Этот материал был опубликован в апрельском номере журнала «The Hollywood Reporter – Российское издание».Последние дни Николь Кидман проводит в разъездах. После семейного отдыха в Австралии — 30-часовой перелет в Европу, где Оливье Даан («Жизнь в розовом цвете») заканчивает съемки новой картины с ее участием «Грэйс из Монако». Оттуда — сразу в Лос-Анджелес, на фотосессию для THR. Несмотря на утомительный график, в этот прохладный по меркам Калифорнии день актриса выглядит безупречно. В черных леггинсах и расшитом пайетками свитере, бывшая жена Тома Круза, которой платят по $20 млн за фильм, переступает порог фотостудии минута в минуту. Примерив одежду, подготовленную для съемки (потертые джинсы Levi's и футболку из винтажного магазина), актриса решает, что эти вещи займут достойное место в ее гардеробе. Стилисты тут же приходят в боевую готовность: неужели и Николь — из числа «звезд-дармоедов», которые тащат со съемок все, что плохо лежит? Но Кидман не дает повод позлословить у себя за спиной: 45-летняя модница, обладающая тонким вкусом и точеной фигурой, незамедлительно достает кредитную карту и протягивает одному из стилистов. «Я никогда ничего не беру бесплатно. Это было бы так… вульгарно», — заявляет звезда, вздернув свой эффектный носик.

Николь Кидман может себе позволить и джинсы, и футболку, и низкооплачиваемую работу в независимом кино, где общий бюджет сопоставим с той суммой, которую крупные студии тратят лишь на обеды для съемочных групп. Актриса уже давно работает не для денег, а для души — состояние ее мужа Кита Урбана оценивается в $35 млн (только за участие в жюри American Idol певцу заплатили, по слухам, $3–5 млн), а на банковских счетах самой Николь лежит не менее $300 млн (что-то осталось после развода с Крузом, остальное — ее личные гонорары, в том числе за рекламу Chanel No.5 и часов Omega). «Мое сердце принадлежит независимому кино, — утверждает актриса. — Я ведь из Австралии, я выросла на «инди». На такие проекты, как «Стокер» (триллер режиссера «Олдбоя» Чхана Ук-Пака, премьера которого состоялась в январе 2013 года на фестивале «Сандэнс». — THR) или «Газетчик» (драма Ли Дэниелса, за которую Кидман номинировали в этом году на «Золотой глобус». — THR), соглашаюсь, почти не задумываясь». «Я довольна тем, что больше не ассоциируюсь с мейнстримом, — признается Николь, — хотя одной ногой все еще стою в мире большого студийного кино. Не отрицаю, что еще могу согласиться на роль в каком-нибудь 200-миллионом проекте. Просто то, что мне предлагали последнее время, совсем не соответствует тому, кто я есть». Подобная избирательность появилась у Кидман после ряда откровенно неудачных студийных фильмов, в которых ей довелось участвовать в последние годы. Причем проваливались картины тем оглушительней, чем больше на них тратили денег. «Золотой компас», стоивший $180 млн, не оценили ни кинокритики, ни широкая аудитория. «Вторжение» заработало в домашнем прокате лишь $15 млн, что в пять раз меньше бюджета фильма. Но даже в этих картинах Николь Кидман держалась достойно: критиковали лишь конкретные проекты — ее талант никто и никогда не ставил под сомнение. Актриса утверждает, что не чувствует себя звездой. Вернее не понимает, что значит звезда сегодня. «Мне кажется, в 1950-х, во времена Одри Хепберн, Грэйс Келли и Мэрилин Монро, было очень четкое понимание того, какой должна быть звезда экрана, — размышляет Николь. — Все знали, какие она должна играть роли, как выглядеть, как держаться на красной дорожке… Но когда лучшая женская роль года — безумная ЦРУшница из сериала «Чужой среди своих» в исполнении Клэр Дэйнс, — ты понимаешь, что игра изменилась. Правил больше нет». Современная кинодива не обязана быть утонченной круглые сутки и может выглядеть на экране любой — шокирующей, скандальной, эпатажной. Именно эти эпитеты звучали в адрес героини Кидман из фильма «Газетчик» — сексапильной Шарлотты, влюбившейся в озабоченного обитателя камеры смертников (Джон Кьюсак). На главные роли изначально рассматривали другую парочку — Софию Вергара из «Американской семейки» и Брэдли Купера. Но начались проблемы с финансированием, актеры разбежались по другим проектам, и Ли Дэниелсу пришлось подыскать им замену. Сегодня режиссер благодарит небеса за то, что судьба его связала с самой смелой актрисой Голливуда: «Мы понимали друг друга без слов, как любовники во время страстного секса». «У Ли была навязчивая идея — снимать меня сзади. Казалось, что мой зад завладел всеми его мыслями, — смеется Кидман. — С ним было весело и очень комфортно. Я чувствовала себя неловко, когда пела во время съемок «Мулен Руж», но не испытывала ни малейшего стыда в той сцене с мочеиспусканием, которую окрестили скандальной. И чего все так расшумелись? Если не ошибаюсь, я делала то же самое в одной из первых сцен «С широко закрытыми глазами» — не вижу в этом акте ничего шокирующего». Откровенная сцена с Джоном Кьюсаком, где грубый секс граничит с изнасилованием, актрису тоже нисколько не испугала. «Мы снимали ее в самый первый день, — вспоминает Кьюсак. — Я очень боялся причинить Николь боль. Это было жестко, уж поверьте. Причем основное дерьмо все-таки вырезали на монтаже». Когда Дэниелс подошел в перерыве к разгоряченной Кидман и поинтересовался, не поранилась ли она, актриса лишь отмахнулась от него, как от назойливой мухи. И поспешила вернуться к работе. «А на следующий день, — говорит режиссер, — Ник заявилась на съемки с множественными гематомами. На ее ногах не осталось живого места! Пришлось тащить эту безумную женщину к гримерам, замазывать раны». Во время брака с известным любителем тотального контроля Томом Крузом актриса себе подобных выходок не позволяла. Могло ли неудержимое стремление Николь к свободе стать главной причиной их разрыва? Лауреат Пулитцеровской премии Лоуренс Райт считает иначе — в вышедшей недавно книге «Стремление к чистоте: Сайентология, Голливуд и тюрьма веры» он объясняет их развод исключительно религиозными мотивами. «Держу пари, так и есть», — буднично произносит Кидман. И тишина… Актрису эта тема явно не вдохновляет. «Я уже давно решила не обсуждать публично cайентологию, — сдается Николь после легкого давления. — У меня двое детей, которые также считают себя последователями этой религии (17-летний Коннор и 20-летняя Изабелла, усыновленные вместе с Крузом. — THR), и я должна уважать их выбор». В ответ она лишь требует уважения к своему — последние десять лет Николь демонстративно бросается из крайности в крайность, стремясь похоронить тот образ, который закрепился за ней в 1990-х. Ее диапазон становится все шире, роли — все смелее и ярче. То она жертва группового изнасилования («Догвилль»), то скорбящая мать, потерявшая сына («Кроличья нора»), то военная корреспондентка с сигаретой в зубах («Хемингуэй и Геллхорн»), то женщина на грани нервного срыва, щедро накачанная алкоголем («Стокер»). Сама Николь признается, что получает особое удовольствие, исследуя в кино сферы, пугающие ее в реальной жизни. «Но не меньшее удовольствие мне приносит работа с конкретными режиссерами, — добавляет она. — Гас Ван Сент, Стивен Долдри, Ларс фон Триер — ради этих ребят я готова абсолютно на все». Пока фон Триер заканчивает работу над «Нимфоманкой», Кидман готовится к главной роли в картине «Прежде, чем я пойду спать», посвященной британке, которая каждое утро теряет память. Этот проект будет запущен в производство уже в текущем году. Что дальше? Планов у актрисы много. Возможно, самый сумасбродный — «выучить русский и сняться в фильме по Чехову в России». Ее неожиданное заявление не кажется шуткой: для «Именинницы» она уже учила русский язык и с тех пор считает себя страстной поклонницей классической русской литературы. «Я люблю подтекст, двойной смысл — то, что есть в Ибсене, Чехове, во всей великой литературе. Сыграть на русском «Вишневый сад» или «Три сестры» — то, о чем я уже давно мечтаю», — заключает актриса. А через мгновение, сверкнув своими кристально-голубыми глазами, добавляет: «И не делайте удивленный вид, когда я наконец сделаю это!» Удивленный вид? Да разве можно с этой женщиной хоть чему-то еще удивляться?..