Экспериментальный спектакль «Воскресение» Академии Н.С.Михалкова

16.01.2017Эвелина Гурецкая

Изумительный спектакль по красоте и глубине передачи главных смыслов романа Толстого.

Академия Никиты Михалкова продолжает радовать зрителей своими экспериментальными постановками по прозе великих русских писателей. На сей раз один из ведущих педагогов Академии Сергей Землянский вместе со своими постоянными партнерами, художником-постановщиком Максимом Обрезковым и композитором Павлом Акимкиным взялись за неподъемный, кажется, материал - роман «Воскресение» Льва Толстого.

Как можно умудриться за полтора часа сценического действа передать главные смыслы этого сложнейшего произведения – уму непостижимо. Но ведь получилось. .Да еще и практически без слов. Впрочем, Сергей Землянский тем и знаменит в театральном мире, что может едва ли не любое литературное произведение «рассказать без слов», исключительно языком даже не танца, а тела. Этот язык и в кино, и в театре называется специальным термином – психологический жест, которому основатель Академии, кинорежиссер Никита Михалков дает такое вот определение: « Это когда включается психология тела, слова заменяются не мимикой, а именно этим психологическим жестом. Это может быть просто взгляд, поворот головы, стремительное движение или замирание. Сергей Землянский сконцентрирован на этом психологическом жесте. У него нет балета, а есть та энергия, которой заряжено тело». И все-таки, по признанию Михалкова, он просто оробел, когда услышал от Сергея Землянского намерение взяться за роман «Воскресение»: «Я даже взял паузу, когда это услышал, а потом подумал: если ты не будешь давать возможности людям сделать то, что сам не умеешь, все станет просто заскорузлым. Человек, который не готовит лидера за собой, не готовит команду, постепенно превращается в того, кто подавляет все новое».

Спектакль «Воскресение» сначала в виде отрывков был показан в Московском метро, и только потом на сцене Театрального зала Дома музыки исключительно для приглашенной публики. Эксперимент получился изумительным по красоте и глубине передачи главных смыслов самого романа, о которых Лев Толстой  заявил в первых строках: «…Весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди – большие, взрослые люди – не переставали обманывать и мучать себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, – красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, чтó они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом».

Роман о воскресении души аристократа Дмитрия Нехлюдова начинается с момента, когда заключенную в тюрьме Катюшу Маслову, жертву его юношеской страсти, вызывают на заседание суда. Всю историю ее жизни до этого момента писатель расскажет чуть позже. Это роман-воспоминание. Вот иСергей Землянский вместе с художником-постановщиком Максимом Обрезковым использовали этот ход. Они построили свой спектакль не в хронологическом порядке, а как обрывки воспоминаний и поступков главного героя, Нехлюдова. В итоге – воспоминаний о том, что не сбылось. «Время кончилось, время кончилось» - будет повторять «за кадром» чей-то голос в самом конце спектакля.

На вопрос THR, о чем самом главном они с режиссером пытались рассказать зрителю, Максим Обрезков ответил так: « О том, что люди идут бок о бок, и в какое-то мгновение, когда должно было случиться что-то важное, какая-то искра должна была пробежать, один замедлил шаг, или даже остановился, например, посмотреть на бабочку – и ничего не случилось. Вот про это спектакль. Мне кажется, уместно вспомнить тут Рэя Брэдбери, его рассказ «И грянул гром». Когда герой, путешествуя во времени, в далеком прошлом наступил на бабочку – и к каким необратимым последствиям в его настоящем это привело. Вот и у нас то же самое. Не случилось той искры, и человек может потерять себя, свой путь и больше его уже не найти». Чтобы передать эту идею, Обрезков придумал многоуровневое пространство в виде коридоров, в которое помещены герои Толстого. Это своего рода параллельные миры, на сцене отделенные друг от друга прозрачным плексигласом. В этих параллельных мирах, где совмещаются прошлое и настоящее, и обитают герои.

Для решения этой непростой задачи режиссер ввел в действие четырех исполнителей ролей главных героев: у Катюши Масловой и Дмитрия Нехлюдова есть еще и альтер-эго. Поэтому сцены воспоминаний – их первой встречи и влюбленности, например, идут параллельно с развитием сюжетной линии, где они же, Маслова и Нехлюдов, но уже в исполнении других актеров, присутствуют на сцене. Некоторые сцены, причем, далекие от лирики, выписаны режиссером так, что дух захватывает. Например, сцена с чиновниками, упоенными своей работойпо перекладыванию бумажек в ожидании крупного «бакшиша», то есть взятки. Вот оно, толстовское: «священно и важно то, чтó они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом». У Землянского с Обрезковым все так - глубоко, умно и при этом всегда эстетично. Продуманные костюмы, лаконичные и  выразительные декорации, и соответствующая спектаклю музыка. Но главные герои в спектакле, конечно же, артисты. У них получилось  рассказать эту многослойную историю о любви и вере, о предательстве и пороке, о чести и безрассудстве, о человеческой судьбе и ее соприкосновении с судьбоносной точкой невозврата. Но как удалось им за полгода обучения в Академии достичь таких высот мастерства – вопрос уже к педагогам. В спектакле на долю практически каждого артиста (за исключением главных исполнителей)  приходится по нескольку ролей. Такие вот постановки и есть обучение - уверяет Никита Михалков.

Если вспомнить, что каждый год Академия в проекте «Метаморфозы» выпускает несколько спектаклей по произведениям русских классиков, то в ближайшем будущем можно ожидать появления нового театра с готовым репертуаром. Спектакли Академии ни на что не похожи, зрители от них без ума, но массовый зритель не имеет возможности их увидеть. Так что есть надежда . Как надежда и на то, что основатель Академии, в театральных проектах до сих пор не замеченный, и сам возьмется , наконец, за какую-нибудь постановку на театральных подмостках. Во всяком случае, на вопрос THR: «А в ваших планах есть намерение попробовать самому что-то поставить на театральной сцене?», Никита Михалков ответил коротко: «Есть».