Джоди Фостер: «Чужие жизни я беру в аренду...»

02.06.2016Марина Очаковская

Режиссер «Финансового монстра» рассказала о том, почему ей позволено больше, чем другим, как магистерская степень по литературе помогает на съемочной площадке и где взять хороший сценарий.

За последние несколько лет на экраны вышло немало картин о людях, для которых миллионные сделки — обычные трудовые будни: «Уолл-стрит: Деньги не спят», «Предел риска», «Волк с Уолл-стрит», «Игра на понижение»… Что вас побудило взяться за эту же тему?

А сколько снято вестернов? Космических опер? Уолл-стрит побольше всех прерий, вместе взятых, и то, что на ней происходит, помасштабнее приключений на других планетах. У каждого из перечисленных вами фильмов свой жанр, они не пересекаются, поэтому каждая картина — вполне самостоятельное явление. Уверена, что тема финансов даст почву еще для десятка не похожих одна на другую историй.

А как бы вы определили жанр «Финансового монстра»?

Если одним словом, то это триллер. Двумя — психологический триллер. Тремя — умный психологический триллер. (Улыбается.)

Триллер — потому что захвачен заложник и суровые парни бегают, размахивая оружием, чтобы освободить его?

Если бы это было так, то начались бы сравнения «Монстра» с «Собачьим полднем» великого Сидни Люмета, и не уверена, что в нашу пользу. Триллер — потому, что финансы вышли из-под контроля и превратились в настоящего монстра, живущего по своим законам и пожирающего благополучие миллионов людей. Я ведь помню времена, когда средний класс имел своих брокеров, люди инвестировали, на чем-то выигрывали или проигрывали, но уходили на пенсию, имея некий капитал, на который могли как следует отдохнуть. У нас ведь не в чести европейская традиция с большими отпусками — ради достойной и зажиточной старости мы работаем всю жизнь. И за короткое время все поменялось: средний класс практически исчез, вместо нормального инвестирования — торговля деньгами через Интернет, а брокеры превратились в обычных продавцов. Это и есть основа триллера, а захват заложника и беготня с оружием — уже следствие.

Но это же противоречит привычным законам жанра!

Я всегда пыталась плыть против течения. (Улыбается.)

В моем понимании триллер — это все-таки фильмы вроде «Молчания ягнят», «Таксиста»…

Хорошо, что вы вспомнили о картинах, которые повлияли на мое становление. Ведь что в них главное? Они потрясающе сочетали психологизм, попкорновость — вы же понимаете, что я имею в виду? — и интеллект. С какой стороны ни посмотри — всюду блеск и никакого ущерба для жанра. Как раз такой фильм я и хотела снять.

Вы уверены, что публика сможет оценить его по достоинству?

Честное слово — не знаю! Там, конечно, много моментов, которые должны привлечь внимание зрителей, но их вкус так быстро меняется! То, что вчера было культом, сегодня в лучшем случае вставлено в серебряную рамочку и отправлено на задворки памяти. Но это проблема не кино: общество стало другим — люди уходят от ежедневных проблем в виртуальную реальность, ищут себе какую-то фиктивную комфортную зону... А кино пытается всеми средствами их из этой зоны достать.

Тем не менее два из трех фильмов, которые вы сняли до «Монстра», — я имею в виду «Домой на праздники» и «Бобра», — не только вошли в историю американского кино, но и до сих пор находят горячий отклик в сердцах людей.

Тут дело в удаче! Нет-нет, не с этими фильмами, а вообще. Я снималась с трех лет и очень рано стала приносить студиям большие доходы, поэтому, может быть, мне позволялось больше, чем другим. И я не боялась затронуть болезненные темы. Зритель это чувствует и понимает.

Почему же вы так мало снимаете и так редко снимаетесь?

А почему мало снимается такая замечательная актриса, как Холли Хантер? Почему все реже появляется на экране Джулия Робертс? Нам, к счастью, не нужно гоняться за куском хлеба, но, к сожалению, предложения сыграть что-то стоящее поступают раз в несколько лет. Что же касается режиссуры, то во мне долго вызревает следующая история, а подгонять себя я не хочу. Первоначальный сценарий «Домой на праздники» представлял собой абсолютную мешанану очаровательных, но не связанных друг с другом сцен, и пришлось основательно потрудиться, чтобы нанизать их на логический стержень. В общем-то, похожая история случилась и с «Монстром».

Раз уж студии нечасто предлагают что-то стоящее, а у режиссера Джоди Фостер есть отличный сценарий, отчего бы вам не сняться у нее?

(Смеется.) Вы меня поймали! (Серьезно.) Я предпочитаю не сниматься в своих картинах по той же причине, по которой хореограф не танцует в собственных постановках, а дирижер не хватается за скрипку. У актера есть определенные задачи и определенные ограничения: в данной сцене нужно подчиниться партнеру, здесь нельзя заступить за линию, там надо смотреть прямо в объектив, а режиссер в твоей душе начнет нашептывать, мол, давай тут сымпровизируем, чуть-чуть потянем одеяло на себя. Я уверена, что после этого сцена попросту развалится. Конечно, это не абсолютная истина, есть мастера, у которых отлично получается снимать и режиссировать одновременно, но я к ним не отношусь. Когда стою перед объективом, то хочу быть только актрисой.

В каком возрасте вы почувствовали, что хотите сниматься?

Да я и сейчас не чувствую, что хочу. (Смеется.) Вы чувствуете, что хотите дышать или чтобы у вас росли волосы? Это происходит само собой, без вашего участия. Так и со мной. Я появилась на площадке в три года, когда, естественно, ничего не понимала, и с тех пор оттуда и не уходила. Вот и вся история желаний.

Был же и университет?

Был. И честно заработанная магистерская степень по литературе, не имеющая вроде бы никакого отношения к кино, есть… Учеба, кстати, помогла мне глубже вчитываться в сценарии, сравнивать своих героинь с лучшими образами художественных произведений и даже находить психологическую поддержку у этих образов. Так что все в итоге возвращается на площадку. (Улыбается.)

Вы всегда чувствуете себя на ней комфортно?

«Комфорт» — довольно странное слово, каждый вкладывает в него свои ощущения, и они могут очень сильно отличаться. Площадка — это мой живой мир, я же не получала актерского образования, поэтому не владею каким-то специальным «методом» поведения на ней. Просто проживаю эпизод жизни.

Чужой жизни…

Будем считать, что я ее арендую. Или присваиваю. Иногда получается лучше, иногда хуже, но прожить этот эпизод необходимо.

Как вы относитесь к тому, что вас считают голливудским символом феминизма?

Спокойно. Вообще, стараюсь относиться к жизни без ажиотажа, а уж к феминизму — в первую очередь. Сейчас это очень отличается от того, что было в прошлом веке. Тогда приходилось добиваться юридического равноправия, и для этого женщины выработали эффективные инструменты. В наше время такой проблемы уже нет, она перешла скорее в область психологической инерции, и здесь старые инструменты борьбы — вроде демонстраций, приковывания себя к заборам — не подходят. Все перешло в большей степени на личностный уровень с доказательствами финансовых преимуществ равноправия. Мне кажется, что я в этом деле полезна. Отсюда, наверное, и образ, который вы описали. Меня он устраивает.

«Финансовый монстр» (Money Monster) / США, 2016 г., 98 мин. Режиссер: Джоди Фостер. В ролях: Джулия Робертс, Джордж Клуни, Катрина Балф, Джек о’Коннелл, Джанкарло Эспозито, Доминик Уэст, Кондола Рашад, Грета Ли. В прокате с 2 июня (WDSSPR)