Кира Найтли: «Я не скрываю свои страхи»

01.02.2015Марина Очаковская

Кира Найтли без смущения признается, что математика не ее конек, однако это не помешало ей сыграть ученого в драме «Игра в имитацию». THR встретился с Кирой и выяснил, какие фобии мучили актрису, чего в мире ждут от ее британских коллег и счастлива ли Найтли сегодня.

Этот материал был опубликован в февральском номере «The Hollywood Reporter – Российское издание».

— Имена людей, совершивших прорыв в расшифровке немецких кодов во Второй мировой войне, долгие годы скрывали от широкой общественности. Расскажите, кто ваша героиня?

— Мне кажется, в этом деле спецслужбы переусердствовали: война закончилась более полувека назад, наступили новые времена, уже давно все знали, что были взломаны коды, но тайну все хранили и хранили под семью замками. Моя героиня — Джоан Кларк, математик с кембриджским образованием, — была ближайшей помощницей, другом и даже одно время невестой Алана Тьюринга (математика, криптографа, методы которого помогли в расшифровке немецкой «Энигмы». — THR). По окончании войны обоих наградили орденом Британской империи. Впрочем, это не помогло Тьюрингу избежать трагической смерти, а Джоан — безвестности.

— А почему вы согласились на эту роль? Не из-за любви к математике ведь?

— Нет, конечно! Математика как раз была единственным предметом, по которому у меня в табеле стоит не пятерка, а четверка. Джоан меня заинтересовала прежде всего борьбой за собственное достоинство. Она, выпускница одного из самых престижных британских университетов — причем лучшая студентка курса, — была призвана на госслужбу, но жалованье получала практически в два раза меньше, чем ее коллеги мужского пола. Гораздо менее талантливые и продуктивные. Ее пришлось оформить лингвистом, хотя она не знала ни одного иностранного языка, потому что лингвистика считалась профессией, в которой представительницы слабого пола хоть как-то могли преуспеть. Предполагалось, что математика — совсем не женское дело.

— Я помню вашу работу в «Опасном методе», где вы сыграли психоаналитика Сабину Шпильрейн. Видите ли вы что-то общее между этими учеными дамами?

— Не думаю. Сабина сама была сексуально неудовлетворенной истеричкой, но сделала гигантский шаг от объекта исследования до ученого. Джоан Кларк не пришлось проходить этот болезненный путь: она изначально была сильной, целеустремленной личностью.

— Ваш партнер по фильму — Бенедикт Камбербатч, ставший в последние годы чрезвычайно популярным…

— Он без преувеличения феноменален, талант так и брызжет! Мы с ним уже сталкивались на съемках «Искупления», где я играла одну из главных ролей, а он — смешно даже вспомнить — второстепенную. Одаренность Бенедикта, однако, была очевидна уже тогда. К счастью для него и для зрителей, он вскоре засверкал, сыграв Шерлока Холмса. Должна сказать, что он остался таким же верным другом и надежным партнером, каким был до того, как его накрыла всемирная слава.

— «Игра в имитацию» — первый голливудский проект норвежского режиссера Мортена Тильдума. Чувствовалась ли в нем робость новичка? Он позволял своим знаменитым актерам импровизировать?

— Нет, нет и еще раз нет! На площадке Мортен всегда был главным. Умным, рациональным и уважительным распорядителем. Возможности для импровизации в этой истории не было — это все-таки не водевиль, а историческая драма, основанная на конкретных фактах, последовательности событий и действий. Для этого фильма как раз нужен был режиссер, который не станет грешить против документальной правды. Мортен оказался именно таким человеком.

— Вы, кажется, стали большим специалистом в исторических картинах. Тут и «Дочь Робин Гуда», и «Король Артур», и «Гордость и предубеждение», и «Герцогиня», и «Анна Каренина». Вас так привлекают костюмированные фильмы?

— Меня привлекают характеры! Вы, однако, подметили любопытный момент, на котором я хотела бы остановиться. Я — британка, и работать мне комфортнее всего у себя на родине. Но Великобритания — страна маленькая, внутренний рынок ограничен, а внешний мир ждет от нас именно исторических картин. Такой вот феномен. Видно, утвердилось восприятие Англии как страны нерушимых традиций и источника подлинных исторических фактов, и никуда от этого нам не деться. Мешает ли это моей творческой жизни? Нисколько. Я остаюсь той же Кирой Найтли в любой роли — актрисой, дотошно влезающей в самые мелкие и самые замысловатые нюансы характеров своих героинь.

— То есть так много драм в вашем послужном списке просто потому, что вы живете и работаете по большей части в Англии?

— Не только. Этот жанр позволяет наиболее полно и четко обрисовать характер, поэтому он ближе всего моей органике. Не стану говорить, что не люблю работать в комедиях, — в них есть своя прелесть, и съемки могут доставить массу удовольствия. Но наибольшее удовлетворение мне приносит именно драма.

— А как же мюзикл? На мой взгляд, вы замечательно отработали в картине «Хоть раз в жизни». Ваш творческий дуэт с Марком Руффало был самым что ни на есть органичным.

— Если честно, в мюзиклах мне работать совсем не хочется. Не мое это! Смотрю я такие фильмы с удовольствием, заряжаюсь от них по полной, но самой участвовать в их создании не хочу. И не каприз это, а просто осознание того, что жанр для меня чужой. Я не вижу в нем мотивации для работы.

— И то, что вы уже больше года замужем за музыкантом, не меняет вашу позицию?

— Мой муж тоже предпочитает, чтобы я слушала музыку, а не пыталась ее исполнить. (Смеется.)

— Известно, что вы еще в трехлетнем возрасте попросили родителей подыскать вам агента. Как вы думаете, желание стать актрисой в столь раннем возрасте можно назвать осознанным?

— Ну, тогда я была просто мартышкой — копировала маму и папу. Они ведь сами актеры. (Смеется.) Понимание того, что я хочу заниматься этим всерьез, появилось гораздо позже. Я бы объяснила это страхом.

— Страхом?

— Это было особое чувство: я боялась душевной пустоты. Того, что обычная размеренная жизнь образует в душе бездну, в которую я в конце концов провалюсь. Того, что мои собственные проблемы — драмы современной английской девушки — будут настолько мелки и скучны, что я превращусь в плоское двумерное существо, тощую серую мышь. Актерская работа позволила мне обогатить жизнь во всех смыслах этого слова. Путешествия по миру, яркие впечатления, колоссальное количество интересных встреч. Да и в финансовом смысле я тоже чувствую себя обогащенной — чего уж греха таить.

— Вы чувствуете себя счастливой?

— О да, бесспорно! Знаете, у меня был такой момент странный. Я боялась своего 25-го дня рождения. Боялась, что споткнусь об этот барьер и в падении выясню, что четверть века потрачено ни на что. Я свои страхи не скрывала, они довольно широко разошлись по миру. Настолько широко, что меня сочувственно обвиняли в анорексии, хотя худоба у меня самая что ни на есть природная. Юбилей я встретила по полной программе, проснулась на следующий день с легкой головной болью и не ощутила никакого барьера. День как день, жизнь как жизнь, и никаких сожалений. Напротив, меня накрыло счастье от правильно выбранного пути. С тех пор я перестала комплексовать и просто наслаждаюсь жизнью.

«Игра в имитацию» (The Imitation Game) / Великобритания-США, 114 мин. Режиссер: Мортен Тильдум. В ролях: Бенедикт Камбербатч, Кира Найтли, Мэттью Гуд, Рори Киннер, Аллен Лич, Мэттью Берд, Чарльз Данс, Марк Стронг, Джеймс Норткот, Том Гудман-Хилл. В прокате с 5 февраля («Централ партнершип Classic»)