THR: Как вы первый раз попали на Каннский кинофестваль?Эберт: Совершенно случайно. В 1972 году я был в отпуске во Франции и как раз взял напрокат машину, когда услышал о нем. Я приехал в город и мне удалось запарковаться прямо у «Карлтона» – невероятно, но я действительно это сделал. А потом каким-то чудесным образом получил пресс-аккредитацию. THR: Что вам больше всего запомнилось в свой первый визит?Эберт: Я любил утренние пресс-показы – великолепная картинка и звук, знающая аудитория. Также запомнились сплетни у почтовых ящиков для прессы, суматоха на пресс-конференциях и невероятно щедрые вечеринки.

THR: А кто был наиболее важным человеком на фестивале в то время?Эберт: Жиль Жакоб – причем всегда (президент кинофестиваля, – THR). Также хотелось бы отметить публициста Рене Ферст, которая взяла под свое крыло множество зарубежных и независимых лент и нашла им место в прокате. Она, наверное, самый эффективный из всех публицистов, которых я когда-либо встречал. Рене также вырастила целое поколение отличных сотрудников, вроде своей помощницы Синтии Шварц. Однажды в 1981 году она устраивала джанкет по фильму «Корабль заполнен» для чего всю прессу отвезли на остров, находящийся в открытом море. Так вот, спустя какое-то время, мы обнаружили, что корабль не вернется до тех пор, пока мы не проинтервьюируем каждого участника съемочной группы! THR: На фестиваль регулярно приезжали настоящие воротилы кинобизнеса того времени вроде Сэма Шпигеля, Сэма Аркоффа и Лью Грэда, которые олицетворяли собой деловую сторону Канн. Что о них скажете?Эберт: Сэм Аркофф (продюсер фильмов «Ужас Амитивилля», «Бритва», – THR) устраивал поздний завтра в Hotel du Cap для англоязычной прессы. Он всегда произносил одну и ту же речь: «Вы все думаете, что мои фильмы – дерьмо, но давайте забудем о работе и просто хорошо проведем свое время». Помнится, однажды мой коллега-кинокритик Рекс Рид сказал Аркоффу насчет его фильма «Кью» про летающего дракона: «Сэм, какой сюрприз! Майкл Мориарти продемонстрировал блестящую актерскую работу в этом мусоре!» На что Сэм ему ответил: «Этот мусор был полностью моей идеей». THR: Как вы отсылали свои материалы в Штаты в докомпьютерные времена?Эберт: У меня была телефонная карточка компании AT&T, и я звонил прямо из Дворца, и надиктовывал заметки в будке Telex. Много опечаток, очень дорого, но работа делалась. Также приходилось выходить в эфир при помощи моей радиостанции Shack Model 100. Но чего уж там, я мог писать куда быстрее, чем отправлять. THR: Какой из показов вам больше всего запомнился в Каннах? И какой был самым неудачным?Эберт: Мировая премьера картины Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня» – просто фантастика. Также я был поражен лентой Спайка Ли «Делай как надо!». А враждебнее всего, на моей памяти, приняли «Бурого кролика» Винсента Галло. THR: Что изменилось после открытия нового Дворца в 1983 году?Эберт: Это было разумное решение – больше места, меньше веселья. Судьбы картин больше не вершатся на кинорынке. Новый Дворец хорошо работает. Стоит признать, что в старом здании все было не очень гладко и удобно – особенно, когда люди начинали толпиться на входе и толкаться, а охранники отрывали бумажные билеты. Помните, как однажды кто-то проломил стеклянные двери? Это произошло в мае 1976-го утром перед первым показом фильма Бернардо Бертолуччи «Двадцатый век» – был очень большой ажиотаж, билеты на показы продавались на черном рынке за бешеные деньги.