Жан-Стефан Брон: «Я рассматриваю театр как утопию»

22.11.2017Тома Ходова

Французский документалист рассказал о съемках в святая святых парижского театрального мира для фильма «Парижская опера».

На прошлой неделе в Москве и Санкт-Петербурге в пятый раз прошел фестиваль современной хореографии Context. Diana Vishneva, в рамках которого была представлена кинопрограмма о закулисье театрального мира. Главной ее премьерой стал фильм французского документалиста Жан-Стефана Брона «Парижская опера», который рассказывает об изнанке жизни «башни из слоновой кости» (выходит в прокат 23 ноября). Картина начинается с открытия нового театрального сезона, когда руководителем балетной труппы назначают мужа Натали Портман и хореографа Бенжамина Мильпье, а к актерскому составу присоединяются русский певец Михаил Тимошенко и настоящий бык.

По признаю режиссера, во время съемок его интересовал даже не театр сам по себе, а тот утопичный мир, который там создается во время работы над общим проектом. Он работал над картиной три года и настолько пресытился работой с артистами, что теперь намерен переключиться на что-то совершенно другое.

Вы раньше больше снимали политические истории. Что вас заставило обратиться к закрытому миру оперы и балета?

Для меня за всем этим также стоял политический вопрос. Моя идея состояла в том, чтобы снять не просто театр, а общество, причем в специфическом смысле. До начала съемок у меня не было никаких предположений и представлений о том, как работает опера, и, честно говоря, мне это было неважно. Идея была в том, чтобы иметь своеобразную уменьшенную модель общества с разными уровнями власти - от тех, у кого ее много, до тех, у кого ее нет вовсе. Мне интересно было посмотреть на это общество и его работу, как на утопию. Вот еще почему это имеет политический подтекст. Я снял фильм в тот период времени, когда у людей возникло чувство общности, чувство работы над большим проектом. Это не так часто встречается. Мы все очень разобщены, и тяжело верить во что-то и работать над чем-то вместе. Это произошло в Парижской опере, но могло произойти и в любом другом месте.

Как вы готовились к съемкам? Что интересовало вас в Парижской опере прежде всего?

Когда начинаешь работать над фильмом, забываешь о всех своих представлениях об этом мире до начала съемок. Тебе нужно очистить свой разум. Конечно, когда я выбирал героев, я работал немного как драматург. Мне нужен был режиссер, танцовщик, дирижер. После того, как я отобрал этих героев, у меня возникло чувство, что они принадлежат мне, я как бы пишу их историю. Конечно, это не совсем так. У меня было чувство контроля над ситуацией, но на самом деле это неправда. Когда у тебя есть идея того, каким должен получиться в конце, начинаешь искать именно настоящие человеческие эмоции. Мне не особо был интересен театр как таковой. 

Но, по вашему мнению, действительно ли вы не контролируете жизнь своих героев? Не возникает ли такого ощущения во время съёмок документальных фильмов, что вы в какой-то степени вмешиваетесь в жизнь людей, которых снимаете? Были ли моменты, когда вы подталкивали какие-то истории?

Да, конечно. Иногда ты ждешь чего-то, для тебя это как мечта. Например, в наш первый день с Мишей я сказал съемочной группе, а она у меня была небольшая - я, оператор и ассистент, - что я представлял, как Миша смотрит на выступление какой-нибудь оперной звезды на сцене. Так что я очень ждал этого, мне не хотелось ставить эту сцену намеренно. И вот мне повезло - он действительно встретил эту звезду без моей помощи, мне не пришлось это провоцировать, хотя бывает и такое. Ты можешь спровоцировать разговор или момент, который тебе нужен для сцены. И в такие случайные моменты нужно действовать очень быстро, что их не упустить. Вся соль фильма была в том, чтобы не смотреть на какие-то разговоры и споры со стороны, а быть внутри них. Стиль съемки был очень похож на художественный фильм. В этом плане мы, конечно, вмешивались в жизнь героев, потому что многое зависит от твоего взгляда, и я смотрел на происходящее как романист, а не просто наблюдатель.

Почему вы выбрали русского певца Михаила Тимошенко как главного героя? Он в вашей истории - новый человек в театре, вы хотели посмотреть на этот мир глазами новичка?

Мне очень повезло найти его, я искал героя, для кого все это было новым миром, как и для меня самого. Мне предстояло только приоткрыть завесу этого нового мира. Мише предстояло выучить новый язык, а мне - язык оперы и того, как она функционирует. Так что я чувствовал себя очень близким к нему, равным ему. У нас завязались дружеские отношения, и с самого начала мне было понятно, что он очень кинематографичен, что камера его любит и что он будет главным героем картины.

Как можно охарактеризовать специфическое театральное сообщество? Артисты равны друг другу, или там есть строгая система подчинения?

Театр не очень демократичен. Это общество с классовой борьбой, неравенством, очень несбалансированное. Например, ученики на музыкальном уроке - по ним видно, что они живут в бедных неблагополучных районах, и именно в опере у них есть шанс вырваться из этого мира. Конечно, когда ты делаешь документальное кино, ты скорее задаешь вопросы, нежели отвечаешь на них. Я как раз оцениваю это общество с точки зрения равенства и демократии. Но в то же время я рассматриваю его, как утопию. Это такое смешанное чувство. У кого есть доступ к опере? И почему это башня из слоновой кости, особое, охраняемое место, которое отличается от французского общества?  Это люди, которые, несмотря на постоянную борьбу и несправедливость, все-таки чувствуют, что они делают что-то вместе. Именно это чувство я хотел запечатлеть.

Люди театра очень эмоциональны, иногда до безумия. Какая самая сумасшедшая вещь, которая случилась с вами во время съемок?

Самая сумасшедшая вещь состоит в том, что мне удалось сделать фильм! Раньше я думал, что люди в киноиндустрии по-настоящему сумасшедшие, но теперь  я понял, что в опере с этим еще хуже (смеется). Театр очень структурированное место, но одновременно иррациональное. Для того, чтобы спланировать сезон, нужно продумать все на три-четыре года вперед, забронировать артистов, если вы хотите заполучить себе настоящих звезд. Так что в плане организации там все строго, но одновременно очень иррационально, потому что здесь вы имеете дело с сильными человеческими эмоциями.

Театр вообще очень закрытое место. Как вам удалось уговорить оперу на съемки?

Вы не можете убедить их доверять вам, вы можете только заслужить доверие своими действиями. Это доверие формировалось очень медленно. Мне было очень сложно каждый раз отстаивать свое место там. Мы, конечно, уважительно относились друг к другу, но каждый раз боролись за наше право быть там и добиваться самого лучшего от людей, которые там находились. Съемки - это всегда взаимодействие с людьми. Я мог сказать им, как актерам, что, например, этот съемочный день был хорошим, потому что нам удалось поймать много удачных моментов.

Артисты, наверно, с подозрением относились к камерам в начале съемок.

Да, но потом мы стали друг другу очень близки, потому что, в конце концов, мы оказались внутри всего процесса. Это, конечно, заняло много времени, но для меня это не было проблемой.

Ваш фильм очень похож на художественный и по картинке, и по драматургии. Еще создается такое ощущение, что ваши камеры проникли повсюду - и за сцену, и в зрительный зал, и в административные помещения, и на репетиции. Как вы организовали съемочный процесс?

Первая сцена с разговором перед пресс-конференцией - это способ рассказать зрителям, что весь фильм будет проходить за кулисами. Вся история была движима героями - у меня было пять-шесть человек, за которыми я хотел следить. Иногда, чтобы снять одну сцену, мне приходилось снимать около десяти шоу, чтобы кадр получился именно таким, как мне хотелось. Например, сцена с танцовщицей за кулисами во время шоу заняла у нас 11 дней.

Вы смотрели другие документалки про театр перед началом съемок?

Я не смотрел другие документалки, но я прочитал много по теории музыки, потому что я не имел представления о том, как это все функционировать. Конечно, это очевидная мысль, но все-таки опера, как вид искусства, появилась намного раньше, чем кино. И меня занимала мысль, как кино можем вторгнуться в жизнь оперы и запечатлеть ее.

Хотели бы вы снять фильм о других видах искусства? Вас вдохновил театр или вы от него устали?

Нет, с меня достаточно. Я потратил на это три года своей жизни, и хотел бы переключиться на что-нибудь другое. Например, сейчас я буду делать фильм о мозге и искусственном интеллекте.

«Парижская опера» выходит в российский прокат 23 ноября.