он писал свой текст, занимался своим делом.

Один раз он удивил нас всех. Мы тогда были в Нижнем Ист-Сайде. Была настоящая запара, свет уходил, и мы не успевали отснять вовремя. Тогда я заметил, что Жерар, не стесняясь своих размеров, просто зашел в подъезд какого-то здания, чтобы переодеться. Он переодевался в гребаной прихожей. Если бы кто-нибудь тогда спускался по ступенькам, получил бы нервный срыв. Вот такой он парень. Снялся, наверно, в двух сотнях фильмов, а все равно на площадке остается до конца. Он всегда с ребятами, с народом. В этом - его прелесть.

Много ли в фильме импровизированных сцен?

Каждое представление – это импровизация. Написание сценария – это тоже импровизация. Можно сказать, что мы писали сценарий прямо на месте, и работали над сценами. Сценарист Крис Зойс был на площадке, с актерами. Для некоторых, например, для Малышки Джеки (Жаклин Биссет), очень важно, чтобы их строчки были прописаны. Для Жерара это совершенно не имеет значения.

Я сам не хочу слушать долбаный сценарий - особенно если работал над ним. В этом смысле мне очень нравятся слова Харви Кейтеля в «Опасных играх»: «Чувак, не надо мне давать то дерьмо, которое я дал тебе».

Откуда взялось животное хрюканье Депардье?

Из его кишок. Это - он сам. Перезапись – это ночной кошмар любого актера. А эти звуки – это ведь даже не слова, которые он говорит. Слова можно перезаписать. Тут мужик просто дышит, блин. Все это зафиксировано микрофонами. И если бы мы начали перезаписывать это в идиотских искусственных студиях полгода спустя, мы бы очень многое потеряли.

Сложно было найти финансирование для фильма?

У нас часто бывали с этим проблемы. Круто было, когда уже совсем поджимали сроки, Жерар привел инвестора Паскаля Переса, и деньги пришли не из индустрии – там мы по большей части и находим их. Помогли, конечно, Винсент Мараваль и Wild Bunch. И город Нью-Йорк внес большую лепту в это дело, урезав нам налоги. Спасибо тебе, Нью-Йорк.

«Плохой лейтенант», «Добро пожаловать в Нью-Йорк», «Пазолини» – вы показываете людей, которые становятся жертвами своих зависимостей. Что же дальше?

Я надеюсь, что это последний фильм, который я делаю в такой манере. На мой взгляд, в этих фильмах парни проходят весь путь от точки А до точки Б. Когда они говорят об искуплении, я не вижу искупления в них, особенно в «Добро пожаловать в Нью-Йорк». Он бунтует против богов, богохульствует и обливает грязью собственную мать. Чувак смотрит вокруг себя, но никогда не смотрит в зеркало. Забавно, что в этих фильмах нет зеркал. Эти фильмы – как вампирские. Нет отражения этих парней, потому что они не смотрят на себя, и им плевать на себя. Эти чуваки никогда не свернут со своей дороги. Надеюсь, я сниму следующий фильм об этом.

Вы думаете, фильм добьется коммерческого успеха?

Да кого это колышет? Я просто хочу, чтобы его выпустили в прокат, со всем должным уважением к кино. А в сети, или не в сети - да как угодно. Люди хотят смотреть его в кинотеатрах. Хотят смотреть дома. Хотят смотреть на телефоне в ванной. Да смотри как хочешь, чувак. Пазолини сказал величайшую вещь: «Главный герой любого романа – это сам читатель». Если вы смотрите фильм, вы сами - художник. Так что если хотите смотреть его на телефоне в кровати, свернувшись калачиком, в гребаных тапочках – вперед! Если вы хотите посмотреть его вместе с тремя сотнями людей, смотрите с тремя сотнями. Просто посмотрите его, мать вашу.