Александр Збруев: «Иногда жалею, что стал актером»

06.06.2014Эвелина Гурецкая

Российский актер рассказал THR, почему его так долго никто не мог заманить в кино, и поделился своими мыслями о непростой доле российских актеров.

Звезда советского кино, всенародный любимец Александр Збруев, вернулся на большой экран после 10-летнего перерыва в картине Михаила Сегала «Кино про Алексеева», участвующей в основном конкурсе юбилейного «Кинотавра».

— Вас не видно было на большом экране 10 лет — с тех пор как вышла «Кожа Саламандры» Алексея Рудакова. В чем причина такой отстраненности от кинопроцесса?

— У меня было очень много предложений, но я отказывался от них не потому, что я такой капризный. Просто читаю сценарии и вижу, что сейчас создается много разрушительного и фильмы зачастую снимаются, лишь чтобы заработать деньги. А в сериалах все герои похожи друг на друга как две капли воды, и актеры играют одинаково. Не хочу быть одним из них — не вижу смысла в том, чтобы просто мелькать в телевизоре.

— А в «Кино про Алексеева» вам поступаться принципами не пришлось?

— Да, я прочитал сценарий Михаила Сегала, потом две его книги, посмотрел «Рассказы» и мне все понравилось. А согласился еще и потому, что тема картины мне близка. Для меня всегда было важно наблюдать за отношением к актерам старшего поколения, которые многое сделали в кинематографе и в театре. Вдруг наступил период, когда они оказались ненужными, выброшенными из того дела, которым занимались, из своего творчества. И были забыты. Но находятся иногда добрые люди, которые хотят напомнить о них следующим поколениям и протягивают руку, стараясь вытащить из ямы.

— С новым поколением актеров вы тоже познакомились за четыре года преподавания в ГИТИСе.

— Да, было очень интересно наблюдать за молодежью. И она давала мне, может быть, больше, чем я им. Почему я ушел? Наверное, слишком близко к сердцу принимал то, что судьба выпускников театральных вузов неясна. И мало кто из них выйдет на какой-то достойный уровень. Потому что время, в котором мы живем, неопределенное, размытое. Артисту воплотиться и быть наполненным творчеством очень сложно, от него почти ничего не зависит. Вообще наша профессия очень сложная, а сегодня актеры попадают в такие ухабы, из которых выходят кривыми.

— Например?

— Многие рассказывают мне о так называемом кастинге. Это унизительное дело, когда отбор проводит не сам режиссер, а его помощники — люди, которые не настолько профессиональны, чтобы понять талант актера. Мне нравилось, что в советском кинематографе были худсоветы, в которые входили самые талантливые люди: Чухрай, Пырьев, Зархи… Они утверждали или не утверждали актеров на фильм. И это было объективное решение, которое принималось исходя из того, что кино — ответственное дело, как и телевидение, это окно в мир. И если картина сделана талантливо, ее героям начинает подражать целое поколение. Не внешне, а какому-то внутреннему ощущению — тем эмоциям, которые зрители получают. Мне кажется, сегодня в этом плане многое утеряно.

— В вашей фильмографии запросто можно найти примеры сильных режиссерских решений и весьма необычного выбора ролей. Взять хотя бы ленту «Ближний круг», где вы играли Сталина.

— Не знаю, почему Андрон Кончаловский выбрал меня — я ведь на Сталина совершенно не похож. Но он — режиссер старой школы и понимает, что с актерами надо работать. А не просто пришел на площадку — хлоп-хлоп, «мотор!» и начали, как сегодня и происходит. Вообще фильм как таковой зависит только от режиссера. Если актер попадает в хорошие руки, даже маленькая роль становится очень хорошей работой. А оказываешься в бездарной картине — и главная роль становится маленькой, почти невидимой. Поэтому сниматься надо у хороших, умных, интеллектуальных режиссеров, знающих жизнь. Например, я играл у Романа Виктюка в «Манон Леско» (телепостановка «История кавалера де Грие и Манон Леско» 1980 года. — THR). Недавно пересмотрел запись — и удивился сам, что так можно играть. Если режиссер непредсказуем, талантлив, он заставляет тебя разгадывать кроссворд его замысла, фантазировать, придумывать целую жизнь героя.

— С театром, по всей видимости, дело обстоит иначе? Ведь ваша основная деятельность последних лет сконцентрирована на «Ленкоме».

— Да, все дело в том, что я люблю играть характерных героев. А у Гоголя, например, все такие — у него просто не бывает отрицательных или положительных персонажей. Это очень-очень сложный автор. Гоголь, Чехов и Островский не просто фиксируют образ какого-то человека, а вытаскивают из него самое сокровенное. Когда ты играешь в их пьесах, тебя словно ставят на перекошенный пол, ты не можешь удержаться на обеих ногах, уходишь от себя — и находишь самую суть. Это все невероятно интересно, но порой я все же жалею, что стал актером. Потому что не сыграл многое из того, что хотел бы. К тому же очень много несправедливостей в актерской жизни, и они не могут не коснуться даже тех, кто со стороны выглядит вполне благополучно. Одни подолгу ничего не играют, другие играют совсем не то, что хотелось бы. Иногда хочется махнуть рукой, но ты понимаешь, что другой жизни у тебя не будет, так сложилось. И порой начинаешь получать удовольствие от какого-нибудь совершенно неожиданного предложения.

«Кино про Алексеева» / Новые люди / Россия / Режиссер: Михаил Сегал / В ролях: Александр Збруев, Алексей Капитонов, Татьяна Майст, Андрей Макаревич, Константин Юшкевич