«Маленькие трагедии» в Гоголь-центре

21.09.2017Эвелина Гурецкая

В новой постановке русской классики Кирилл Серебренников соединил, казалось бы несоединимое - Пушкина и рэп.

Художественный руководитель Гоголь-Центра Кирилл Серебренников за небольшой срок сумел не только создать театр европейского уровня, но и объединить вокруг него своих единомышленников - зрителей. Это уже своего рода сообщество, состоящее из людей разных возрастов. Но по преимуществу это все-таки молодежь «до 35-ти». Серебренников своего зрителя знает, понимает и разговаривает с ним на одном языке. Новый спектакль Гоголь-Центра «Маленькие трагедии» в его постановке очередное тому подтверждение. Как можно, казалось бы, соединить несоединимое: Пушкина и рэп. Но, оказалось, можно. У Серебренникова все это органично, даже если поначалу воспринимаешь заявленное программкой с некоторым недоверием:  «ЖГИ. Пушкин/Серебренников. МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ» - как это? А у режиссера получился в итоге цельный спектакль, где помимо собственно «Маленьких трагедий» нашлось место и пушкинским стихам, и рэпу. Дело не только в том, что актеры перетекают из одной «маленькой трагедии» в другую, меняя образы и роли. А в единой «сквозной линии», которую сумел выстроить режиссер, одним из объединяющих ее элементов стал и рэп, точнее, рэпер Хаски. Он появляется в самом начале, в Прологе, за основу  которого режиссер взял стихотворение Пушкина «Пророк»: «Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, — И шестикрылый серафим На перепутье мне явился».

Спектакль начинается со сцены в привокзальном буфете. Разношерстная публика, каждый занят своим делом, работает никому не интересный телевизор. И в это забытое Богом место приходит некто, то ли киборг, то ли еще кто-то, в программке обозначенный Воином. Он выбирает из этого сборища неприметного грязного пьянчужку, «чтобы вырвать у него язык и грудь рассечь». Делает все натурально - театрально. Течет бутафорская кровь, а красавец Воин (Евгений Романцев) еще и распинает избранника божьего (артист Филипп Авдеев, в программке названный Пророком). Такова участь всякого избранника – быть или непременно гонимым, или распинаемым. Его, потерянного, спрятавшегося в каких-то рулонах от пережитого потрясения, обнаруживает приличный с виду персонаж.  Из пушкинских текстов, возникающих на экране, становится ясно - это Сальери: «Ремесло Поставил я подножием искусств.. Поверил я алгеброй гармонию». Но ясно все-таки не всем. Не удержавшись, спросила соседку, молодую женщину лет 30-ти: «Вы знаете, откуда эти строки? ». «Нет» - прозвучало в ответ. Впрочем, в этом  я почти не сомневалась. Еще одна миссия, которую взял на себя Серебренников – образовательная. Зная своего зрителя, он практически каждой свой постановкой русской классики словно возвращает публику не только к подзабытым  великим произведениям, которые все «проходили» в школе, но и к прекрасному русскому языку. Сальери (артист Никита Кукушкин) – наш современник,  явно человек в жизни вполне успешный: дорогие ботинки, кейс. Поначалу он своей кровью – в прямом смысле, делая переливание - спасает бродяжку. Знает, разумеется, кто перед ним: сам Моцарт. Он как никто понимает, что спасает гения, чтобы затем – по версии Пушкина – его и уничтожить, отравив.  Сальери, как никто, умеет слушать музыку Моцарта, но простая человеческая зависть одержит верх над преклонением.  О чем подумаешь непременно - сколько таких вот, кому шестикрылый серафим «угль, пылающий огнем, во грудь отверстую водвинул», спивается в спальных районах, на окраинах больших городов.  Они не умеют и не могут  торговать, не смогли адаптироваться  в жизни в отличие от  многочисленных сальери. Их «огонь, пылающий в груди»  никому не нужен,  участь  их предрешена. Реквием Моцарта звучит как поминальная молитва по  всем избранным, временем  не призванным.  А следом  выходит на сцену рэпер Хаски. И надо признать,  его тексты заслуживают внимания.

В столь же доступной форме для всякого, Пушкина не читавшего, рассказал режиссер и историю «Скупого рыцаря». Попробуй кого-нибудь  из молодых заставить перечитать этот маленький  шедевр - вряд ли получится. Что им за дело до какого-то скупца из средневековья, до всяких там рыцарских турниров. Но когда на сцене скупой рыцарь предстает в образе этакого «папика»  нашего времени (артист Алексей Агранович), его рыцарь-сын в гоночном шлеме и крагах (артист Гоша Кудренко), а правитель Герцог (артист Евгений Романцов) в дорогом спортивном костюме с приспущенными штанами  – все становится  близким  и  понятным каждому  нынешнему молодому наследнику, который ждет не дождется смерти своего скупого родителя. Когда   едва ли не каждый день можно услышать в новостях, как мальчики-девочки даже за небольшие деньги запросто убивают своих родных. У Серебренникова получилась  еще и драма столкновения ценностей разных поколений. Уходят в небытие те, кто жил мыслями о завтрашнем дне, старался ради будущего своих детей. Они растеряли жизненные ценности, потому и держатся за свои сокровища. Хотя и  понимают, что все равно все будет спущено их отпрысками, представителями сформировавшегося поколения «живущих одним днем». Игра артистов выше всяческих похвал. Все работают с полной отдачей,  и так точно попадают в образы, что трудно кого-либо выделить. Впрочем, невозможно не упомянуть Викторию Исакову. В «Каменном госте» она убедительна  и в образе  ждущей любви Донны Анны с горделивой осанкой аристократки, и разбитной Лауры, жаждущей ежеминутных удовольствий. История о Дон Жуане у режиссера получилась несколько перегруженной различными темами и визуальными эффектами в отличие от остальных, где  все было лаконично и  емко. Одна из тем непременно вызовет нарекания «блюстителей нравственности» от религии. Служители церкви у Серебренникова  здесь предстали в таком откровенно неприглядном виде, что окажись на спектакле кто–то из его нынешних гонителей, непременно будут последствия. Может, потому и играют его артисты с такой самоотдачей, понимая, что в любой момент их могут прервать на полуслове. Но пока они играют. Похоже, в этом спектакле режиссер задействовал всех артистов театра. Эпилог – «Пир во время чумы». На подмостках преимущественно  старшее поколение Гоголь-Центра.  Это и  великолепная как всегда Светлана Брагарник, и невероятная здесь Ольга Науменко, и неподражаемая в «образе Пушкина» Майя Ивашкевич. По сюжету они стары, это так, но сколько в них радости жизни!. Правда, недолго им дают порадоваться бдительные служители в белых халатах: «чума на дворе»… Совершенно по-новому перечитал Пушкина режиссер – и смог сделал свое прочтение наглядным для зрителя. У таланта Серебренникова есть редкий дар - его постановки проникают в душу словно минуя сознание. Потому так сильно их эмоциональное воздействие. И тем грустнее финал этого спектакля, когда стихотворение Пушкина «Предчувствие» звучит как авторский текст самого режиссера:

Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливый бедою
Угрожает снова мне...
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?