Этот материал был опубликован в пятом номере журнала «The Hollywood Reporter – Российское издание».THR: Вы помните, каким был самый страшный момент в вашей актерской карьере?Джулианна Маргулис: В Йельском театре я играла в спектакле «Фефу и ее друзья» по пьесе Марии Ирен Форнес. Это что-то вроде лесбийской версии «Большого разочарования» (драма Лоуренса Кэздана, номинированная в 1984 году три «Оскара». — THR). У моей героини был довольно сложный пятиминутный монолог, но со свойственной мне самоуверенностью я считала, что знаю его отлично. Выхожу на сцену и понимаю — все, тупик. Не помню ни слова. По моим ощущениям, я простояла не меньше часа, пытаясь собраться с мыслями… Эмми Россам: И чем все закончилось? Маргулис: Неожиданно вспомнила одну из реплик. Молчала-то я на самом деле не больше 30 секунд. Кира Седжвик: Но время в таких ситуациях тянется мучительно медленно. Россам: Зал замирает, и кажется, что ты слышишь дыхание каждого зрителя. Клэр Дэйнс: А я на одном из спектаклей вообще потеряла голос. Это было на «Пигмалионе» несколько лет назад. Как же мне стало страшно! Казалось, что хуже этого может быть только смерть. Россам: Ну раз мы начали с театральных историй… В Уильямстауне я играла в «Ромео и Джульетте». Всего было около десяти спектаклей, поэтому каждый — буквально на вес золота. Итак: второе представление, начало третьего акта, монолог Джульетты. Стою на сцене, все прожекторы направлены на меня, жутко нервничаю, разве что колени от страха не трясутся. И только я произношу первое слово, как во втором ряду встает какая-то женщина и начинает читать монолог вместе со мной.

Седжвик: О боже! Россам: Но в каком-то смысле это было даже удобно: она знала текст гораздо лучше, чем я, и стала чем-то вроде телесуфлера. Седжвик: А мне вспоминаются сейчас только кастинги. Сто лет назад я проходила прослушивание для фильма «Танец-вспышка», и в самый разгар моего выступления раздается звонок. Увидев, что режиссер фильма Эдриан Лайн тянется к телефону, я повернулась к нему и говорю: «Я к вам на кастинг вообще-то пришла, и отвечать на этот звонок вы не будете». Маргулис: Ну ты даешь! Смело. Седжвик: Но сейчас я бы на подобную выходку вряд ли решилась. Дженьюэри Джонс: Твоя история напомнила мне об одном из самых ужасных моментов в моей жизни. Это было прослушивание на фильм «Бар “Гадкий койот”». После того как я прочла текст, Джерри Брукхаймер попросил меня станцевать… на столе. Маргулис: Просто станцевать? Джонс: Ну да. Шеста, говорят, у нас нет, но представь, что ты на сцене. И включили песню Принца Kiss. Я раскраснелась, как помидор. «Дорогуша, — заявил мне на прощание Брукхаймер, — вы прекрасно прочли текст, но с чувством ритма у вас проблемы». Я тут же позвонила своему агенту и сказала, что отказываюсь принимать в этом участие. Мирелль Энос: А мне засчитается, если скажу, что самый страшный момент в моей карьере — поцелуй Брэда Питта? Это было прошлым летом, на второй день съемок «Мировой войны Z». Россам: Для меня этот день стал бы лучшим в жизни. (Смеется.) Энос: Он, кстати, великолепен. Но ведь это Брэд! Страшно же! THR: Расскажите, как вы готовитесь к съемкам? Как это происходило в самом начале вашей карьеры и что изменилось с тех пор?Дэйнс: К тому моменту, как началась работа над «Чужим среди своих», я успела основательно забыть, в чем особенность телевизионных проектов. Мне было лет пятнадцать, когда я последний раз играла в сериале. И на этот раз столкнулась с огромным, просто неподъемным объемом текста. В итоге я разработала целую стратегию, помогавшую в короткие сроки выучить любой диалог. Россам: У тебя же 11 страниц в день! Дэйнс: Примерно. К тому же в моем тексте много цэрэушной лексики, которую не только выучить, но и понять непросто. Джонс: В первом сезоне «Безумцев» у моей героини были сплошные монологи. На телевидении я до этого вообще не работала, а сценарий получила всего за день до съемок. Пришлось экспериментировать: я записала свои реплики на диктофон и слушала ночью, пока спала. Надеялась, что текст «засядет» где-нибудь в подсознании. И знаете, что самое удивительное? Сработало. Дэйнс: А я репетирую диалоги с мужем (актером Хью Дэнси. — THR) по дороге домой: мы живем за городом и часто ездим на поездах. Хью до сих пор удивляется, как я справляюсь с таким количеством текста. Очень собой горжусь. Маргулис: А что, никто из вас не пользуется Rehearsal 2? Это специальная программа для iPad, которая позволяет отрабатывать диалоги без партнера. У меня же 23 серии ежегодно (в сериале «Хорошая жена», о супруге чикагского прокурора, который оказывается в тюрьме по обвинению в коррупции. — THR), и это сплошные юридические диалоги. Так негуманно со стороны сценаристов! Актриса Рита Уилсон, участвовавшая в съемках как приглашенная звезда, заметила, как я нервно зубрю текст, и сказала: «Дорогая, ты разве не в курсе, что есть Rehearsal 2?» С этого момента моя жизнь изменилась. Меня больше не смущает даже то, что в 11 часов вечера я учу свой текст, а в 7 утра, уже на съемочной площадке, узнаю, что он поменялся. THR: Мирелль, а как проходила ваша работа над «Убийством», стартовавшим в прошлом сезоне?Энос: Когда начались съемки, моей дочери было семь недель, так что мне пришлось, мягко говоря, несладко. Вопросом «Как вам удавалось работать с новорожденным ребенком» меня уже замучили, если честно. Временами казалось, что я попала в совершенно безвыходную ситуацию — сценарий приходилось читать по ночам, с дочкой на руках. К счастью, моя героиня не очень многословна. THR: А на какие жертвы приходилось идти ради карьеры вам, Дженьюэри?Джонс: Весь последний сезон «Безумцев» стал для меня одним большим жертвоприношением. Мало того что я начала сниматься на восьмом месяце беременности, а закончила с пятимесячным младенцем на руках, так сценаристы мне еще и фигуру решили подкорректировать (ее героиня, Бетти Дрейпер, впадает в депрессию и стремительно набирает вес. — THR). Играть растолстевшую Бетти пришлось в специальном костюме, который я носила по семь часов в день. THR: Как вы вообще на это согласились?Джонс: А что, хорошая идея. Было бы гораздо хуже, если бы Мэттью Уэйнер решил сделать героиню беременной — надо же как-то обыграть мой живот. Россам: Решиться можно на все что угодно, если в этом есть какая-то осмысленность. В сериале «Бесстыдники», к примеру, у меня много откровенных сцен, но это вполне соответствует моей героине. У ее семьи низкий уровень доходов, денег на развлечения нет, и секс остается единственным способом развеяться. THR: А вы обсуждаете подобные сцены с авторами сериала? Предупреждаете их, что готовы демонстрировать на экране, а что — нет?Россам: Нет, такие вещи мы не обсуждаем. Хотя изначально, когда я подписывала контракт, там было сказано что-то про грудь и ягодицы… Маргулис: Эти контракты всегда такие смешные. Седжвик: Я снималась обнаженной в нескольких фильмах. Это было ужасно. Но я, пожалуй, соглашусь с Эмми: если это соответствует персонажу, правильнее не сопротивляться… Дэйнс: …чем строить из себя пуританку. Мы устраиваем стриптиз на площадке не для того, чтобы порадовать коллег. Это исключительно рабочий момент. THR: Вас наверняка часто узнают на улице. Как это происходит? Просят автограф? Делают комплименты?Энос: В прошлом сезоне у Сары, моей героини из «Убийства», пропал сын. Через несколько дней после выхода этой серии в эфир я захожу в продуктовый магазин возле дома, и на меня набрасывается с объятиями какая-то бабуля, бывшая хиппи. В глазах — искреннее сочувствие. Я была так шокирована, даже не нашлась что сказать. Маргулис: Люди часто забывают, что сериал — не жизнь, а только работа. О том, как лучше поступить моей героине, мне рассказывает каждый прохожий: «Думаю, тебе нужно остаться с Питером. Он может быть очень хорошим отцом…» Какой Питер? О чем вы? Это вообще не мои дети! Дэйнс: А я недавно наткнулась в Нью-Йорке на экстрасенса. Когда она начала что-то рассказывать, мне так смешно стало: все верно, говорю, но только не для меня, а для моей героини. Экстрасенс, кстати, ничуть не смутилась: «С сериальными актерами всегда так — вы самые сложные клиенты!»