Лора Дерн: «Когда мне было семь, Скорсезе назвал меня прирожденной актрисой»

09.04.2015Скотт Файнберг

Звезда картин Дэвида Линча, Cтивена Cпилберга и Александра Пэйна привыкла быть яркой и в главных, и во второстепенных ролях. Перед выходом в российский прокат фильма «Дикая», который принес актрисе вторую номинацию на «Оскар», THR встретился с Лорой в нью-йоркском отеле Greenwich, чтобы обсудить ее любовь к мороженому, балету и выдающимся режиссерам.

Этот материал был опубликован в апрельском номере «The Hollywood Reporter – Российское издание».

— Вы выросли в актерской семье, и ваши родители наверняка нередко брали вас на площадку. Помните тот момент, когда вы впервые подумали, что хотели бы стать актрисой?

— Я так часто рассказываю эту историю, что иногда ловлю себя на мысли: «А все действительно было именно так?» Наверное, потому, что мне самой она очень нравится. (Смеется.) В общем, когда мне было семь лет, я провела целое лето на двух съемочных площадках. Ездила то к отцу (Брюсу Дерну. — THR), который снимался тогда в хичкоковском фильме «Семейный заговор», то к матери (Дайан Лэдд. — THR) — она в тот момент работала со Скорсезе над картиной «Алиса здесь больше не живет». Возможно, если бы я попала на площадку к менее выдающимся режиссерам, моя жизнь сложилась бы как-то иначе. Как бы то ни было, именно в этот момент меня пронзила мысль: «Я тоже хочу это делать». Они позволяли актерам импровизировать, придумывать, рисковать, быть полноправными создателями картины. Именно в это я, наверное, и влюбилась. И именно это я делаю всю свою жизнь, работая с такими режиссерами, как Дэвид Линч, Питер Богданович, Джонатан Демме, Роберт Олтмен…

— Так значит, вы неслучайно снимаетесь преимущественно в авторских фильмах? Сколько было в вашей карьере крупных студийных проектов? Навскидку могу вспомнить только

«Парк Юрского периода». Но даже эту картину снимал не кто иной, как Стивен Спилберг.

— К тому же это был первый фильм с компьютерной графикой! Но привлекла меня, понятное дело, не графика, а фигура режиссера. На мой взгляд, «Близкие контакты» и «Челюсти» — одни из лучших картин с точки зрения актерской игры. Там все как будто небрежно, но органично. Умение Стивена работать с актерами, как мне кажется, напрасно недооценивают. Для меня это был незабываемый опыт. Хотя начиналось все несколько странно. Нам сказали: «Мы сделаем то, чего в кино еще никто никогда не делал. Познакомьтесь, это Стэн Уинстон (четырехкратный лауреат «Оскара» за лучшие визуальные эффекты и грим. — THR) и Деннис Мурен (шестикратный обладатель «Оскара» за визуальные эффекты. — THR), которые дорисуют все, что мы не сможем снять, на компьютере…» Мы были в шоке: «Это же чистое безумие! Кино так не делают!» Это решение казалось в то время настолько странным, что фильм выглядел как эксперимент независимого режиссера, а не большой студийный проект. Но когда картина вышла в прокат, впечатление изменилось.

— Кстати, как отнеслись родители к тому, что вы решили пойти по их стопам?

— Маме я в этом призналась, когда мне было девять. И слава Богу, она не поддержала этот порыв. Но и не стала мешать. Мама сказала: «Ты должна доказать, что это не прихоть, а серьезное, взвешенное решение. Поэтому забудь о выходных — следующие два года, все субботы и воскресенья, ты будешь учиться актерскому мастерству. Посмотрим, что из этого выйдет». Я так и сделала. Через два года мы вернулись к этому разговору. Я сказала, что по-прежнему хочу стать актрисой, на что услышала: «В таком случае тебе придется отказаться от всех других увлечений». Под «другими увлечениями» подразумевались верховая езда и танцы — я занималась балетом с пяти лет. Пришлось все бросить, чтобы ходить на прослушивания и актерские курсы. Но об этом я никогда не жалела.

— Ваше первое появление в кадре состоялось, если не ошибаюсь, у Скорсезе? Я имею в виду фильм «Алиса здесь больше не живет».

— Ну, если честно, я не считаю это своим дебютом. По сути, я просто тусовалась на съемочной площадке, пока мама работала, и Марти позволил мне показаться в одном крошечном эпизоде, где Эллен Берстин и Крис Кристофферсон (исполнители главных ролей в картине. — THR) целуются, а я ем мороженое в вафельном стаканчике. Это было совсем не сложно. Тем более что мне нравилось и мороженое, и Крис — я его вообще считаю своей первой любовью. Я сидела на площадке с мороженым и думала лишь об одном: «О, мой Бог! Какой же он потрясающий…» Сцену сняли примерно с двадцатого раза, а я все ела и ела. Уже потом я услышала, как Марти сказал моей маме: «Ваша дочь съела девятнадцать рожков с мороженым и ее не стошнило? Ей, определенно, стоит подумать об актерской карьере!» Я припомнила маме эти слова, когда мне было одиннадцать: «Но ведь сам Скорсезе назвал меня прирожденной актрисой!..» (Смеется.)

— Какую же картину в таком случае вы считаете своим полноценным дебютом?

— «Лисы» Эдриана Лайна. Я пробовалась на одну из главных ролей, соврав режиссеру, что мне семнадцать. На самом деле мне было только одиннадцать, но я уже выросла до 175 см, и мое вранье насчет возраста не казалось таким очевидным. После финальных проб Эдриан позвонил моей маме и сказал: «Все хорошо, но ваша дочь выглядит такой юной, такой невинной для этой картины…» (Смеется.) Но в «Лисах» я все равно появилась — просто в другой, менее взрослой и значительной роли, которая отняла у меня две недели работы. Вот это был настоящий дебют.

— В реальной жизни вы уже давно завели детей, но ваши экранные героини с этим не торопились. И вдруг появляются сразу два фильма — «Виноваты звезды» и «Дикая», — в которых вы играете матерей. Потрясающих, ярких, незабываемых.

— Мне уже давно не пятнадцать: кого же еще мне играть? (Смеется.) Но я не считаю свою героиню из «Дикой» просто матерью — это интересный, сложный, глубокий характер. Однажды она сказала дочери, что вся жизнь — это поиск своей лучшей стороны. И фильм как раз об этом — о превращении Шерил Стрэйд (главной героини картины. — THR) в улучшенную версию самой себя, в ту, кем ее всегда видела мама.

— Вам было сложно играть не выдуманного, а реального человека, который все еще жив в памяти других людей?

— Задача была необычной и, пожалуй, да, непростой. Я все пыталась представить себя на ее месте. Надеюсь, и я говорю своим детям какие-то важные вещи, которые они будут помнить после моей смерти. Но я точно знаю, что не произношу подобные речи пафосным, торжественным голосом. Передо мной как раз и стояла такая задача — вести себя максимально просто и достоверно. Даже в острых, напряженных сценах я пыталась сдержать эмоции, потому что именно так происходит в жизни: когда женщину избивает муж, она не плачет — она слишком напугана, чтобы рыдать, все переживания запираются глубоко внутри. Но это не значит, что их невозможно почувствовать стороннему наблюдателю. В общем, я изо всех сил старалась не драматизировать. Моя героиня ушла от мужа, не имея ни денег, ни нормальной работы, ни образования, ни жилья. Да еще и ребенок ей достался в нагрузку. Но вместо того чтобы оплакивать свою тяжелую судьбу, она говорит дочке: «Счастливые люди поют». Несмотря на все проблемы, она чувствовала себя счастливой, бесстрашной и свободной.

— Судя по отзывам, «Дикая» произвела на публику очень сильное впечатление. Что вам больше всего запомнилось из обсуждений картины с обычными зрителями?

— В нашем мире, увы, осталось не так много искренних, честных людей. И все-таки они есть. После показа «Дикой» на фестивале в Теллурайде ко мне подошла женщина вся в слезах и попросила разрешения меня обнять. Зажимая меня в крепких объятиях, эта дама шепнула мне на ухо: «Спасибо за фильм. Я тоже потеряла свою мамулю…» О Господи, я сама сейчас расплачусь… Это я к тому, что сколько бы тебе ни было лет — пять, тридцать, шестьдесят, — твоя мама всегда для тебя будет любимой «мамулей». Твоим раем, первой любовью, главным человеком в жизни. Наш фильм, наверное, еще и об этом.

«Дикая» (Wild) / США, 2014 г., 115 мин. Режиссер: Жан-Марк Валле. В ролях: Риз Уизерспун, Лора Дерн, Томас Садоски, Кин Макрей, Михил Хаушман, У. Эрл Браун, Габи Хоффманн, Кевин О. Ранкин. В прокате с 9 апреля («Двадцатый Век Фокс СНГ»)