11.30 Поиски Иваныча.

Всех парней позвали на площадку, я пошла искать Иваныча. Нашла его спящим в актерской. Был уже далеко не первый день съемок, все подустали и экономили силы. То ли спросонья, то ли такой он по жизни человек — я так и не поняла, где он шутит, а где говорит серьезно. Вот вам и решать. — Что в Иваныче от вас, а что, скажем, продиктовано логикой сценария? Вы и по жизни такой — мужчина с 90-ми за плечами? — 90-е мы все пережили успешно: кто-то убивал людей, а кто-то только хотел. Я отношусь к последним. Сейчас все друг друга перебили — и нормально стало. А на самом деле, это сила искусства кино: люди перекладывают образ на личность актера. И мне, к сожалению, приходится иногда себя держать в рамках — думаю, как бы, где не нужно, брови не нахмурить, или не улыбнуться лишний раз. Особенно в магазине. Вдруг увидят, что я смеюсь, и скажут: «Оказывается, он вон какой!» И перестанут верить мне сериальному. — Так получилось, что у вас история какая-то папановская: известность пришла в серьезном возрасте. — Ну я все-таки не из-за станка вышел. В команде КВН «Уральские пельмени» я в этом году уж 20 лет как. К сцене и к зрителям привык. Но это, конечно, другое. Есть такое расхожее выражение — «проснулся знаменитым». Вот у меня такое было. Когда вторая или третья серия с моим участием вышла, в магазине, куда я зашел купить кепку, спрашивают: «А вы не снимаетесь?» Я говорю: «Нет». «Очень уж похожи на одного актера…» — А что у вас со спортом? С охотой и рыбалкой? — Я люблю посидеть, порыбачить, покидать спиннинг, но я рыбу отпускаю обратно — мне ее жалко очень. — Правда что ли? Реальный Иваныч — человек, который не обидит и комара? — Животные, они же не люди. Мне их жальче. Я один раз на трассе зайца сбил — так пошел за него свечку в церковь поставить. — Просто есть шанс, что этот Иваныч прилипнет, уж больно вы убедительны. — Скажу честно, актерство, это, конечно же, наркотик. Можно бесконечно говорить о том, что это мое хобби и так далее, но на это подсаживаешься. — У вас жена из прошлой жизни? Я имею в виду, из той, до «Реальных пацанов»? — Конечно. Она со мной огонь и воду прошла, и бедность, и все. Мы женаты 19 лет, знакомы 20. — Она сейчас говорит: «Что, Серега, зазвездился»? — Ну что вы! Она очень рада. Решение участвовать в проекте было наше общее. Я не просто сказал, что начинаю сниматься, мы посоветовались. Хотя, кто знал, что я актер? Еще пять лет назад, кто бы мог подумать… Я воздушных замков не строю, что я гениальный, просто мне это нравится, и все. Если дальше пойдет, хорошо. Нет — у меня много другой творческой работы, которая приносит не меньшее удовольствие. Кстати, нарыли мне тут как-то в Интернете рейтинг актеров. Брэд Питт там восьмой, а я 17-й был. Это было очень давно и очень смешно.

12.00 Все обедают, а я болтаю с Жанной.

Перерыв в съемках дает мне шанс поговорить с режиссером Жанной по кличке Бархатная сталь. Этот оксюморон абсолютно по делу, ведь у Жанны свои методы работы с актерами — она не давит, не орет, а, как выразился Антон, подходит и говорит: «Вообще, все круто ты сделал… Только давай сейчас сделаем по-другому». Намажет, намажет, все тают, и начинают делать правильно». «Обманывает для дела очень четко и технично», — вторит ему Коля. — Первыми эту фишку с реальными тогда еще девчонками открыли, получается, вы и ваша подруга Светлана Пермякова. Светка и Жаннка — это одна из самых ярких страниц в истории КВН. Вы были первыми такими героинями из народа на большой сцене. А Колян, получается, помоложе. — Мы были успешными, потому что Света была невероятно колоритной и настолько точно передавала образ, что невозможно было не влюбиться в ее героиню. Мне повезло, что у меня рядом была такая подруга. — Вы сейчас общаетесь? — Мы дружим, но редко видимся, к сожалению. Москва, знаете, чем меня бесит? Тем, что здесь люди редко видятся, даже если живут рядом. — Пермский взгляд на Москву. Я собираю мнение всей команды. Москва — круто для тех, кто не знает всей остальной России. — На самом деле город, мне кажется, хорош твоей жизнью, твоими друзьями, семьей, работой. Если это есть, любой город будет нравиться. Просто я уже взрослый человек. Если бы я приехала лет в 16, я была бы, наверное, в восторге. А сейчас достаточно ровно отношусь — просто работаю. — Это типа смена съемочной площадки? — Смена съемочной площадки, совершенно верно. Да и мой район не очень сильно отличается от Перми, честно говоря. Это недалеко отсюда: обычные дома, рядом с рынком, с метро. — У вас нет желания тоже попасть в кадр? Вы в эту компашку впишетесь на раз. — Нет. Когда я перешла по ту сторону экрана после КВН, мне стало так хорошо и спокойно… Мне нравится на них любоваться и самой не хочется лезть. Вообще, актеру тяжело: текст выучить, в голове уложить, содержанием каким-то наполнить. Смотрят все… Мне их очень жалко. Особенно на кастинге: я смотрю на актеров, понимаю, насколько это сложно прийти, делать что-то перед незнакомыми людьми. Поэтому каждый раз, когда появляется новый человек, на площадке царит доброта. Наши ребята очень стараются помочь, независимо от того, какая у него роль. — Значит, все-таки пацаны не совсем реальные? Просто не я одна поддалась на обаяние сериала и верю, что здесь люди на экране — те же, что и в жизни. — Какая-то частичка правды есть в каждом. Когда мы снимали пилот, то персонажи были другие, потом они развивались от того, что каждый привносил что-то в своего героя. Поэтому некоторые образы начали жить совершенно другой жизнью. — Есть ощущение, что для вас это все-таки больше, чем работа. Вы так ласково разговариваете, как будто у вас срабатывает материнский инстинкт со всеми, включая Иваныча. — Это все таки дружеские отношения, а не материнские. Ну посмотрите, вон какие они все здоровые, разве к ним можно относиться, как к детям? Просто они мне все нравятся! Мы давно друг друга знаем, с Колей в КВН еще играли, с Антошей и Вовой я тоже давно знакома. Сериал веселый, и атмосфера на площадке должна быть очень хорошая, дружественная. Конечно, все бывает — случаются тяжелые дни, но когда есть что-то хорошее, надо за это цепляться и развивать. — У некоторых режиссеров есть манера давить. Они считают, что так актер начинает лучше раскрываться. — Это смотря на кого. Да, бывает и такое, но в нашем жанре веселой импровизации так точно нельзя. Надавишь на человека — и невозможно будет добиться от него какой-то легкости. У меня все очень счастливо сложилось: я могу с основными актерами общаться на равных. Могу подойти и сказать: косячишь. Такое отношение и взаимопонимание — самое ценное для меня на нашей площадке. Этот материал был опубликован в февральском номере журнала «The Hollywood Reporter – Российское издание».

10.00 Киностудия «Амедиа».

В коридорах натыкаюсь на двух монтировщиков декораций. Или грузчиков. Или водопроводчиков — по прикиду это может быть кто угодно. Они смотрят в бумажку и что-то активно обсуждают. Делаю поправку на ветер и эффект Кориолиса и понимаю, что это те, кто мне нужен — Антоха и Вован. Идем в кафе, чтобы поговорить.

10.10 Кафе «Амедиа». Антоха и Вован.

— Это что за бумага, ребята? — Вызывной лист на сегодня. Сцены. — А у вас все вот так расписано? — Да. — Я просто ни разу не видела, как это работает. У нас на телеке по-другому. — Циферки — это актеры. Первый — Коля. Второй — это я, кажется. Третий — Антон. Есть еще пятый, 19-й, 20-й… — А 242-й — это кто? — Эпизодические персонажи. — Консультант в магазине, например. — Ты смотришь, в каких сценах занят, во сколько тебе надо быть на площадке, что уже сняли… Удобно! — Ничего себе, как все структурировано. — Отдел планирования у нас этим занимается. — У нас очень крутой чувак из Голливуда — Лев Парамонов. Он похож на Николая II, с бородой такой. Говорит, все эти цифры — обычная голливудская система.

— Да уж, таких подробных и высокотехнологичных бумаг у нас на телевидении нет. Короче, ребята, вы всем надрали задницу. — А то! К тому же я изначально верил, что у нас все получится. И мне было приятно, что наш проект на все возрасты действует. У нас ведь герои — и стар, и млад: от брата Антона, Толяна, до уже взрослых людей, например, мамы Коляна. Ментально — это настоящий российский проект. Не для Москвы и Питера, и даже не для Перми, а для всей России. — Итак, в конце четвертого сезона вся банда переезжает из Перми в Москву. И что дальше? — Можно сказать, что мы здесь все вместе поселимся и попытаемся в Москве зацепиться. В смысле, наши герои. Кстати, здесь стало проще работать нашим авторам, потому что они уже исписали себя в Перми — 90 серий, как-никак. И эти 32 в Москве даются полегче: больше почвы для юмора, появились какие-то новые темы. — Будет весело, и особых кардинальных перемен в наших образах не случится — это все-таки серьезный коммерческий риск. Поэтому мы продолжим также жить, косячить и зарабатывать легкие деньги. — Ну, а москвичи, наверное, говорят: понаехали тут. — Ага! Я думал, что в Москве к нам будут относиться проще — здесь же постоянно что-то снимают. Но даже когда мы снимали в Перми, с гораздо меньшим ажиотажем на улице сталкивались. — Да вся страна ходит по улицам Москвы! Без охраны вообще невозможно снимать в городе. — Недавно, покупал себе сим-карту, девчонки в салоне связи меня узнали, а я серьезно так говорю: мне нужен тариф такой-то. А они улыбаются… И с Вовой такая же ситуация. Он пытается объяснить, что в него машина въехала, излагает обстоятельства ДТП, а гаишник говорит: «Давай сфоткаемся». — «У меня тут авария! Аварию-то запишите!» Если втроем, это вообще чума — палимся из-за Коли. Издалека видно его рост — и нас сразу берут в оборот. — Да, кстати, а где Колян?

10.20 Идем искать Коляна.

По дороге в павильон теряем где-то Вову. Антон любезно становится моим гидом. Приходим в очень реалистичный павильон, изображающий место работы пацанов в Москве. — А как тебя занесло в «Джентльмены, удачи!»? И почему без пацанов? Их не позвали? — Да нет, мы втроем были. Колька пробовался на «Доцента», а мы с Вовой на Косого. Смешная история получилась: сказали, очень круто, вы оба нам нравитесь, идите домой. Короче, мы на иголках жили месяц, а в июне приходит письмо к Вове на почту. Мы открываем… Вова такой: «Братан, я рад, я тебя поздравляю». А там написано: «Нам подходит Антон. Вова, ты тоже очень крутой, но мы берем Антона».

— А как пробы проходили? — Дали текст, минут тридцать я поготовился, почитал, понакидывал что-то. Тогда еще даже ни Куценко не было, ни Безрукова. — Честно говоря, твой образ там не сильно далек от «пацанского». Не боишься, что приклеится? — Мне, честно говоря, не очень нравится то, что многие нас оценивают только с гопнической стороны. Такого юмора сейчас — целое течение: какой-то Павлик-наркоман, Сява, хотя он офигенный чел, Слава, наш пермский товарищ… А мне, наоборот, очень нравится европеизированный классный юмор, типа «Прожекторпэрисхилтон», «Вечерний Ургант»… Он такой легкий, грамотный. Мартиросян, Воля, Слепаков — им респект. — Себя в этом ряду видишь? — Ну, хотелось бы… Не знаю. Сейчас я бы очень хотел сыграть что-нибудь мощное. Коля в этом отношении у нас герой. Он борется с тем, чтобы не приклеилось. Я говорю: «Братан, тебе бы очень пошло сыграть какого-нибудь батюшку». Он когда бородатый — ты бы его видела! — очень круто выглядит. У него же еще выправка, Суворовское училище, он все это знает — и на коне скакать, и шашкой махать. Я говорю: «Тебе надо либо белого офицера играть, либо какого-нибудь попа». А он все: «Подождем, подождем».

10.30 Мы с Антоном нашли Колю.

И если Антоха и Вован как-то сразу сами свели общение на «ты», с Николаем почему-то панибратствовать не хочется. Хотя и дистанцироваться тоже не хочется. Короче, затык. Может, потому, что Коля пришел «не в образе». Может, Антон так настроил меня рассказом про Суворовское училище и белых генералов. — Вы себя ощущаете все-таки человеком из Перми или новым москвичом? — Я очень провинциальный человек, и мой дом там. А Москву рассматриваю как боевую командировку. Один друг мой сказал, что Москва всех, кто ей не мил, пережует и выплюнет. Поэтому тут еще такой момент: а смогу ли я? Посмотрим. Наверное, где-то в глубине души мне все-таки хочется, чтобы Москва меня признала. — И все-таки Пермь должна всеми вами гордиться, в вашу честь улицы называть, потому что так прославить город на всю страну — это же здорово. — Мне кажется, так считают везде, кроме родного отечества. У нас очень по-свойски относятся, никакого излишнего пиетета. — Вам все-таки хочется показать, что Николай Наумов — это больше, чем Колян. — Вам виднее. Конечно, хотелось бы думать, я более глубокий человек, чем тот, которого видят окружающие. Вы, наверное, тоже к этому стремитесь. — Да, и у меня была такая проблема. Раньше хотелось, чтобы все знали, что я умнее, красивее, тоньше. А потом подумала: главное, чтобы я это знала. — Согласен полностью. Но к этому, наверное, нужно прийти. — Парни говорили, вам на улице прохода не дают. — Мне в этом плане, наверное, проще, чем пацанам из нашего трио, потому что у меня была своего рода «прививка популярности» — КВН. А потом долгое забвение. И теперь я понимаю, к чему это все приведет однажды — пока показывают по телевизору, ты звезда. Не показывают — тебя забыли. Поэтому я стараюсь вести себя адекватно в любом месте и в любое время. А раньше еще помогала жизненная позиция фаталиста: завтра будет завтра, вот тогда и посмотрим, что будет. И даже когда случалось так, что ты сидел без средств к существованию, это было тоже завтра, но только какое-то стремное. — Но ведь наступило и крутое завтра, которое стало сегодня — «Реальные пацаны». — Да, ну и после КВНа тоже были смешные проекты, которые приносили неплохие деньги. Но дело в том, что в какой-то момент пришлось выбирать: делать плохой юмор и получать гораздо больше, или делать хороший — и ничего не получать. Но как-то мне позвонил Антон Зайцев и сказал: «Коля, мы сериал тут придумываем, «Реальные пацаны». Давай попробуем». Я очень хорошо помню этот момент: стоял около подоконника, смотрел в лес, там дети бегали. И я улыбнулся и сказал: «Антон, конечно, давай попробуем». Положил трубку, закурил сигарету, — и уже точно знал, что все получится. — У вас и в жизни ребенок, и на экране ребенок, только в кино мальчик. — Ничего специально не планировалось, так получилось. Я даже иногда чувствую, что сериал проникает в нашу жизнь: бывает, что события, записанные на бумаге, потом происходят в жизни. — Что нового в вашу жизнь принесло отцовство? — Я бы просто хотел, чтобы дочь была счастливой девочкой, чтобы у нее все было, чтобы ее не тяготили и не заботили какие-то вещи. Если я смогу избавить ее от забот, буду счастлив. С другой стороны, понимаю, что тепличный ребенок, у которого все есть, это тоже не всегда правильно. И это легко сказать, а на деле ребенок уже в два года просто вьет из меня веревки! А что будет дальше? Я с ужасом и нетерпением жду этого…