Ингеборга Дапкунайте: «Самое ценное – это связи между людьми»

20.01.2018Илона Егиазарова

Актриса рассказала о съемках в российской адаптации сериала «Мост», о самых сложных сценах и о том, как она отдыхает от работы.

20 января Ингеборга Дапкунайте отмечает свое 55-летие. Цифры – причем любые - не вяжутся с этой актрисой, она будто вне возраста. Стройная, бодрая, элегантная, она всегда улыбается и отважно бросается в любые эксперименты. У нее не было проходных ролей. И сколько бы экранного времени режиссеры ни отводили ее персонажам, зрители все равно помнят ее Кисулю из «Интердевочки», Марусю из «Утомленных солнцем», медсестру из балабановского «Морфия», англичанку-пленницу из его же «Войны». Да и императрица Мария Федоровна из «Матильды» на зрителей произвела впечатление. 

Вопреки расхожим шуткам о прибалтийской заторможенности, Ингеборга эмоциональна, жива, если не сказать реактивна. Мы застали актрису на съемках нового сериала «Мост» (ВайТ Медиа), который скоро будет показан на НТВ, и своими глазами увидели, как страстно она обсуждает роль с режиссером, как хохочет над шутками партнера по проекту Михаила Пореченкова. В свой юбилей она предпочитает говорить о том, чем занята сегодня. Поэтому в нашей беседе много о «Мосте». Впрочем, не только о нем… 

«Мост», напомним - адаптация нашумевшего шведско-датского детективного сериала. В российской версии история начинается с того, что на мосту, разделяющем границу между Нарвой и Ивангородом, происходит убийство. Ингеборга и Михаил играют следователей, он – российского, она – эстонского. Разные по характеру, темпераменту, они ради дела должны стать командой. 

Ингеборга, только что вы эмоционально спорили о чем-то на площадке, а вошли в кадр с опущенными плечами и унылым лицом… Как происходит это переключение, каков механизм мгновенного заталкивания эмоций вовнутрь? 

Работа над образом начинается с того, что я сочиняю, представляю себя другим человеком. Придумываю, какие поступки, когда и как мой персонаж совершает, чего он хочет, о чем мечтает, чего боится. И конечно, мне повезло с Мишей. Он читает сцену и как на калькуляторе ее разбирает. Делает это как будто не работает, а развлекается. Но на самом деле он дисциплинированный и четкий. Позвав нас с Мишей в этот проект, создатели исходили из того, что мы с ним, как и наши герои, - принципиально разные, из этого и строилась главная арка истории. 

В шведско-датской версии «Моста» героиня – аутист. А у вас? 

Мы не определяли конкретный диагноз, чтобы не загонять себя в рамки. У героини есть особенные черты, она нетипично воспринимает мир. Например, у нее в шкафу стопка одинаковых серых маек и одинаковых джинсов. Она узко концентрируется на чем-то одном и движется к цели по прямой. Она воспринимает мир буквально, например, фразу «Ты выглядишь на сто лет» она никогда бы не поняла, поскольку ей недоступен смысл метафор. Но она не идиотка. Она учится жить в предлагаемых обстоятельствах, учится реагировать на шутки, перешагивать из своего мирка в реальность. Эта концентрированность позволяет ей быть хорошим специалистом.  

Вы смотрели оригинальную версию сериала? 

Смотрела, но давно, плохо ее помню. 

В российском варианте этот проект в том числе и о том, что Запад – есть Запад, Восток есть Восток, и им не встретиться никак. Или встретиться? Это намек на наши сегодняшние реалии? 

Встретиться или нет - все зависит от людей. Самое ценное – это связи между людьми. Когда они распадаются по внешним причинам – грустно. Любая религия ничего не стоит, когда она не про добро. Никакое политическое действо ничего не значит, если оно не про то, что делает мир лучше. Правда, у людей разные представления о том, как сделать мир лучше. 

Для роли вам понадобилось заговорить по-эстонски. Вы же способны к языкам: родной литовский, русский, английский? 

Было трудно, но я готовилась заранее, выучила диалоги наизусть. На площадке постоянно присутствовали специалисты, которые отслеживали правильность написания и произнесения эстонских слов.  

Вы часто на съемках учитесь чему-то новому: в спектакле «Цирк» летать на трапеции, в фильме «Морфий» - делать уколы. Говорят, на этом проекте, помимо эстонского, еще овладели умением метко стрелять? 

Я и раньше умела это делать: закончила советскую школу, в программу которой входила военная подготовка и, в частности, стрельба из винтовки. На ярмарке могу в тире заработать себе игрушку.  

Что было самым трудным на этом проекте? 

Съемки в морге. В прошлом сезоне мы снимали в декорациях. А в этом почему-то в морге. Настоящих трупов в помещении не было, морг был пустой, но приятного мало… Но самый дискомфортным, странный и страшный опыт был на скотобойне. Снимали сцену, в которой я иду между тушами. Моя героиня – мини-робот - она все делает с каменным лицом. А как можно ходить с каменным лицом между тушами?! Мало того, что в этом месте скопилась какая-то адская энергия, которую я остро чувствовала, там еще и невозможно было находиться больше минуты из-за запаха. Мы мазали себе под носом бальзамом «Звездочка» – и все-таки запах преследовал меня два дня. 

 Скажите, сколько вас преследовал осадок, связанный с шумихой вокруг фильма «Матильда»?

Надеюсь, что людям понравился фильм как фильм и что на их оценки не повлияла сложившаяся вокруг него неприятная ситуация. Кино очень красивое, костюмное, и актеры прекрасные: Ларс Айдингер, Михалина Ольшанска... Возможно, в исторических документах много вымысла, дневники ведь пишут не боги, а люди. И если мы читаем слова: «этот человек меня предал», это необязательно правда, может, это ты его предал? Исторические бумаги тоже могут быть необъективны, а кино и вовсе является взглядом художника. 

Вас называют иконой стиля, в жизни вы всегда одеты просто и элегантно. Вы, наверное, не любите все эти кринолины, парики? 

Почему? Люблю. Я выросла за кулисами театра оперы и балета, мне казалось, что ничего красивее одежды балерин нет. Недавно поймала себя на мысли, что большую часть жизни хожу в казенном. Приезжаю на площадку – и 12 часов ношу то, что мне приносят костюмеры. Потом я переодеваюсь в свое, чтобы доехать до гостиницы, ложусь спать, и снова все повторяется. 

Никогда не было искушения оставить со съемочной площадки что-то себе? 

На одних съемках у моей героини было очень хорошее пальто. Его купили аж в количестве трех штук. И все три мне презентовали, я с радостью их взяла, но не смогла носить - все раздала.

 А с фильма «Про любовь. Только для взрослых» не было желания взять на память сиреневый вибратор, которым вы так смешно размахиваете в кадре? Вообще насколько комфортно ощущали себя в этой сцене? 

(Смеется) Это был актерский реквизит – никаких других ассоциаций предмет у меня не вызвал. Я снималась в новелле про двух людей, которые прожили много лет вместе, отношения зашли в тупик, и им надо или расставаться, или найти новые способы общения, сосуществования, перевести любовь в другое качество. 

По сути, им удобно жить в состоянии измен. В своей личной жизни вы бы такое допустили? 

Я не думала об этом. 

Ингеборга, вы ассоциируетесь у многих с западными ценностями, менталитетом, культурой. Скажите, как вы оцениваете скандалы, сложившиеся вокруг Харви Вайнштейна и других представителей Голливуда, обвиненных в домогательствах? Насколько тема сексуальных домогательств актуальна для нашей киноиндустрии? 

Всегда хочется думать, что люди, которые создают прекрасные картины, являются и прекрасными людьми. Но если их деятельность связана с криминалом - а Вайнштейну предъявляются именно такие обвинения, – то решать дело, скорее всего, будет полиция. Обвинения столь ужасны и конкретны, что нужно заниматься каждым случаем в отдельности.  Скандал настолько большой, что уже привел к изменению общественного отношения к самому вопросу.

Вы частый гость международных и отечественных фестивалей, даже членом жюри Каннского киносмотра были. Вы замечаете эту тенденцию – и молодые, и пожилые режиссеры сейчас сплошь снимают кино на тему семейных ценностей? Что происходит:  кризис родственных связей или, наоборот, в умирающем мире остался только один ориентир – семья? 

Если бы мы с вами разговаривали 20 лет назад, тоже говорили бы о кризисе семейных ценностей. Недавно вышли два российских фильма – «Нелюбовь» и «Аритмия». Очень разные. И ценные по-разному. Мне нравятся оба, я люблю и того, и другого режиссера, у них разные взгляды на одно и то же - на мир, на семью. 

На Каннском фестивале вы шли по красной дорожке со своей сестрой, племянниками, зятем, а потом рассказали, как были от этого счастливы. Чем вы обязаны своей семье? 

Всем. Все хорошее, что со мной произошло – это те люди, которые меня воспитали и с которыми я росла: моя большая семья. И единственное, о чем сожалею, что не хватало времени или сознания того, что надо быть с ними больше. То, что меня вырастило и выпустило в этот мир – это самое дорогое, что у меня есть. Во мне очень много от разных людей. 

А ваше умение шить, вязать - наверное, от бабушки, которая, к сожалению, недавно покинула этот мир в возрасте 103 лет? 

Не уверена. Может, от бабушки. Раньше в Литве все умели рукодельничать, не знаю, как с этим сейчас. 

 Вы научились переживать уход близкого человека? 

Думаю, этому невозможно научиться. 

Как вы расслабляетесь? Знаю о ваших увлечениях планеризмом, поднятием тяжестей в тренажерном зале... Что-то еще? 

Люблю кино, причем всякое. Могу смотреть сериалы, артхаус, экшен-фильмы. Кстати, мне понравилось озвучивать костюм Человека-паука в одной из частей популярной кинофраншизы.  

Полагаю, все эти хобби – способы отвлечения, избавления от шкуры своих персонажей? 

Специфика актерской памяти странная. Как только сцена снята, сразу забываю произнесенный текст. А театральный текст, пока спектакль в репертуаре - знаю весь, всегда. Но когда спектакль закрывается – текст забываю. Что-то в подсознании происходит. У меня есть знакомый режиссер, который говорит: если я это не сниму, я сойду с ума. У меня потребности высказаться нет. И к ролям я не прирастаю, просто они для меня – эмоциональный путь, который прохожу – и меняюсь. Это концентрированный способ разговаривать с другими людьми.