Даррен Аронофски: «Благодаря фестивалям кинематограф все еще жив»

05.02.2015Редакция THR Russia

Режиссер «Ноя» и президент жюри Берлинского фестиваля рассказал THR, как его арестовали в Восточном Берлине и почему он невнимательно изучает программу фестиваля.

После всемирного прошлогоднего успеха «Ноя», собравшего в прокате 363 миллиона долларов (промо-турне, в которое входила встреча с папой Римским, жалобы на белый актерский состав фильма, положительные рецензии американских кинокритиков и неоднозначные отклики иудейских и христианских групп) Даррен Аронофски направляется в Берлин. 45-летний номинант премии «Оскар», который возглавит жюри фестиваля в этом году, поговорил с THR о том, как сохранять нейтральность поклоннику Терренса Малика и о желании снимать для телевидения.

- Чего вы ждете от Берлина?

- Жду хороших фильмов, конечно! Это великолепная возможность. Члены жюри смотрят невероятное количество фильмов за очень короткое время, поэтому понадобится определенное количество выносливости и много кофеина. Но возможность за несколько дней узнать, что происходит в кино на всей планете, очень радует.

- Вы когда-нибудь вообще потребляли фильмы в таком количестве – прежде, чем вас начали звать фествиали?

- Вообще-то да. Во время учебы в Гарварде я ходил на Бостонский фантастический фестиваль. Там есть такой марафон (в этом году будет его 40-летний юбилей), когда 24 часа без перерыва показывают кинофантастику. Когда ты устаешь, то засыпаешь посередине «Робинзона Крузо на Марсе», просыпаешься вовремя «Чужого» и засыпаешь снова. С мозгом происходят невероятные штуки в таком режиме.

- Это будет ваш первый визит на Берлинале, а город вам знаком?

- Меня однажды арестовали в Восточном Берлине. Не знаю даже, стоит ли рассказывать об этом.

- Просим.

- Можно сказать, было немного горячо. Берлин тогда еще был разделен на две части. Это было первое мая. Праздничный парад, все выпивают. Восточный Берлин был украшен флагами, а я был с одним безумным австралийцем, и мы с ним решили взять один флаг в качестве сувенира, скажем так. Идея была не из самых удачных (Смеется). Но я возвращался туда, после того, как стену снесли, и это просто великолепный город. Мы приезжали туда с «Ноем» в прошлом году, и ходили танцевать по клубам со съемочной группой и актерами, отлично провели время в Берлине ночью.

- Что-то интересное для себя в программе фестиваля этого года отметили?

- Я на самом деле старался не изучать программу. Фильм хорошо смотреть с чистой головой. Когда читаешь аннотации в каталоге, считай, что прочел небольшую рецензию на фильм. Конечно, я в курсе, что покажут фильм Терренса Малика, и полностью закрыть глаза на этот факт не получится, потому что он – удивительный режиссер и очень многое значит для меня уже многие годы. Но к каждому фильму нужно подходить нейтрально. Вообще, сравнивать фильмы в принципе невозможно – все равно, что пытаться понять, что лучше, яблоки или апельсины? Главное здесь – попытаться найти эмоциональную связь с теми, кто входит в жюри. Призы говорят о жюри не меньше, чем они говорят о фильмах. Надо помнить об этом, когда ты участвуешь в конкурсе или судишь фильмы.

- Ваш прорыв случился в 1998 году на фестивале «Санденс» с фильмом «Пи». Кинофестивали имеют для вас особую важность?

- Думаю, что они очень важны. Без фестивалей не было бы карьеры у многих режиссеров, которых я люблю. Если посмотреть историю кино, многие великие режиссеры начинали в Берлине, Венеции, Санденсе или Каннах. Если взять фильмы, претендующие на звание лучших, они обычно фестивального плана. Это способ заявить о себе и найти зрителей для тех фильмов, за которыми не стоят большие деньги. Призы, конечно, отражают лишь определенный временной момент, и всегда несправедливы. Но все равно – это великая честь. Благодаря богатой истории фестивалей и великих режиссеров, ступавших здесь до нас, кинематограф до сих пор жив – особенно учитывая все то, что притягивает наше внимание сегодня.

- В какой-то момент вы были связаны с «Бэтменом» и «Людьми Икс». Хотели бы когда-нибудь вернуться к этим вещам?

- Главное – уметь рассказать историю. Я себя считаю рассказчиком. Если бы в то время, когда я рос, кино не существовало бы, я бы нашел другой способ рассказывать истории. Меня никогда не привлекали какие-то жанры или формы. Прекрасный пример тому - «Ной»: библейский фильм, который не совсем библейский на самом деле. «Черный лебедь» был танцевальным фильмом, но в то же время и хоррором. «Рестлер», полагаю, был спортивным фильмом. Что за фильмом был «Фонтан», мне сложно сказать. Я просто хочу продолжать рассказывать те истории, который мне кажутся интересными.

- Ваша компания Protozoa Pictures подписала трехлетнее соглашение с HBO в прошлом году. Есть какие-то новости в ваших отношениях с каналом?

- Соглашение до сих пор действует, с ними отлично сотрудничать, невероятно весело. Надеюсь, что могу запустить несколько проектов. Телевидение меня очень интересует, потому что там сейчас царит творческая свобода и драматическое напряжение. Границы между кино и ТВ стали совсем размытыми. Истории – вот единственное, что объединяет все это. Только это и осталось неизменным.