Дарио Ардженто: «Счастливых моментов в моей жизни было много, но съемки кино в их число не входят»

07.08.2014Аристон Андерсон

Режиссер перед приездом на кинофестиваль в Локарно рассказал THR о том, чего боится, о совместной работе с Бернардо Бертолуччи, о том, почему он популярен в Японии, и почему считает, что лучшие хорроры сегодня снимают в Южной Корее.

Войдя в римскую квартиру Дарио Ардженто, никогда не подумаешь, что попал домой к одному из самых прославленных в мире режиссеров фильмов ужасов. Человек, снявший «Кроваво-красное», «Суспирию» и «Феномен», и донесший до международной аудитории итальянский жанр «джалло», живет в одиночестве в просторной чистой квартире на севере Рима.

Конечно, большую часть памятных вещей со съемок своих фильмов он хранит в Музее ужасов в подвале фанатского магазинчика Profondo Rosso в районе Прати. Многочисленные кинопремии разбросаны по дюжинам книжных полок его квартиры, а киноафишами украшены коридоры – только по ним можно догадаться о его кинокарьере.

73-летний Ардженто садится на стул с длинной прямой спинкой, чтобы защитить его спину, которая все еще не пришла в норму после недавнего падения по лестнице в доме из-за скользких ступенек. Однако травма не помешает ему приехать на кинофестиваль в Локарно, где он станет почетным гостем ретроспективы, посвященной студии Titanus.

Студия Titanus представляет золотой век итальянского кинематографа, на ней снимались одни из самых важных фильмов послевоенной эпохи. Titanus доверили режиссеру-дебютанту в лице Ардженто, а он со временем стал одним из самых культовых режиссеров фильмов ужасов в мире. В Локарно покажут дебютный фильм Ардженто «Птица с хрустальным оперением», а также серию короткометражных фильмов ужасов, снятых режиссеров для канала Rai TV и до этого за пределами Италии не показывавшихся.

The Hollywood Reporter побеседовал с оптимистично настроенным режиссером о том, как его карьера начиналась на Titanus, о моменте, когда его имя стало известно на весь мир, и о том, что на самом деле пугает его.

- Каково участвовать в ретроспективе Titanus на кинофестивале в Локарно?

- Очень приятно. Прекрасный город с шикарной большой площадью, где можно ночью смотреть фильмы. На других европейских кинофестивалях слишком формальная атмосфера. А Локарно так и искрится счастьем, это один из моих любимых фестивалей.

Мой дебютный фильм, «Птица с хрустальным оперением», получился благодаря тому, что глава Titanus Гоффредо Ломбардо очень сильно поверил в меня и профинансировал этот фильм. Вся моя карьера началась с него.

- Сложно ли было снимать первый фильм?

- Несложно, потому что до этого я был сценаристом, а еще раньше – кинокритиком. Я очень хорошо знал кино. Мой отец был продюсером. Я знал людей из мира кино. Потом я написал сценарий, нарисовал раскадровки и все остальное. Фильм уже сложился в моей голове, по большому счету. Я снял его за шесть недель. Это был отличный опыт.

- Вы начинали как кинокритик в индустрии, так сильно изменившейся с тех пор. На ваш взгляд, чего не хватает сегодняшней кинокритике?

- Сегодня критики пишут слишком куце, слишком просто. У них есть возможность внимательно изучать фильмы и анализировать их по многим различным аспектам. А сейчас критики только рассказывают нам сюжет фильма, напишут имена актеров, скажут хорошо или плохо, и конец текста.

- В какой момент в карьере вы поняли, что стали международным феноменом?

- Наверное, когда снимал «Суспирию». Мне звонили почти из всех стран, из Японии, Франции, Англии, отовсюду. Тогда я и понял, что, наверное, моя карьера пошла вверх.

Внимание меня удивило. Много книг было написано в разных странах. Я пережил важный момент, когда был в Японии. На нас пришла целая толпа, я действительно удивился. И еще помню премьеру в Париже. Там был огромный театр, он был заполнен до отказа, а люди кричали и смеялись, все как надо.

- Почему вас так хорошо приняли в Японии?

- Японцы считают, что мои фильмы сняты под влиянием манга. А многие манга сделаны под влиянием моих фильмов. Я стал частью японской культуры. Я большой друг Бананы Есимото, известной писательницы. Она – моя большая поклонница. И все, кто сочиняют манга – мои большие друзья и поклонники.

В Японии я часто приезжал с фильмами. У фильма «Феномен» дистрибьютором был Sony, и мы решили поэкспериментировать. Устроили показ в большом театре, и в каждом кресле были наушники. Фильм показывали без звука, слышать можно было только в наушниках. Очень забавно было наблюдать за тем, как люди смотрят немой, казалось бы, фильм, смеясь и крича.

- В какой момент своей карьеры вы были наиболее счастливы?

- Я много раз испытывал счастье, и много раз – печаль. Так и происходит в жизни. Счастливых моментов у меня было много. Но съемки фильма в их число не входят. Снимать фильм очень тяжело. Я не счастливый, радостный режиссер, вовсе нет. Кино – дело трудное. Думать, готовиться, придумывать что-то каждый день – это не такой уж и счастливый опыт.

- Вы повлияли на многих режиссеров по всему миру. Вы когда-либо считали это плагиатом?

- Нет. Я очень рад тому, что у меня есть последователи, что многие режиссеры ценят мои фильмы. После этого они, как правило, становятся моими большими друзьями, как Джордж Ромеро, Джон Карпентер, Тоуб Хупер. Еще я повлиял на новое поколение французских и испанских режиссеров, южнокорейских, таких, как Пак Чхан Ук, из Японии и из Гонконга.

- Что вы думаете по поводу использования музыки в фильмах?

- Я понял, насколько важна музыка, потому что она становится одним из героев фильма. Она помогает не только следить за историей, но и становится выражением самого фильма.

В каждом фильме музыка и звук используются по-разному. Я выбираю разных музыкантов, потому что до того, как стать режиссером, я был большим фанатом музыки. Поэтому я знал о ней очень много.

- Какая ваша любимая музыка из фильмов?

- Из моих? Наверное, «Суспирия» и «Кроваво-красное».

Что вы считаете ключевым элементом хоррора?

- Самый важный элемент – это психология. Жаль, что в новых хоррорах забывают о психологии и делают акцент только на спецэффекты и кровавые сцены. Психология в фильмах больше не существует. Это плохо, потому что она очень важна. Поэтому я бы сказал, что на сегодняшний день фильмы из Южной Кореи лучше всего, у них хорроры обладают сильной психологией.

- Когда вы пишете сценарии, то ставите себя на место главного героя?

- Да. Когда я сочиняю фильм, то стараюсь стать очень юным, как дитя, и иметь абсолютно чистое, не загрязненное культурой восприятие. И в таком состоянии я сочиняю фильм, с этой точки зрения.

- Как происходит сам процесс?

- Я начинаю с небольшой идеи, и остаюсь один. Со мной никто не живет, потому что мне нравится быть одному и обдумывать мысль. Эта идея разрастается, пока не становится цельной историей. Когда я пишу, ничто меня не отвлекает. Я пишу весь день, пока не устаю и не останавливаюсь.

- А как вы писали «Однажды на диком Западе» вместе с Бертолуччи?

- Да. Когда Серджио Леоне выбрал нас с Бернардо писать тритмент для «Однажды на диком Западе», мы месяцами работали вместе. Мы уже были знакомы друг с другом, мы были из одного поколения. Помню, что работать вместе было просто шикарно. Мы вместе ходили в кино, на американские вестерны Джона Форда. Потом мы шли в ресторан или гуляли по городу, и набирались вдохновения, чтобы садиться писать.

- О чем вы не смогли бы никогда снять фильм?

- Для меня не существует табу. Нет никаких границ.

- А что вас пугает?

- В жизни? Во-первых, я боюсь всех, людей с улицы. Да. Все они очень страшные, как по мне.

Но еще меня пугает нечто очень глубинное, не имеющее объяснения, какое-то чувство из самых глубин души. Я просыпаюсь по ночам, и мне очень страшно. Некоторые куски моих фильмов взяты из моих кошмаров.

Мне повезло, что я могу вести разговор со своей темной стороной. Это крайне важно. Я веду диалог со своей темной стороной, и в этом диалоге нахожу свои фильмы.

- Над чем вы сейчас работаете?

- Сейчас я только начал писать тритмент для нового проекта. Не знаю, когда начну его снимать. От зарождения идеи до съемок проходит много времени, как минимум два года. Извините, но рассказать о проекте пока ничего не могу.