Николас Холт: «Играть зомби — все равно что изображать типичного британца»

14.05.2015Марина Очаковская

В четвертой части «Безумного Макса» британец Николас Холт сыграл обаятельного психопата, противостоящего дуэту Тома Харди и Шарлиз Терон. Где актер находит образы для подражания, кто была его бабушка и что он помнит о вчерашнем вечере — в интервью THR.

— Николас, как получилось, что из прелестного дитя в «Моем мальчике» и героического юноши в «Джеке — покорителе великанов» вы вдруг превратились в психопата в «Безумном Максе», перейдя на сторону зла?

— Вы спрямили мой творческий путь! (Смеется.) У меня ведь был еще мутант Зверь в «Людях Икс», зомби в «Тепле наших тел» и сатанист в «Темных тайнах» — очень неплохая подготовка к роли Накса.

— В прошлом году вы работали над шестью проектами — мало кто может похвастаться подобной занятостью. Как вы справляетесь с такой интенсивностью?

— Я не справляюсь с интенсивностью, это она справляется со мной. У меня перед глазами все работы перемешиваются в каком-то диком калейдоскопе: вот я срываюсь со съемок в Лондоне, спускаюсь по меридиану в Кейптаун, сажусь в машину, тащусь в соседнюю Намибию на съемки «Дороги ярости», пять недель мотаюсь туда-сюда по пустыне и, не придя в сознание, оказываюсь в американском штате Луизиана в окружении сатанистов. Поэтому, когда меня спрашивают, а что, мол, было интересного на съемках того-то и того-то, я честно отвечаю, что с трудом помню, что было вчерашним вечером.

— Вы не боитесь надорваться?

— А я не надрываюсь, я чувствую себя совершенно счастливым! С тех пор как в семилетнем возрасте впервые пришел на пробы, этот калейдоскоп стал для меня праздничным. Я занимаюсь любимым делом, работаю с замечательными мастерами, смотрю мир — это что, надрыв? Нет, это — цветная карусель. В той же пустыне было жарко и тяжело, но ведь не так тяжело, как тем же шахтерам, которые не паясничают, а по-настоящему вкалывают на алмазных копях Намибии. Что ни говорите, а притворяться всегда легче и приятнее.

— Вашей двоюродной бабушкой была знаменитая британская актриса Анна Нигл. Это оказало влияние на ваш выбор профессии?

— Вы и до этого докопались? Нет, я не думаю, что есть какое-то прямое психологическое влияние, скорее общие гены, которые толкают к лицедейству. Я еще в раннем детстве, когда по природе не положено думать о будущем, чувствовал непреодолимую страсть к изображению других. Вот она и реализовалась. Время развело меня с Анной, но мне повезло несколько раз играть с изумительными высококлассными актрисами, поэтому хочется верить, что и свою бабушку я бы не разочаровал. (Улыбается.)

— В течение одного года вы работали с Шарлиз Терон сразу в двух проектах...

— (Перебивает.) …И был буквально потрясен ее разносторонностью! В роли императрицы Фюриозы в «Безумном Максе» она щедра на гротеск, абсолютно свободна во внешних проявлениях чувств. В «Темных тайнах» она играет единственного выжившего свидетеля жуткого убийства матери и сестер, и этот кошмар замыкает ее, загоняет чувства в самые глубокие подвалы души. Совершенно другой характер, но то же потрясающее мастерство.

— В последнее время вы все больше играете в фэнтези или постапокалиптических картинах. Вам так надоела реальность?

— Ни в коем случае! Я во всех этих кошмарах пытаюсь найти твердую основу из знакомой мне жизни.

— И в «Тепле наших тел», где вы играли зомби?!

— А это вообще было легче всего! Кто такой зомби? Это существо с богатым внутренним миром, который не может вырваться наружу, потому что сдерживается самой природой этого существа. Ну и далеко ли это от типичного британца? (Заразительно смеется.) А если нужно примериться к постапокалиптическому миру, достаточно подойти к двери любого магазина, когда там объявлена распродажа, — можно снимать с натуры. Говоря серьезно, мир гротеска — не более чем наша повседневность, положенная под увеличительное стекло, плюс высококлассный грим героев. Чисто визуально эти картины выглядят необычно, но в них всегда есть правильная психологическая изнанка. «Джек — покоритель великанов» — не только сказка с элементами экшена, но и учебник того, как должен вести себя юноша, когда любимой угрожает опасность. «Тепло наших тел» — не только триллер, но и лав-стори о паре из разных социальных слоев. «Дорога ярости» — экшен, предупреждающий о необходимости в любых условиях держать себя в руках.

— «Дорогу ярости» поставил Джордж Миллер — создатель культового оригинального «Безумного Макса» с Мелом Гибсоном. Он пытался сравнивать нынешнюю группу с теми, кто стоял перед камерой 35 лет назад?

— Джорджа кроме таланта отличает еще и острый ум, поэтому он и не пытался это делать. Тридцать пять лет назад не только техника съемок была другая, но и манера игры отличалась от сегодняшней, видение постапокалипсиса было другое, роль женщины в обществе была другой. Нет, Миллер помещал нас в современный безумный мир без оглядки на прошлое, он смешил и пугал нас сегодняшними анекдотами и сегодняшними страшилками.

— Что вы почувствовали, когда узнали, что «Дорога ярости» будет показана во внеконкурсной программе Каннского фестиваля?

— Сначала удивление — экшену не так уж часто отводят место в столь престижных смотрах. А потом до меня дошло: очевидно, у нас получилась не такая уж простая и развлекательная картина, раз оргкомитет нашел ее достойной показа. И вот тут-то я почувствовал гордое удовлетворение, которое, к сожалению, быстро испарилось, так как надо было бежать на другую съемочную площадку. Жалко, конечно, я бы еще с удовольствием погордился...

«Безумный макс: Дорога ярости» (Mad Max: Fury Road) /Австралия-США, 2015 г, 120 мин. Режиссер: Джордж Миллер. В ролях: Том Харди, Шарлиз Терон, Николас Холт, Зои Кравиц, Рози Хантингтон- Уайтли, Райли Кио, Нэйтан Джонс, Меган Гэйл, Хью Кияс-Берн, Джош Хелман. В прокате с 14 мая («Каро-премьер»)