Ксения Зуева: «Близкие – это же не только про семью»

12.12.2017Ольга Белик

Съемочная группа фильма «Близкие» рассказала THR о том, что такое семья, близкий круг и как об этом сложно снять кино.

Фильм «Близкие» мы посмотрели еще летом – картина участвовала в конкурсе «Кинотавра 2017». Актриса Ксения Зуева («14 шагов») сняла режиссерский дебют о семье, в которой все плохо. Муж (Андрей Стоянов) завел любовницу (Алиса Глинка), потому что жена (Елена Чекмазова) опротивела. Та, в свою очередь, срывается на дочери-подростке (Надежда Иванова), которой очень нужно, чтобы ее любили – ну, хоть кто-то. Поэтому когда первый симпатичный мальчик (Данил Стеклов) проявляет к ней внимание, девочка бросается в любовь как в омут. Между тем ее брат (Данил Можаев) нормально общаться может лишь с близким другом и бабушкой. Которая однажды, устав от обстановки в семье, тихонько собирает вещи и исчезает…

Зуева в фильме очень сурово препарирует само понятие «близкие». Кто эти люди, и обязательно ли они – семья? Насколько ближний круг бывает самым страшным и жестоким в твоей жизни? Режиссер удерживается от того, чтобы сгустить краски: когда начинает казаться, что с героями произойдет все самое худшее, что только может быть – Зеуева удерживается на грани и дает свет в конце туннеля. Тем не менее, на пресс-конференции после фестивальной премьеры дебютанта терзали вопросами про «чернуху», нагнетание ситуации и выбор темы. Самой спорной для многих оказалась сцена, в которой герой Данила Можаева приходит в гости к своему другу – а там пьющая семья. Многие критики ждали, что, следуя логике несчастий картины, отец семейства окажется педофилом – но пронесло.

Мы встретились после этой жаркой пресс-конференции с главными действующими лицами: самой Ксенией, продюсерами Екатериной Михайловой, Владиславом Пастернаком и Игорем Фокиным и актером Данилом Можаевым. Получилось даже не интервью, а своеобразный круглый стол, на котором мы выяснили, про что, все-таки Ксения снимала фильм, кто такие «близкие» и почему у режиссеров-дебютантов нет господдержки. Ну и про педофила, конечно.

Ксюша, вы писали сценарий четыре года. Как вы нашли себе команду, с которой в итоге сделали фильм?

Зуева: У меня уже был опыт подачи сценария в Минкульт с другой продюсерской компанией, и у нас ничего не получилось. В какой-то момент я почувствовала, что это картина, которая должна быть сделана с очень умными, очень молодыми и очень смелыми продюсерами, которые не будут стереотипными, не будут с багажом уже накопленного безопасного опыта, мягко говоря. Мы познакомились с Катей Михайловой, она прокатывала наш альманах выпускных короткометражных работ, которые мы делали в мастерской у Владимира Хотиненко. Кате очень понравилась моя короткометражная картина «Геля», что для меня очень ценно, а мне очень понравилась Катя, потому что я почувствовала, что мы говорим абсолютно на одном языке. Мы практически одного возраста и, на самом деле, у нас еще ничего не было за спиной - ни у нее, ни у меня. Ну, кроме какого-то минимального опыта. Мне очень захотелось пуститься со своей сверстницей и единомышленником в такое честное кино, и я отправила Кате сценарий. Это было очень забавно, потому что я в нее вгрызлась, стала ее трясти и говорила, что это надо снимать. Когда Катя мне дала положительный ответ, я заявила, что мы должны запустить проект сейчас. У Кати было немного другое мнение, она считала, что нужно больше подготовиться. Но я сказала, что мы должны запуститься уже зимой – а был ноябрь. И моя вера в Катю меня не подвела, потому что она взяла и запустила картину зимой.

Михайлова: В ноябре я получила сценарий, и конечно, были сомнения – ведь это большой риск: начинать снимать без полного финансирования, на частные деньги. Но я приняла решение не ждать и рискнула запуститься самостоятельно. Решающим стало то, что мне очень понравился сценарий и я поверила в режиссера. Поэтому в марте уже приступили к съемкам. Позже присоединились партнеры, продюсеры – Владислав Пастернак, Игорь Фокин, и мы с ними тоже были на одной волне, они почувствовали, что это высказывание должно быть увидено, услышано, почувствовали его важность. И мы очень быстро организовались и завершили процесс.

Пастернак: Мы с Игорем познакомились пару лет назад на проекте «Цензор». Так сложилось, что «Цензор» еще делался, а «Близкие» стали полноценным дебютом. С Катей мы познакомились в Каннах года три назад, по-моему. То есть все знакомились между собой и хотели что-то вместе сделать, и в итоге Ксюшин проект стал тем самым объединяющим началом, которое нас всех и свело вместе.

То есть слово «близкие» – это и про вас, получается. Близкий круг…

Можаев: Я могу добавить от актерской составляющей, как мы встретились с Ксюшей. Это был первый курс, и я тогда не то, чтобы не знал, что такое кино, я не знал вообще, что такое профессия эта, актерская. И тут меня встречает эта прекрасная девушка и говорит: «Привет! Хочешь сниматься в кино? Ты тот, кто мне нужен». А я шел с ведром воды мыть сцену. Ксюха меня останавливает в коридоре и говорит: «Ты очень подходишь! Я пишу кино, давай я тебе дам почитать сценарий». Я почитал, было страшно. Потому что первый курс, мне 18 лет, и я вообще ничего не умею… Тем более еще материал такой, мне как-то боязно было ко всему подходить. Но стало интересно. Поэтому я с огромной верой в Ксюшу и во все, что происходит в моей жизни, согласился. И это, конечно, счастье, что какие-то совпадения в жизни приводят тебя к таким переменам. Вот Надя Иванова сегодня говорила, что встречи, которые нас объединяют нас, это какие-то этапы в жизни. Вот было до, и сейчас как-то будет после. И вот это чувствуется – что у каждого из нас такой этап, у каждого в своем: в режиссуре, в продюсировании, в актерской стезе.

Фокин: А я бы хотел вернуться к вопросу по поводу названия – «Близкие». Я когда знакомился с проектом, то порадовался, насколько точно название отображает суть того, что автор хочет донести в своем фильме. И в связи с этим, даже делая какие-то презентации на зарубежных рынках, очень трудно найти правильный перевод этого слова «близкие» для того, чтобы отразить именно всю полноту и значимость этого слова.

У вас сразу это слово родилось?

Зуева: Нет, еще у меня было второе название – «Я и мои родители». Но оно проще получается. Потому что близкие – это же не только про семью. В фильме есть и тема дружбы, и какая-то любовная линия, и тема другой семьи, противоположная. Поэтому я решила назвать фильм «Близкие». Но вопрос про педофила меня сегодня убил! (смеются)

Знаете, когда я смотрела кино - тоже думала, что герой Данила пришел к другу в гости и попал в семью к этим алкоголикам, которые его заманили и сейчас все изнасилуют…

Фокин: Очень, я считаю, обидно, что многие так это увидели!

Почему я так это увидела - как мне показалось, на каждого персонажа, на каждого члена семьи идет какая-то концентрация несчастий. Насколько это случайно получилось, или вы намеренно гиперболизировали ситуации?

Зуева: Ой, вы знаете, мне трудно ответить на этот вопрос… Например, если вернуться к семье, куда приходит герой Дани Можаева, это очень точно, что вы так считали, и не только вы, кстати. Моя замечательная коллега, режиссер монтажа Даша Данилова, и мой мастер Владимир Алексеевич Фенченко когда смотрели эту сцену, сказали матом, что ощущение, будто они все в этой семье сейчас мальчика напоят и в****т в жопу. Все сказали так!

Фокин: А я совсем по-другому вижу эту вещь.

Зуева: Честно сказать, я не писала так, и задачи не было такой.

Можаев: А я не играл так.

Зуева: Но мне понравилось, что так может быть, потому что я действительно не знаю, что это за семья. Мы же видим ее через восприятие этого мальчика, это иллюзия. Он пришел, и здесь, может быть, просто другая модель поведения. Они пьют и друг друга хвалят, но может быть, это ситуативная штука, это просто момент. Это герой так считал, потому что ему плохо в его семье. Но мы не знаем, что это за другая семья. Может быть, он уйдет, а они друг друга этой бутылкой водки по морде бьют. «Хорошо там, где нас нет» – всегда нам плохо в своей ситуации, которую мы должны решить и проработать, но мы почему-то думаем, что если уйдем к другой девушке, к другому мужчине, если у нас была бы такая классная дочь, то все было бы иначе. Родители любят очень говорить: «Вот у Ани сын охренительный отличник, а ты у меня урод». Это иллюзия, потому что все, на самом деле, у всех всё практически одинаково, и если ты себя не проработаешь, то тебе везде будет плохо и каждый будет казаться м****ом. И то, что у вас создалось такое ощущение, оно очень верное, потому что это тоже могут быть негативные люди.

Фокин: Я это так не вижу. На мой взгляд, эта семья, в которой, с одной стороны, наливают водку школьникам, является некой квинтэссенцией русской семьи. Это как раз та семья, которая «хорошо сидит». У них все хорошо! Мы видим это взаимопонимание, и как раз герой приходит и говорит: «Какой классный у тебя отец!»

Эту линию я тоже увидела - что близкие для меня вот эта семья, которая пьет, но они ближе своей.

Фокин: Да-да, есть какие-то отрицательные моменты, но это семья! Она близка, она вместе. Она примет со стороны человека, нальет ему тарелку супа, нальет ему стопку. Это то самое, что есть в душе русского человека. Я вижу это именно так.

Пастернак: Не было задачи повысить количество «жести». Но сокращая кое-что или даже цензурируя, как в случае с матом в сцене драки, мы добились эффекта сильнее, чем было. У нас с Ксюшей по этому поводу абсолютно единое мнение, что мы вроде сделали цензурно, а при этом получилось еще страшнее, чем если бы там звучал реальный мат на площадке. Потому что сначала идет одно «пи», потом другое, а потом сплошной идет этот гудок в течение нескольких секунд. И это добавляет еще больше эмоций. Что же там такое может звучать, думает зритель. Но самое главное отличие этой картины от многих других вот таких мрачных и негативных историй – то, что у нас нет экзистенциального тупика, у нас есть выход в итоге. Некоторые говорят, что, да, наверное, сейчас эта семья примирилась, но через неделю опять начнется то же самое, – можно и так трактовать, но у нас все-таки какой-никакой, но хэппи-энд, они все-таки примирились, хотя бы ненадолго, но наступает длительное эмоциональное затишье. По крайней мере, это кино не просто ставит диагноз, оно является и лекарством. У нас любят говорить: мы не врачи, мы боль. Считаю, мы не только боль, но все-таки и врачи.

Катя, а у вас какое ощущение от финала, от накала картины?

Михайлова: На самом деле, у нас не было целью показать жестко или не жестко. Мы хотели показать то, что есть в жизни. Я думаю, что у каждого в той или иной степени присутствует градус страстей, непонимания, тоски и конфликта. Поэтому мы и хотели в первую очередь подчеркнуть, что у всех это есть в том или ином контексте. Мы же говорим о семье в принципе. Не важно, пьют они чай или воду из фарфоровых чашек или из граненных стаканов... В самом начале фильме есть девочка, которая берет урок музыки у мамы главной героини, и та сравнивает – вот какая прекрасная девочка эта ученица и недовольна дочерью, которую воспитала сама. Часто в жизни люди критикуют и сравнивают своих жен, мужей, детей, родителей с другими, не задумываясь, что в отношениях принимают участие две стороны. В этом фильме много слоев, что мне очень нравится. И название «Близкие» очень точно передает суть лично для меня потому, что это не только конфликт отцов и детей, это конфликт жены и мужа, бабушки и зятя, конфликт подростков. Поэтому  «Близкие» – это не только о семье, но и об окружающих нас людях, на самом деле далеких, но они для нас почему-то тоже кажутся самыми близкими. Тот же мальчик, которого героиня полюбила, на самом деле, чужой, но в тот момент он становится для нее самым близким человеком.

Зуева: Я, например, могу совершенно точно сказать, что люди, которых я называю близкими в моей жизни, не имеют ко мне никакого родственного отношения. В общем-то, где родиться, мы не выбираем, и приходится иметь дело с тем, что есть.

Михайлова: Есть и некая ирония в этом названии. Особенно в английском варианте – Nearest and Dearest: потому что люди, которые не могут быть близкими в родственном плане, вдруг оказываются нам самыми подходящими в тот или иной момент жизни. И в этом есть правда жизни и некая обидная составляющая.

Ксюша, удивительно, но вы сейчас говорили о фильме практически словами Андрея Звягинцева. Он на пресс-конференции к «Нелюбви» сказал, что мы считаем, что вот сейчас уйдем от мужа к другому - и у нас все будет хорошо, все поменяем, ребенка нового родим – и у нас будет счастье. Я не про плагиат, естественно, а о том, что режиссеры, творческие люди начинают в какой-то момент говорить об одном и том же. Следовательно, это какая-то общая, глобальная проблема в обществе. Почему сейчас об этом все заговорили? Это как-то совпало, или это уже какой-то нарыв в обществе, с вашей точки зрения? Как вы это объясните?

Зуева: Мне кажется, это субъективная история. Я, к большому сожалению, не была на пресс-конференции у Звягинцева. Это какие-то личностные вещи, потому что я думаю, что Андрей очень содержательный и очень духовный человек, поэтому он так мыслит и за это страдает. Это очень мне резонирует. И он говорил об этом и раньше в своих картинах, потому что он об этом думает, у него это болит. И у меня это болит достаточно давно, с моего детства. Я очень рада, что сейчас в кино мы можем говорить про это! Может быть, что-то поменяется. Ну, действительно, трудно прогнозировать, как и что будет, но то, что мы получаем возможность про это говорить, про то, что все стремятся скрыть, и про то, что все прячут в своем шкафу, заперев на сто замков, и пытаются уйти от самого себя в первую очередь через юмор, через маски, через броню, через какие-то образы, которые они не себя в обществе навешивают – это здорово. На самом деле, у всех у нас под нашими дорогими отглаженными костюмами - белье, которое пачкается в течение дня. И это наш выбор - стирать его или нет. 

Михайлова: Больше всего нас волнует то, что происходит у каждого дома. Мы снимаем кино про человеческие отношения, про внутренние проблемы героев, перерастающие в проблемы семьи и общества. Кино должно быть разное, и этому принципу должна следовать вся киноиндустрия: один зритель ждет блокбастер, чтобы развлечься, другой социальную драму, чтобы задуматься, а третий – то и другое.

Пастернак: Я думаю, что это косвенно связано как раз с изменением системы господдержки. Неоднократно на этом «Кинотавре» подчеркивалось, что почти все картины сняты без государственной поддержки. Государство декларирует поддержку определенного типа фильмов. А «Близкие» – это чистое искусство, которое никак не завязано с какими-то финансовыми или идеологическими требованиями, это свободное высказывание. И наша задача как продюсеров – поддержать именно такое высказывание, подставить режиссеру плечо, чтобы режиссер мог сказать, о чем он хочет.

Михайлова: Я все-таки считаю немного иначе. На господдержку я очень рассчитываю и, конечно, хочу получать ее в будущем. Сейчас у меня в запуске новый проект с дебютантами – драма о воспитанниках детского дома, и мне кажется, что без государства нам никуда. Это огромное подспорье, которое стоит ценить. В прошлом году, например, было поддержано 27 дебютов. В год, когда подавалась Ксения – всего два. Ситуация однозначно меняется в лучшую сторону. В этом году особенно радует большое количество прекрасных российских картин, как коммерческих,  так и авторских.

Зуева: Поддержу в этом Катю, потому что действительно хочется избегать черно-белого мышления, какой-то однозначности. Мне говорят: «Вот вы делаете такое кино» – но я делаю  не только такое, я делаю разное! И жизнь наша разная. Счастье в том, что нас, разных, могут поддерживать. То есть не только нас светлых, но и нашу темную субличность тоже могут поддержать.

Михайлова: Есть примеры прекрасного кино, которое было поддержано государством. Это общемировая практика. Посмотрите в титры любой независимой картины – какое количество разных фондов привлекается продюсерами. И мы, как продюсеры, обязаны по этим правилам играть, подаваться из года в год на конкурсы и питчинги, тренировать этот навык. Также я призываю всех молодых продюсеров работать в первую очередь с дебютантами. Мне это интересно, как продюсеру, это свежий ветер, свежее веяние. Не надо опускать руки.

Получается, сегодня государство не поддерживает фильмы о семье, о самой главной ценности, которую оно вроде бы заявляет, пропагандирует. Почему происходит такой отказ?

Пастернак: Оно их поддерживает, на самом деле – но оно поддерживает, скорее, некий определенный формат высказывания, более массовый – а мы отдаем себе отчет, что «Близкие» не самое массовое кино на свете. У государства сейчас есть цель – поднять долю российского кино в прокате, конкурировать с «Пиратами Карибского моря» и так далее. А русскоязычные картины с мрачной атмосферой пока имеют сложности с получением государственной поддержки. Но, во-первых, мы надеемся, что с развитием экономики и возможности расширятся, потому что кино должно быть разным, как уже было сказано. Есть даже такой принцип, Мао Цзэдун его озвучил: пусть цветут сто цветов. Хотелось бы, чтобы действительно цвело 100 или хотя бы 99, но никак не 20 или 50. Слава богу, в этом году была возможность сделать кино самостоятельно, быстро и без каких-то дискуссий между собой. Но, разумеется, наши последующие опыты будут рассчитывать, в том числе, и на поддержку и Минкульта, и Фонда кино, и так далее, потому что, чтобы увеличить масштаб, необходимые дополнительные ресурсы.

Михайлова: Я хочу подчеркнуть необходимость государственной поддержки молодым продюсерам, режиссерам, потому что большое кино – это все-таки большие деньги. Одно дело – показывать фильмы на фестивалях или в интернете, и совсем другое – в  кинотеатре. Это другой формат, соответственно, и другие деньги, которые нам, как независимым продюсерам, просто необходимо получать, чтобы снимать кино качественнее. Мы с Владом уже который год видим в Каннах авторское кино, которое сделано настолько идеально, без сучка, без задоринки, и при этом бюджеты авторского кино за рубежом и у нас – несравнимы. Хотелось бы изменить эту ситуацию к лучшему.

Ксюша, вы рассказали, как нашли Даню, Надю вы изначально собирались снимать в этой роли - а как другие актеры подбирались? Вы тоже под каждого писали роль?

Зуева: Да.

А вы всегда так работаете? Или только здесь так получилось?

Зуева: Как правило, всегда. Бывают исключения, что я думаю, уже написав, кого бы мне взять. Но, как правило, главные герои уже в процессе написания сценария  в моем воображении существуют.  Я когда пишу, очень эмоционально подключаюсь, и проигрываю каждую сцену внутри себя, а для этого мне нужно «видеть», чувствовать эту фигуру и наделять ее какими-то психологическими проявлениями. Надя – понятно, мы с ней давно знакомы, но я пошла в Щуку искать разных мальчиков, в первую очередь актёра на роль Андрея,  я смотрела ребят в интернете, ВКонтакте, и когда мимо меня прошёл Данек со своим этим взглядом князя Мышкина, с ведром, в каких-то трениках, такой весь… юродивый какой-то и на меня посмотрел – и я поняла, что все, вот он, явился человек из моего кино, мой Андрей. Я думаю, что мы притягиваем тех, кто у нас уже где-то в бессознательном есть, поэтому вот так оно и происходит. Это же как влюбленность: почему мы влюбляемся с первого взгляда? Я когда пришла к Хотиненко, кстати, на наше первое знакомство, пробоваться в «Бесы» к нему, я еще у него не училась, и он меня спросил: «Что такое любовь с первого взгляда?» И мы с ним очень долго говорили, что это нечто, что сидит глубоко в твоем бессознательном, и вдруг это воспроизводится в ком-то. Не мы выбираем чувства, а чувства выбирают нас. Так и с артистами.

Это круто работает с ребятами, которые еще не загружены огромным графиком. А если звезда появится в вашем образе и откажется, то что делать?

Зуева:  Ну, для начала я постараюсь сделать всё, чтобы она не отказалась.

Что дальше в планах?  Вы и дальше будете исследовать тему семьи, или у вас совсем другая история готовится?

Зуева: Да, я сейчас пишу две картины. Там, конечно, будут семейные линии, но я, скорее, исследую внутренний конфликт  человека. То есть там будет частная история героя. Другое кино про любовь вне стереотипов. Я, как всегда, буду стремиться к психологической правде.

Михайлова: И Ксения еще замечательная актриса, не надо забывать.

Зуева:  Да, актерская работа мне, безусловно, интересна, и в театре предлагали ставить, но мое кино - это приоритет. 

«Близкие» в российском прокате - с 14 декабря.