Шокирующая история о том, как Гитлер подчинил себе Голливуд

07.10.2013Ben Urwand

Страстный киноман Адольф Гитлер, не пропускавший ни одной голливудской новинки, был буквально помешан на пропагандистской силе кино и предпочитал смотреть картины, которые демонстрировали истинные арийские ценности. Историк Бен Урванд расследовал, как нацистам удалось держать под контролем всю американскую киноиндустрию и почему такие фильмы, как «Великий диктатор» Чарли Чаплина, смогли появиться лишь после начала Второй мировой.

В книге «Коллаборационизм: Голливудский пакт с Гитлером», поступившей в продажу в начале сентября, гарвардский ученый Бен Урванд открывает малоизвестные факты из истории Голливуда 1930-х — периода, который лишь по незнанию можно отнести к его золотому веку. Перерыв тонну архивных документов в США и Германии, автор выяснил, что в течение целого десятилетия, предшествовавшего началу Второй мировой войны, американские киностудии охотно сотрудничали с нацистами, чтобы защитить свои интересы в Германии.

Победа за нами!

В пятницу, 5 декабря 1930 года, до Берлина добрался голливудский фильм «На западном фронте без перемен». Экранизация одноименного романа Эриха Марии Ремарка, открывшая миру ужасы недавно завершившейся Первой мировой войны, в Германии была воспринята как неуместное, да к тому же весьма оскор- бительное напоминание о поражении. Общественность негодовала, и нацисты, которые только что расширили свое присутствие в Рейхстаге с двенадцати до ста семи человек, ловко на этом сыграли. Купив около трехсот билетов на премьеру, они фактически сорвали показ.

Когда на экране появились немцы, отступающие из Франции, в зале раздались крики: «Мы сражались мужественно и отважно! Позор Америке, посмевшей сделать подобный фильм!» Киномеханик выключил проектор. Йозеф Геббельс (на тот момент рейхсляйтер нацистов по вопросам пропаганды) встал в первом ряду балкона и заявил, что это жалкая попытка уничтожить облик Германии. Его товарищи по партии бросили в зал несколько дымовых бомб и выпустили мышей. Началась паника, зрители рванули к выходу, в театр стянулась полиция, и на премьерном показе поставили крест.

Нацисты стали героями — их действия были восторженно приняты обществом. Но борьба с фильмом на этом не закончилась. 11 декабря созвали цензурный комитет Германии, который должен был решить дальнейшую судьбу голливудской картины. После длительной дискуссии ленту Льюиса Майлстоуна все-таки запретили, объяснив свое решение тем, что она оскорбляет целое поколение немцев, пострадавших во время войны, и незаслуженно унижает Германию.

Членов цензурного комитета больше всего разозлило то, что французские солдаты принимают смерть на экране отважно и гордо, в то время как немцы стонут, плачут и трясутся от страха. Через шесть дней после скандальной берлинской премьеры фильм «На западном фронте без перемен» сняли с проката. «Победа за нами! — ликовали нацистские издания. — Мы еще заставим Голливуд преклонить перед нами колени!»

В Лос-Анджелесе начали волноваться. Президент Universal Pictures Карл Леммле, переехавший в 17 лет в США из Германии, рассчитывал, что его фильм будет встречен на родине более благосклонно. В августе 1931 года он решил вновь попытать счастья в немецком прокате уже с отредактированной версией той же картины. Министерству иностранных дел Германии, куда Леммле приехал лично, правки пришлись по вкусу. Но выпустить фильм в широкий прокат оно согласилось при одном условии: точно такие же изменения должны быть сделаны во всех копиях по всему миру.

Спустя несколько лет еврей Карл Леммле еще пожалеет о своем решении и поймет, что беспокоиться в начале 1930-х следовало о судьбе Европы и всего мира, но никак не о фильме. Он умрет через несколько недель после начала Второй мировой войны, но успеет к этому моменту вывезти из Германии более трехсот человек, которых ждали пытки и концлагеря. Однако тогда, летом 1931-го, Леммле легко согласился на поставленные перед ним условия и разослал приказ немецкого правительства по всем подразделениям Universal.

Когда в начале 1932 года в кинотеатрах Испании и Сальвадора были обнаружены неотредактированные версии фильма «На западном фронте без перемен», компания принесла немцам свои глубочайшие извинения. От пронзительной истории Ремарка остался лишь общий сюжет. «Заинтересованность Universal в сотрудничестве легко объяснима, — отметили в Министерстве иностранных дел США, — компания всего лишь боится потерять свои позиции на процветающем немецком рынке».

В описании сделок между правительством Германии и Голливудом слово «сотрудничество» использовалось в те годы неоднократно. О работе «в тесном сотрудничестве» с немецким консулом говорили главы компаний RKO Pictures, Fox и даже United Artists, которая была готова на все, чтобы вымолить себе прощение за выпуск неоднозначной военной драмы Ховарда Хьюза «Ангелы ада» (1930).

В итоге важнейшей фигурой в американской киноиндустрии стал нацист Георг Гисслинг — дипломат, консул Германии в Лос-Анджелесе, управлявший студиями с помощью так называемой статьи No15 (специального раздела в немецком законодательстве, который регулировал сферу кино). Согласно этой статье компания, выпустившая порочащий Германию фильм в любой точке мира, автоматически теряла доступ на немецкий рынок. Практика показала, что это был более чем эффективный способ держать в узде весь Голливуд.

Бешеный пес Европы

В мае 1933 года голливудский сценарист Херман Дж. Манкевич, который позже войдет в историю кино как автор «Гражданина Кейна», решил, что события, происходящие в Германии, могут стать отличной темой для фильма. Пьесу под названием «Бешеный пес Европы», посвященную гонениям на евреев, он написал буквально за несколько дней. Сэм Джаффе, продюсер студии RKO, прочел ее первым и решил во что бы то ни стало поставить фильм. И Джаффе, и Манкевич были евреями и надеялись, что картина, в которой найдется место для лучших голливудских актеров, привлечет внимание всего мира к Германии.

Чтобы этого никогда не произошло, в игру вступил разозленный Георг Гисслинг. Фильмы о прошлом, порочащие немецких солдат в годы Первой мировой, против которых он выступал ранее, казались ерундой в сравнении с картиной, атакующей актуальные события. 15-я статья в борьбе с «Бешеным псом Европы» была бессильна: Джаффе уволился из RKO и основал независимую компанию, не претендовавшую на долю в немецком рынке.

Был, впрочем, и другой рычаг давления на голливудских продюсеров — Ассоциация продюсеров и прокатчиков Америки (известная под названием Офис Хэйса), которая контролировала уровень допустимого на экране. Вот туда-то Гисслинг и кинулся за помощью. Консул прямым текстом заявил, что, если фильм появится на свет, немецкие зрители больше не увидят ни одной американской картины.

Угроза подействовала. Президент ассоциации Уилл Хэйс обвинил Джаффе и Манкевича в желании заработать на скандальной теме, из-за которой индустрия понесет колоссальные убытки. Те ответили, что все равно продолжат работу. Но и Хэйс не сдавался. Через своего представителя Джозефа Брина он обратился в Антидиффамационную лигу (американскую общественно-политическую организацию, противостоящую антисемитизму. — THR) и убедил их, что фильм о Гитлере и нацистской Германии может вызвать в США волну антисемитизма. Джаффе и Манкевичу предложили «переписать сценарий так, чтобы действие происходило в некой вымышленной стране и отсылки к Германии стали менее очевидными».

Однако даже эти изменения не могли бы спасти «Бешеного пса Европы», о чем свидетельствует эксперимент, проведенный Антидиффамационной лигой. Профессионального сценариста попросили подготовить синопсис фильма, максимально избегая конкретики (ни слова о нацистах и Гитлере). Полученный текст отправили трем разным агентам, но ответ был один и тот же: «Предлагать историю с подобным сюжетом сейчас бесполезно — в крупных студиях даже заявку до конца не прочтут».

Георг Гисслинг в этом раунде победил — Джаффе отказался от работы над фильмом. Однако сначала он передал права на «Бешеного пса Европы» известному агенту Аль Розену, и начался раунд No2. В ответ на угрозы Офиса Хэйса Розен обратился в Еврейское телеграфное агентство и заявил, что нацистские власти пытаются остановить производство картины. Угрозы прекратились. Но за следующие семь месяцев (с ноября 1933-го по июнь 1934 года) ему так и не удалось привлечь финансирование. Луис Б. Майер, глава студии MGM, заявил Розену: «Никакого фильма не будет. Германия приносит нам баснословные доходы, и, чтобы защитить свои интересы, мы пойдем на все». И оказался прав: пьеса Манкевича в фильм так и не превратилась, а уже пришедший к власти Гитлер понял, что в Голливуде хорошо усвоили правила игры.

Коллаборационизм

В 1936 году пробиться в немецкий прокат стало еще сложнее. Десятки американских фильмов не смогли пройти через цензурный комитет нацистов, хотя видимых причин для отказа не было.

В этот момент с Германией продолжали сотрудничать лишь три студии — MGM, Paramount и 20th Century Fox. К середине года лишь восемь фильмов, произведенных этими компаниями, добрались до проката. Однако только для того, чтобы выйти в ноль, таких картин у каждой должно было быть по десять, а то и по двенадцать.

Что делать? Продолжать, несмотря на убытки, вести бизнес в Германии? Или наконец покинуть страну и превратить нацистов в самых ярких кинозлодеев всех времен? Студия MGM была к этому готова, но лишь при условии, что отношения с Германией прервут и другие компании. Paramount и Fox решили, однако, остаться в надежде на то, что через несколько лет немецкий рынок оживет и вновь начнет приносить доходы.

Чтобы на всякий случай укрепить позиции, Paramount назначила Пола Зивса, члена нацистской партии, на должность менеджера своего подразделения в Германии, а глава немецкого MGM Фриц Стренгольт развелся с еврейкой по требованию министерства пропаганды страны. Позже его жена умерла в концлагере.

Пытаясь увеличить свой доход, студии искали новые способы вести переговоры с нацистами. Когда цензурный комитет запретил «Песню о любви» Александра Холла и «Смерть генерала на рассвете» Льюиса Майлстоуна, компания Paramount, поразмыслив над тем, что могло стать причиной такого решения, отправила письмо в министерство пропаганды. Дескать, если вас смутил еврей, написавший музыку для «Песни о любви», мы готовы полностью изменить саундтрек, и пусть композитором на этот раз станет чистокровный ариец. А если вам не нравится имя режиссера, снявшего «Смерть генерала на рассвете», мы его попросту вычеркнем из титров (вконце концов, это же Майлстоун несет ответственность за запрещенную в Германии версию «На западном фронте без перемен»).

Окончательный монтаж

В апреле 1936 года Карл Леммле потерял контроль над Universal Pictures, и ее владельцем стал американский финансист и спортсмен Джон Чивер Каудин. Порывшись в списке нереализованных проектов студии, он решил реанимировать «Дорогу назад» — сиквел к фильму «На западном фронте без перемен», работа над которым прекратилась по просьбе нацистов.

Это, конечно, не значит, что Каудин не был готов с ними сотрудничать. В феврале 1937 года он поехал в Берлин и, по словам американского посла Уильяма Эдварда Додда, сделал немецким властям «необычное предложение». «Раньше Universal Pictures контролировали евреи, — писал Додд, — но недавняя реорганизация позволила полностью очистить ряды компании. Каудин приехал обсудить с представителями правительства, возможно ли возвращение обновленной студии на немецкий рынок».

Параллельно шла работа над «Дорогой назад», которая не давала покоя Георгу Гисслингу. 1 апреля 1937 года он решился на отчаянный шаг. Около шестидесяти человек, задействованных в производстве фильма (от исполнителей главных ролей до художников по костюмам), получили от него письмо, в котором говорилось, что из-за «Дороги назад» в Германии никогда не покажут ни одной картины с их участием.

Создатели картины взволновались. Но вовсе не потому, что хотели проникнуть в немецкий кинопрокат, а потому, что сочли поведение Гисслинга неслыханной дерзостью. Какой-то нацист посмел угрожать американцам прямым текстом, находясь на американской земле, посредством американской почтовой службы!

Дело дошло до Госдепартамента, но раздувать скандал властям не хотелось. Представитель госсекретаря встретился с советником немецкого посольства и намекнул, что подобные действия не входили в обязанность консула и было бы неплохо, чтобы впредь такое не повторялось. Министерство иностранных дел Германии направило в ответ короткое письмо, в котором заявлялось, что консул больше не будет угрожать американским гражданам. Никаких извинений не прозвучало, однако Госдеп счел дело закрытым.

Стоит отдать должное Гисслингу — его стратегия оказалась очень дальновидной. Сражаясь с проектами о Первой мировой, он искусственно оттягивал тот момент, когда американцы прозреют и начнут выпускать понастоящему опасные для немцев картины, в которых действие происходит не в прошлом, а в настоящем. «Дорогу назад» тем временем сняли, очистили от сцен, которые могли не понравиться немцам, и представили на их суд. И хотя от идей Ремарка вновь почти ничего не осталось, в Германию фильм не пустили — на всякий случай.

Новый этап в отношениях Голливуда с нацистами начался в 1937 году, когда в США опубликовали заключительную часть трилогии Ремарка «Три товарища» — первоклассный материал для экранизации. Опасность этого романа заключалась в том, что речь шла не о войне (как в картине «На Западном фронте без перемен») и не о ее последствиях (как в «Дороге назад»), а о том периоде, когда нацисты уже появились на политической сцене Германии.

Продюсер MGM Джозеф Лео Манкевич (брат Хермана) для адаптации романа нанял самого Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, который не постеснялся открыто атаковать нацистскую партию.

Прочитав сценарий, Джозеф Брин из Офиса Хэйса запаниковал и попробовал припугнуть Майера неприятностями, на которые нарвутся и MGM, и остальные голливудские студии.

«Трех товарищей» тем не менее сняли, зато Гисслингу, приглашенному на тестовый показ, дали возможность внести в картину бесконечное количество правок. Документ, составленный немецким консулом, состоял всего из десяти пунктов, но предложенные изменения касались принципиальных моментов.

Требовалось, в частности, перенести действие почти на десять лет назад, чтобы не осталось ни малейшего намека на присутствие в картине нацистов, и вырезать целый ряд неполиткорректных сцен. Когда все изменения были сделаны, в «Трех товарищах» не осталось ни осуждения нацизма, ни упоминания о евреях.

Фильм, который мог бы стать первым откровенно антинацистским проектом голливудского мейджора, превратился в безобидную love story. В тот важный исторический момент, когда американская студия могла предупредить мир о том, что творилось в Германии, у режиссера отобрали право на окончательный монтаж. И передали его помощникам Гитлера.

Пора уходить

Сотрудничество между нацистами и Голливудом закончилось лишь в 1940 году: в Германии предпочли не заметить «Исповедь нацистского шпиона», выпущенную Warner Bros. в 1939-м, а продолжавшие работать с немцами MGM, Paramount и 20th Century Fox закрыли глаза на вторжение нацистов в Польшу и начало Второй мировой войны.

Отвернуться от Гитлера их заставили не идеологические, а сугубо экономические соображения: немецкий кинорынок почти перестал приносить прибыль, а распространяться в Англии и Франции, где еще можно было рассчитывать на приличные сборы, мешали отношения с их врагом. Выступать против нацистов стало наконец выгодно, и вот уже MGM запускает в производство «Смертельный шторм» Фрэнка Борзеги, а 20th Century Fox приступает к работе над драмой «Четыре сына».

Нацисты тут же им напомнили о существовании 15-й статьи, и к сентябрю 1940 года обе компании были выдворены со всех территорий, оккупированных Германией. Казалось, что теперь самое время активно выступать против Гитлера, но в этот момент раздались голоса американских «изоляционистов», обвинявших Голливуд в попытке втянуть США в кровопролитную европейскую войну.

Осенью 1941 года в конгрессе про- шла серия слушаний по этому делу. Самый драматичный момент связан с выступлением Дэррила Ф. Занука, главы 20th Century Fox, который произнес красивую речь в защиту Голливуда: «Я оглядываюсь в прошлое и вижу яркие фильмы, которые демонстрировали преимущества американского образа жизни всему миру. Они делали это настолько эффективно, что диктаторы, пришедшие к власти в Италии и Германии, первым делом запретили наши картины. Нас выбросили, потому что мы угрожали их планам».

Раздались бурные аплодисменты, и почему-то никого не смутило, что сам Дэррил Занук вел бизнес с нацистами еще год назад.